Луи Мари Энн Куперус - Ксеркс

— Приготовить мешки с песком, — приказал Гасдрубал, — чтобы их можно было привязать к ногам этих несчастных. И поставьте пленников за мачтой, чтобы с пентеконтеры ничего не увидели. Приготовьте топор. Пока повременим прощаться с нашими пассажирами: боги могут ещё помочь нам.

Гиб и его помощники повели пленников на корму, и тут вид военного корабля поведал Формию о замыслах похитителей. Сейчас во рту его не было кляпа.

— О, драконы из Карфагена, теперь вы собрались убить нас? — закричал он скорее от негодования, чем от страха.

— Нет, если небеса не захотят вашей смерти! — изрёк корабельщик, выбивая ладонями ритм гребли. — Так что, эллины, молитесь своему Эолу, чтобы он послал нам ветер.

— А вы, псы, молитесь Аиду, — выкрикнул рыботорговец, — чтобы он подыскал вам уютное местечко в Орке! Приятный будет вид, когда все вы устроитесь на крестах кормить ворон!

Тут лишь Лампаксо осознала грозящую им участь.

— Ай! Ай! Спасите меня, братья-эллины! — завопила она в сторону пентеконтеры. — Меня, истинную афинянку, патриотку, убивают варвары!

— Заткните рот этой визгливой свинье! — взревел Гасдрубал. — Её вопли услышат на пентеконтере. Кончайте её — и за борт!

Лампаксо потащили к борту, этруск Ларт зажал женщине рот своей ладонью. Она стихла, но сразу же закричал он сам: мегера сумела вцепиться зубами в пальцы тиррена. На помощь к нему рванулись двое гребцов. Однако Лампаксо, сознавая, что речь идёт о жизни и смерти, не сдавалась. Угрозы, удары были бесполезны, не помог даже кинжал, кото рым попытались разжать ей зубы. Лампаксо казалась одержимой. А Ларт всё это время вопил от жестокой боли.

Схватив мегеру за горло, карфагеняне начали душить её. Лицо Лампаксо почернело, но зубов она не разжимала.

— Аттатай! Аттатай! — простонал Ларт. — Не надо. Оставьте. У неё железные зубы. Она вот-вот перекусит кость. И если вы удушите её, они не разожмутся.

— Кушай, кушай, женщина, — подбодрил свою супругу Формий с искренним удовольствием. — Лакомый попался тебе кусочек. Только прожуй его хорошенько, не подавись.

Карфагеняне остановились, не зная, чем ещё можно помочь этруску.

Во время этой сцены Главкон сохранял полное спокойствие. Однажды на лице его промелькнула улыбка, однако поглощённый происходящим рыботорговец почти не обращал внимания на истмийского победителя, а хватка Гиба ослабела. По руке Ларта заструилась кровь, и Гасдрубал oт рулевого весла яростно закричал:

— Угомоните её! Гиб, возьми топор и раскрои ей череп!

Топор лежал возле ног ливийца. Лишь на мгновение он выпустил руки атлета, чтобы поднять оружие, но в этот момент общий вопль всего экипажа заглушил даже стенания Ларта. Тот, кто следил за Главконом, мог видеть, как напряглись все мышцы могучего тела Алкмеонида, как вспыхнули радостным огнём его глаза. Должно быть, Геракл и Афина Паллада помогли атлету, попытавшемуся разорвать путы на руках. Победа над Ликоном не была таким подвигом. Мгновение — и верёвки разорвались. Главкон взмахнул руками.

— За Афину! — вскричал он на глазах ошеломлённого экипажа. — За Гермиону!

Гиб уже схватил топор, но он так и не понял, откуда пришёл удар, бросивший его бездыханным на палубу. Оружие взметнулось над головой атлета. Главкон казался ужасным — словно Ахиллес перед трясущимися троянцами.

— Горе нам! Горе! Это Мелькарт! Мы погибли! — закричали карфагеняне.

— Убейте его, глупцы! — крикнул опомнившийся первым Гасдрубал. — Ноги его в кандалах!

Однако топор обрушился на цепь между ногами атлета и перебил её. Афинянин поглядел в обе стороны, держа наготове топор, и с улыбкой пригласил:

— Ну что же вы, нападайте.

Адхербал метнул оказавшийся под рукой дротик. Совершив молниеносное движение, Главкон отшатнулся. Оружие вонзилось в палубу. Могучая рука афинянина немедленно вырвала его и пустила в Адхербала, насквозь пробив грудь карфагенянина, рухнувшего рядом с ливийцем.

Мореходы взвыли:

— Это не Мелькарт, а сам Баал-драконоубийца! Мы погибли. Кто может одолеть его?

— Трусы! — проревел Гасдрубал, выхватывая меч из ножен. — Разве вы не знаете, что этим троим подлинно известно о том, чем именно мы занимаемся здесь? Если пентеконтера захватит нас с ними на борту, готовьтесь не к тюрьме, а к Шеолу. Или они останутся жить, или мы. Все вместе мы справимся с ними.

Но страшный противник не позволил корабельщику созвать своих мирмидонян. Взмах топора уже освободил Формия, немедленно схватившего жену за руку.

— В каюту! — скомандовал рыботорговец.

Лампаксо выпустила руку Ларта и позволила своему мужу стащить её вниз по лестнице. Главкон спустился послед ним. Среди карфагенян не нашлось человека, настолько готового умереть, чтобы оказаться в пределах досягаемости его топора. Увидев бегство пленников, Гасдрубал застонал:

— Там только одна дверь, её придётся ломать. Дротики, балластные камни — кидайте вниз всё, что попадётся. Речь идёт о жизни и смерти.

— Пентеконтера уже в четырёх фарлонгах! — вскричал посеревший от страха мореход.

— И послания Демарата спрятаны в каюте, — напомнил Хирам. — Если их не выбросить в море, нас ждёт ужасная смерть.

— Услышь нас, Мелек-Баал! — провозгласил Гасдрубал, простерев к небесам руки. — Позволь нам уцелеть в этой беде, и я отдам тебе свою дочь Тибейт, отроковицу девяти лет, чтобы её сожгли в жертву тебе в священной печи!

— Внемли нам, Баал! Внемли нам, Мелек! — хором поддержал экипаж, в отчаянии похватавший багры, вёсла, кинжалы и готовый к нападению.

Однако освободившиеся пленники не теряли времени даром. Главкон чувствовал, что никогда ещё голова его не была более ясной, разум столь изобретательным. Да и Формий был ещё не настолько стар, чтобы помощь его не могла оказаться полезной. Каюта была невелика. Возле мачты на стойке располагалось несколько мечей и копий. Заложив засов, атлет бросился к оружию.

— Отпусти жену, — приказал он рыботорговцу. — Видишь сундук? Он тяжёлый, но если вы хотите завтра снова увидеть солнце, тащите его к двери.

— Ай, ай, ай! — завопила Лампаксо. — Мы погибнем! Они уже рубят дверь топорами. Гера, сохрани нас! Дверь уже трещит. Мы погибнем!

— У нас нет времени умирать, — отозвался атлет, — мы должны спасти Элладу.

После дюжины ударов в некрепкой двери появилась дыра. В ней мелькнуло тёмное лицо. Тяжёлый балластный камень задел плечо Главкона, но нападавший тут же повалился назад, хватая руками воздух. Атлет насквозь пронзил его копьём.

Посыпались балластные камни, однако наделённый титанической силой Алкмеонид защитил себя снятым с койки тюфяком. Тем временем Формий с женой подтащили сундук к двери. Тщетно Гасдрубал поощрял своих людей к нападению. Они едва смели высунуться, чтобы бросить камень или дротик, — так быстро и метко поражал их Главкон.