Владислав Бахревский - Свадьбы

Слушал Ибрагим нехитрый рассказ, пе перебивая, до конца дослушал, слезы отер, после болезни, видно, слаб стал.

- У меня судьба горькая и у тебя горькая, - сказал наложнице. - Ты меня в беде моей жалела, и за то я тебя пожалую золотом, нарядами и любовью своей.

Сжалось у Надежды сердце, а что поделаешь, припала, как учили, к ногам повелителя.

Глава третья

Едва отошла от Ибрагима болезнь, кинулся он оргии заводить. Надежду на грязное не требовал, для сердца берег и всячески возвеличивал.

Стало ей до того свободно в Серале, что могла она дворец покидать в сопровождении евнухов и стражи.

В первый же такой выход попросила она слуг отнести ее на Аврет-базар - на невольничий женский рынок. День был пронзительно ветреный, но ясный.

Зима все еще не кончилась, весна все еще не началась: утром шел дождь со снегом, а ближе к полудню поднялся ветер, который торопливо сушил мокрые, скользкие улицы, гнал потоки.

Вода бежала шумно, рыжими, густыми от глины ручьями, и люди, глядя на своеволие воды, говорили: “Бык полюбил змею, скоро родится дракон”.

Невольниц продавал в тот день один Берека. Он привез две сотни русских девушек и полсотни полек.

Слуги опустили носилки. Надежда вышла, окинула взглядом базар, отыскивая место, где стояла на позорище сама. Невольницы на холодном ветру дрожали, на них покрикивали, им грозили.

Надежда глядела-глядела, и вдруг волна стыда хлынула ей в лицо, и она была рада, что скрывается под чадрой.

Она сообразила вдруг, что “выбирает” невольницу. Она, невольница, выбирает невольницу. Всю дорогу торопила сюда носильщиков, ибо у нее появились деньги, и ей хотелось сделать доброе - выкупить на свободу трех-четырех русских невольниц.

Но кого? И на какую свободу? Как эти несчастные смогут добраться до родной земли через море, за тысячи верст, по дорогам, кишащим негодяями, которые и надругаются, и снова приволокут сюда же на аркане.

Надежда поняла вдруг - выхода у этих несчастных нет, у нее самой - нет иного выхода, она должна до конца дней своих играть те роли, которые ей поручат сильные господа ее.

Она увидела Береку, семенящего к ней, заранее согбенного в подобострастном обезьяньем поклоне.

Надежда пырнула в паланкин.

- В Сераль!

“Я упрошу своего падишаха, чтобы он схватил проклятого Береку”, - ясно сказала она сама себе и столь же ясно подумала о том, что ведь не попросит о мщении. Схватят одного Береку - явятся пятеро новых.

“А как же дальше жить? - спросила себя Надежда. - Зачем жить?.. Для сыночка, но его сделают турком, и он пойдет на Русь и, может быть, своей рукой зарежет свою родную бабку”.

Как же плакала в ту ночь Надежда! Пусто у нее было на сердце, жутко ей было.

*

Ибрагим вдруг решил заняться делами, и первым его делом была казнь.

Обозревая морское побережье в подзорную трубу, Ибрагим увидал, что с другого берега залива Сераль обозревает в подзорную трубу посол Венеции.

- Казнить! - закричал Ибрагим, тыркая подзорной трубой в море. - Казнить!

Слуги исподволь выясняли, кого же надо казнить, и казнили.

Великий визирь Мустафа решил, что именно теперь следует поговорить с падишахом один на один.

- Убежище веры, минул год с вашего знаменательного восшествия на престол… Ужасная болезнь отвлекла величайшего из величайших от государственных дел, и, пользуясь этим, некоторые, нечистые душой, запускали руки в казну империи и черпали столько, сколько могли ухватить. Доход за год потому и составил только триста восемьдесят миллионов акче, а расход несколько превысил пятьсот миллионов.

- Что ты предлагаешь? - спросил Ибрагим, удивленный этаким разорением казны. - Что? Что вы там с матерью моей премудрой замышляете? Говорите тотчас! Я знаю, кто вор! Знаю!

- Светоч мира, царь царей и надежда ислама, опустошенную казну можно пополнить, затеяв войну, но сначала нужно восстановить престиж государства, нужно изгнать казаков из Азова. А эта война, хоть и малая, но не сулит ровно никакой выгоды. Правда, если мы двинемся в глубь русских земель, то приобретения, безусловно, погасят, и может быть, и превысят расходы.

- Так почему же мы до сих пор не вернули Азова?

- О блистательный! Взятие Азова станет первой победой среди твоих величайших побед. Убежище веры, никто не посмел присвоить славу этой победы.

- Как много слов ты говоришь, - сказал Ибрагим, подозрительно разглядывая лицо великого визиря. - Ступай, пусть войска готовятся к походу. И думай, думай, как добыть деньги.

*

- Как добыть деньги? - спроспл Ибрагим у своего главного евнуха.

- Убежище веры, я слышал мудрость, которая гласит: “Когда народ угнетен - казна пуста”.

- Ты сам знаешь, что мне не справиться с разорителями моего государства, со всеми моими вельможами… Ты же знаешь, - падишах перешел на шепот, - если я возьмусь за них, они меня убьют, задушат или отравят, как отравили Мурада.

- Государь, это не доказано.

- Я знаю, знаю… Я сам это знаю… Но я не знаю, как и где добыть деньги.

- Возьмите, величайший мой господин, у тех, кто эти деньги украл.

Главный евнух улыбался глуповато и простовато, но он знал, что делает.

- Можно продавать должности.

- Продавать должности? - удивился Ибрагим.

- А почему бы их и не продавать? Купцы и ростовщики за придворную должность готовы платить миллионы, п они платят их, только не вам, Убежище веры, а вашей матери или другим сановникам. Я слышал, что торговец рабынями и рабами, иудей Берека, готов дать три миллиона за должность кетхуды-бея. Он ищет эту должность, разумеется, не для себя, но для человека своего нечистого рода.

- Три миллиона? Но кетхуды-бей - это помощник великого визиря.

- Великий визирь - правая рука Кёзем-султан.

- Верно!.. Пусть наш человек следит за каждым шагом Мустафы-паши… Но я хочу четыре миллиона.

- Мои люди передадут ваше святейшее желание, о солнцеликий падишах!

- Позови ко мне Надежду. Я хочу послушать ее речи. Она - врачеватель души моей.

Главный евнух отправился выполнять повеление, но в дверях задержался.

- Величайший из великих, я вспомнил еще одно средство, как добыть большие деньги.

- Говори!

- У вас есть дочь, и ее можно выдать замуж.

- Но ей пять лет!

- Муж должен сохранять девственность дочери падишаха до совершеннолетия… Я только хотел напомнить хранителю истины, что все имущество и все богатства после смерти мужа дочери падишаха переходит в казну падишаха.

Ибрагим закусил нижнюю губу.

- Кто у нас самый богатый?

- У нынешнего кетхуды-бея и деньги, и земли, и дворцы.

Бегающие глаза Ибрагима замерли. Он улыбался.

- Приготовьте дочь мою Джарелхан-султан к свадьбе.

О согласии кетхуды-бея не спрашивали.

*

Кетхуды-бей принял нежданное решение Ибрагима как милость аллаха. Знать бы ему, что уже заказан медленнодействующий яд, которым его отравят ровно через месяц после свадьбы, знать бы ему, что умирать он будет в мучениях и страдания его будут длиться более двух недель.