Курт Давид - Черный Волк. Тенгери, сын Черного Волка

А теперь Ошаб поставил эту фигуру почти вплотную с Герел, и незнакомец даже замотал головой, придирчиво сравнивая живую женщину с ее деревянным подобием. Сразу было видно, до чего он поражен сходством! Незнакомец начал что-то быстро говорить, и Тенгери, взбешенного тем, что Ошаб с Герел вынесли эту фигуру из юрты без его разрешения, словно пружиной подбросило. Как раз в это мгновение мимо них пробежала девушка с двумя кожаными ведрами. Голову она, как всегда, немного склонила набок, а глаза прижмурила. Успокоившись, Тенгери снова опустился на землю напротив горна, не упуская из виду девушки, спешившей к загону и даже перепрыгнувшей через его верхнюю жердь.

— Зачем тебе все эти вещи? — спросил его кузнец.

— Чтобы рубить по камню! — ответил Тенгери.

— Зачем тебе?

— Хочу вырубить китайский домик, — солгал Тенгери.

— А если мы оставим нашу орду, — раздумчиво проговорил кузнец, — ты что же, взвалишь свой китайский домик на спину и потащишь его к Онону?

— Да, попробую, — с улыбкой ответил Тенгери.

Кузнец тоже неизвестно почему улыбнулся. Но он хорошо помнил, как несколько лет назад Тенгери получил в подарок от хана дорогую лошадь и как властитель в тот день спросил о нем, кузнеце. По крайней мере, так ему сказал тогда Тенгери. И еще Тенгери сказал хану, что он очень хороший кузнец.

— Вот все, что ты просил. — Кузнец положил перед ним зубила, долота и молотки. — При случае напомни властителю…

— Да-да, я обязательно напомню ему о тебе.

— Это будет прекрасно, сын мой! — проговорил силач кузнец, утирая пот со лба.

Девушка вышла из загона с двумя кожаными ведрами, полными кобыльего молока. Оно сильно пенилось, и издали эта пена походила на пышный снег. Мимо него она прошла не поднимая глаз.

— Ее зовут Саран {25} 25 Саран — луна ( монг. ). , — сказал кузнец. — Правда, у нее походка газели? — А так как Тенгери не ответил, он добавил еще: — Да, Саран знает, как она хороша! Саран! — Он произнес ее имя торжественно, с придыханием. — Говорят, кожа у нее белая, как луна!

Тенгери взял зубила и молотки, не спуская глаз с девушки, и покрепче прижал к себе деревянную фигуру, словно опасаясь, что ветер сорвет с нее синее полотно и все увидят, что он несет. «Лучше сгореть со стыда в огне или броситься со скалы вниз очертя голову, — подумал он. — Насколько же она красивее той, что получилась у меня».

— Что это там у тебя? — спросил кузнец, подступая ближе.

— Ничего!

— Ничего? Тогда зачем ты обернул это в полотно?

— Ты чересчур любопытен, кузнец! Разве я спрашиваю тебя, почему ты сегодня выковал на десять наконечников для стрел меньше, чем велено ханом? — Это он просто так, наобум сказал.

— Ты пугаешь меня! — Силач с побагровевшим лицом снова отступил на несколько шагов назад.

— И поделом тебе, кузнец! Тот, кто не выполняет приказов властителя, должен испытывать страх!

— Когда твои зубила притупятся, я тебе их наточу, — выдавил из себя кузнец.

— Наверное, это скоро понадобится, — сказал Тенгери.

Тем временем девушка по имени Саран успела скрыться за черными кибитками, и он неспешно зашагал к юрте Герел и Ошаба. Теперь он уже поостыл и не слишком сердился на Герел за то, что она вынесла на люди фигуру сидящей на камне женщины. «Я спрошу Саран, не пойдет ли она вместе со мной к большому песчаному камню у отвесной скалы», — эта мысль овладела Тенгери. Она настолько проросла в нем, что он уже как будто видел перед собой ее светлый лик на темном камне. И по сравнению с этим изображением Саран все остальное представлялось ему настолько мелким и ничтожным, что обиду на Герел в конце пути словно ветром сдуло.

Пригнувшись, Тенгери вошел в юрту. Ошаб стоял перед очагом на коленях и шевелил в нем угли железной кочергой. Герел резала длинными полосками свежую баранину и подвешивала их к кожаному ремешку. А потом цепляла ремешки к поперечной балке под крышей юрты.

— Мы должны кое-что сказать тебе, — проговорил Ошаб, бросив быстрый взгляд на Тенгери.

— У вас неприятности? — полюбопытствовал Тенгери.

— Неприятности? С чего ты взял?

Герел потихоньку выскользнула из юрты.

— Я угадал это по выражению ваших лиц!

— Ну, — рассмеялся Ошаб, — это ничего не значит, ровным счетом ничего, Тенгери!

— Вот как…

Он огляделся. Справа и слева на стенках висели золотистые маски и жемчужные ожерелья. На шкафчике стояли тонкие фарфоровые чашечки с тремя золотыми шариками внутри. Нет, ничего из его доли добычи, которую он получил при ханском дворе, не пропало.

— А шелк? Он еще у вас?

— Куда же ему деться?

— Я просто так спросил.

Тенгери приблизился к шкафчику и поставил на него деревянную фигуру девушки. Полотно с нее он не снимал, но когда фигура оказалась наверху, оно как бы само по себе сползло с головы и задержалось на плечах, так что было похоже, будто девушка нарядилась в длинное, до пят, синее платье. К тому же это платье скрывало все недостатки резной фигуры, а голова, которая и без того нравилась ему, теперь понравилась еще больше.

— Разве это не та самая, что каждый день проходит мимо нашей юрты к загону с двумя ведрами? — спросил Ошаб, положивший кочергу подле очага.

— Ты хотел что-то сказать мне? — перебил его Тенгери, подняв глаза к свисающим сверху полоскам розоватого мяса.

Со стороны кузницы доносились звонкие удары по железу. «Похоже на радостные крики зябликов по весне! — подумалось Тенгери. — От страха перед ханом даже силач из силачей становится маленьким и жалким».

— Знаешь что… — неуверенно начал Ошаб и умолк, словно сомневаясь, уместны ли будут сейчас его слова. А потом решился: — Перед тем как ты пошел к реке, мы поссорились, Тенгери…

— Мы поссорились? Это вы меня ругали! А я вам ничего не ответил!

— Да, так оно и было!

— Все позади, Ошаб. Я больше не стану резать по дереву.

— Не станешь?.. — Тот встал и пошел позвать жену.

— Может, когда-нибудь потом вернусь к этому. А сейчас с этим покончено!

Вернулась Герел.

— Он не желает больше резать по дереву, жена, — проговорил Ошаб с нескрываемой грустью. — А мы-то хотели… — Ошаб вопросительно взглянул на Герел.

— Как, ты ему еще ничего не сказал?

— Нет, но вот возьму и скажу! Мы договорились… ну, то есть я велел Герел отнести одну из твоих фигур к хану.

— И она сделала это?

— Да, Тенгери, я отнесла!..

— Вот как!

Тенгери подошел к шкафчику и заглянул за него, чтобы узнать, какой фигуры не хватает.

— Значит, стражника!

— Да, стражника! — ответили они в один голос.

— Отнесли хану!

Оба кивнули.

— И хан принял тебя, Герел?

— Не сам хан! Но один из его слуг.

— И что он сказал тебе, этот слуга?

— Ничего. Кроме того, что, если хан скажет свое слово, к тебе пошлют гонца.