Михаил Крюков - Последний Совершенный Лангедока

В общем, когда жар отступил, а бред перестал рвать душу невидимыми когтями, выздоровление пошло быстро, и я наслаждался бездельем. Альда ухаживала за мной, как за ребёнком, и даже предприняла попытку кормить с ложки. С трудом я отстоял право посещать окраину лагеря вместо того, чтобы пользоваться глиняной посудиной. Альда, скрепя сердце, уступила, но потребовала, чтобы Иаков обязательно сопровождал меня.

С утра до вечера я купался в блаженной дрёме, следя, как солнечные лучи переползают с одной стенки шатра на другую. А когда наступала ночь, приходила Альда, устраивалась с краю и мы тихонько разговаривали, пока она, уставшая за день, не засыпала на моём плече, а я ещё долго лежал без сна, слушая её дыхание и ровное биение сердца. По утрам меня разбирали обычные мужские желания, но моя любимая была непреклонна. Она, посмеиваясь, утверждала, что это обязательно подорвёт моё хрупкое здоровье. Я пытался доказать, что уже готов к исполнению мужских обязанностей, но уговорить её никак не удавалось. Впрочем, я особенно не расстраивался, ведь у нас впереди была целая жизнь!

К исходу седмицы, когда я уже чувствовал себя совсем здоровым, в шатёр вошла Альда.

– К тебе пришёл трубадур, – сказала она.

– Юк? Что ему надо?

– Не знаю, со мной этот тип говорить не хочет, да только приходит он каждый день. Говорит, что у него к тебе важное дело. Я его прогоняла, пока ты был нездоров. Сказать, чтобы ушёл?

– Нет, зачем же? Пусть войдёт, послушаем, что ему надо.

Согнувшись, трубадур вошёл в шатёр и плюхнулся на моё ложе. Сегодня он был на удивление трезв и опрятен. Поймав недовольный взгляд Альды, я сказал:

– Знаешь что, пересядь-ка вон туда, к столу.

Юк скроил недовольную физиономию, но послушался. Найдя на столе пустой кубок, он демонстративно заглянул внутрь, но я сделал вид, что не понял намёка. Смирившись с тем, что бесплатной выпивки не будет, трубадур усмехнулся, оглядел меня и спросил:

– Ну, что, очухался? Который день к тебе хожу как нанятый. Что же это ты?

Врач! Исцели самого себя! [168] Евангелие от Луки 4:23.

– Ложное толкование Евангелия – богохульство! – одёрнул его я.

– Да ладно, не кипятись! Ты не легат и даже не епископ. Ты – лекарь, грек, и хоть почитаешь Христа, ты не нашего обряда, и не тебе меня учить!

– Зачем ты пришёл? Я не хочу ссоры, но…

– Ну, хотя бы затем, чтобы узнать, как это ты сумел выпрыгнуть из петли, а? Другие-то повисли на стене, дрыгая ногами, а ты – вот он, живой и почти здоровый. Очень, знаешь ли, любопытно.

Рассказывать правду я, конечно, не собирался, но и отмалчиваться было нельзя – мало ли чьё поручение выполнял трубадур?

– Всё получилось случайно. Меня позвали к больному, у его постели я пробыл дотемна, и про меня забыли. Ну, а ночью я раздобыл верёвку и спустился по стене.

– По стене? Ночью? На верёвке? – хмыкнул Юк. – Ой, врёшь, но, впрочем, что мне за дело? Будем считать, что моё любопытство ты удовлетворил, хотя… Ну-ну, не злись. Ты сказал, я услышал. А вообще-то я к тебе по приказу де Контра. Ты едешь в Тулузу.

– Я? Когда? Зачем?

– Отвечаю по порядку, – ухмыльнулся трубадур, радуясь моему изумлению. – Едешь ты, твоя женщина и твой слуга. Когда – точно не знаю, потому что ты теперь в свите легата, а когда он соберётся в Тулузу, не знает никто. Зачем – понятия не имею, но де Контр что-то говорил о закупке лекарственных снадобий для армии.

– А где сам Гильом?

– Уехал. Легат назначил его комендантом Безье. Ух, и разозлился он, когда узнал! Своего оруженосца чуть не прибил, да только деваться некуда. Пришлось ехать.

– Сколько новостей, голова пухнет. Расскажи всё с самого начала!

– А что, и расскажу. Только вот во рту пересохло. Такая жара стоит, понимаешь ли…

Альда забрала кубок со стола и взамен принесла кувшин вина и глиняные стаканчики. Трубадур обрадовался:

– Ого! Вот это совсем другой разговор! Когда винцо льётся в глотку, и говорить сподручнее! А хочешь, спою? Я как раз сложил пару новых лесс.

– Расскажи лучше так, – сказал я. – Лессы потом.

– Клянусь Спасителем, кругом грубые неотёсанные мужланы! – картинно воздел руки Юк. – Никто не ценит высокую поэзию! Ну, ладно, ладно… Слушай, а пожевать у тебя ничего нет? Ага, спасибо. Ух, вкуснотища… Твоя женщина готовила? Повезло тебе с ней. А мне вечно какие-то криворукие бабы попадаются, разнесчастный я человек… Да… Ну, в общем, дело было так.

Когда крестоносцы узнали, что легат отправил в Каркассон парламентёров и их впустили, они весьма обрадовались. Понятное дело: о том, чтобы лезть на этакие стены, и подумать было страшно. А тут, раз виконт согласился на переговоры, глядишь, дело и кончится миром. Главное, чтобы открыли ворота, ну, а там… – трубадур ухмыльнулся, – еретиков на костёр, а их добро – законная добыча воинов креста. Ждали, ждали, да и дождались, но не того. Тренкавель вошёл в шатёр легата свободным человеком, а вышел пленником.

– Как пленником?! – ахнул я.

– Да уж так. Без оружия, под охраной и со связанными руками.

– Выходит, легат обманул его?

– Выходит, что обманул. Говорят, что де Контр, когда узнал о нарушенном слове, хотел на меч броситься, еле успели отнять. Пришлось даже его связать, чтобы голову не разбил или ещё чего над собой не учинил. Аббат Гильома целый час увещевал и заставил поклясться на распятии, что тот не будет пытаться наложить на себя руки. Ну, что ему делать? – обещал. А потом, когда до осаждённых дошло, что их вокруг пальца обвели, и своего виконта они больше не увидят, тут-то парламентёров над воротами и развесили. Но кого именно, сказать было нельзя: издалека не видно, а близко к стене не подойти – проклятые еретики били из арбалетов в каждую тень, и довольно метко, надо признаться. Тут твоему дружку совсем погано стало. Но поскольку клятва есть клятва, и покончить с собой Гильом не мог, он напился до зелёных демонов. Про это в клятве ничего не было. А утром слух прошёл, что лекарь грек каким-то чудом уцелел.

– Я ромей!

– Грек, ромей… Какая разница? Монфор хотел тебе допрос учинить, да ты в жару был, нёс чушь на своём языке, ну, они и отстали, а потом и вовсе забыли. Только де Контр, когда узнал, что ты, один из всех, выжил, малость утешился. Пошёл к аббату и уговорил взять тебя с собой в Тулузу. А тот решил рыцаря с глаз долой убрать, видно, совестно ему было в глаза де Контру смотреть, вот и поставил на Безье. Хотел рыцарь с тобой повидаться, да не дождался, пока ты в себя придёшь. Уехал, а мне строго-настрого приказал всё передать насчёт отъезда. Вот я и передаю.

– А зачем легат едет в Тулузу?

– Откуда мне знать? – удивился Юк. – Он, видишь ты, со мной своими планами не делится.

– Когда же ехать? – тревожно спросила Альда.