Эвелин Энтони - Елизавета I

— Моя королева будет этим весьма польщена, — пробормотал Летингтон, размышляя, что можно сделать, чтобы ответ Марии Стюарт на это предложение не привёл к войне между его страной и Англией. Эту задачу ещё больше затрудняло то, что Марию Стюарт всерьёз заинтересовал Генри Дарнли. Он несколько раз виделся с этим юношей благодаря упорству его матери, леди Ленокс, и сообщил Марии, что Дарнли — настоящий красавец и к тому же с изящными манерами. Графиню Ленокс он охарактеризовал как назойливую и амбициозную старуху, которую в том случае, если Мария пожелает рассмотреть этот вариант всерьёз, придётся оставить в Англии.

Что касается Роберта Дадли, то Летингтон хорошо его знал и испытывал к нему жгучую неприязнь. Он всегда подозревал, что Вильям Сесил разделяет его антипатию; поэтому единственной причиной, по которой Сесил поддержал это странное предложение, Летингтон счёл желание удалить Дадли из Англии и покончить с его влиянием на королеву.

Он увидел, что Елизавета протянула ему руку для поцелуя; это означало, что аудиенция окончена. Рука английской королевы была бела и холодна, как мрамор, изящные пальцы не испорчены перстнями: она носила на руке лишь кольцо, вручённое ей при коронации как символ брака с государством.

Когда шотландский посол удалился, Елизавета повернулась к Сесилу.

— Ему придётся передать моё послание, — сказала она, — и, по-моему, он поверил, что это всерьёз. Также он считает, что она придёт в ярость.

— На завтра у него назначено очередное тайное свидание с Дарнли и его матерью, — негромко отозвался Сесил. — Графиня посылает ему письма ежедневно.

— Придёт время, и я отправлю эту старую каргу в Тауэр, — отрывисто бросила она. — Это убедит мою дорогую кузину в том, что её брак с Дарнли меня прогневил, а мне доставит несказанное удовольствие.

— Откуда ваша уверенность в том, что этот план удастся, госпожа? — спросил её Сесил. — А как вы поступите, если она ухватится за вашу приманку — провозглашение её наследницей — и согласится взять Дадли в мужья?

Елизавета рассмеялась:

— Плохо же вы знаете женщин, дорогой мой Сесил! Ваша госпожа в этом вполне уверена; Мария ведёт за моей спиной интригу с целью вступить в брак с одним из моих подданных. После того как она два года держалась тихоней, это шаг вперёд; кроме того, она надменна — все Стюарты горды, как сам Люцифер. Ответ на ваш вопрос мне дал сам Роберт, который сказал, что её вряд ли прельстят объедки с моего стола. В жилах отпрыска этой гнусной сводни Ленокс течёт кровь Тюдоров; это будет свадебный подарок её сына Марии, и он должен показаться ей привлекательнее всех моих обещаний. А если бы она всё же согласилась на Роберта, я бы просто запретила ему покидать Англию, и переговоры о браке закончились бы ничем.

— Я рад слышать, — сухо проговорил Сесил, — что вы не были намерены позволить ему вступить в брак с Марией Стюарт даже в самом крайнем случае. Эта мысль не давала мне покоя с самого начала.

— Так, значит, вы не доверяете Роберту? — спросила она. — И мне вы тоже не верите, если полагаете, что я способна что-либо от вас скрывать?

— А вы ему настолько доверяете? — в тон ей ответил Сесил. — Вы считаете, что его можно было бы отправить в Шотландию, где его наверняка будут искушать вторжением в Англию, и быть уверенным, что он не поддастся?

— Нет. — Елизавета повернулась и стала смотреть на мерцающие на реке огоньки. — До такой степени я не доверяю ни одному человеку, кроме вас.

— Так как же вы можете любить человека, которому не доверяете? — вполголоса спросил он. — Как вы можете держать его при себе, не позволяя себе даже думать о других мужчинах, как вы можете осыпать его почестями и подарками, зная, что он вас недостоин?

— А как можете вы меня об этом спрашивать, когда вы женаты и не знаете, что это такое — нуждаться в другом человеческом существе? У Роберта много недостатков; видит Бог, я о них достаточно наслышана, но мне не нужен рядом святой праведник, а нужен хороший товарищ, хороший танцор, хороший наездник, короче говоря — опора в жизни, хотя опорой ему на самом деле служу я... Я могла бы дать на этот ваш вопрос десяток ответов, все они будут верны, но правды не будет ни в одном. Роберт честолюбив и мелок душой; у него нет ни ума, как у вас, ни чувства чести, как у Сассекса, ни благородства и отваги Хандсона, но по-своему он меня любит, и то, что я могу ему дать, ему нужно. Это нечто, в чём нуждаюсь уже я; а кроме того, я могу диктовать условия наших отношений и доверять ему настолько, насколько возможно доверять любому мужчине, не будучи ни его любовницей, ни женой. А теперь идите и пришлите его ко мне.

В маленькой комнате в доме неподалёку от королевского дворца на Уайтхолле сидели трое; хотя солнце ещё не зашло, они задёрнули шторы. Они обходились без слуг; вино разливал более молодой из двух мужчин, а второй внимательно наблюдал за ним, слушая, как расхваливает графиня Ленокс достоинства своего сына. У леди Ленокс был хриплый голос и властная, мужская манера держаться; поза, в которой она сидела, тоже была не женской — широко расставив прикрытые юбками ноги, она упёрла руки в колени и всем корпусом наклонилась к шотландскому послу, стараясь, чтобы её слова звучали убедительнее.

Её грубое красное лицо с бегающими зелёными глазками и волевым ртом представляло собой резкий контраст с мягкими чертами её сына. Летингтон взял у него бокал и поблагодарил его.

Из-за чрезвычайно высокого роста Генри Дарнли пришлось низко согнуться, подавая Летингтону вино. Дарнли был очень светлым блондином с кудрявыми, как у ребёнка, волосами и ярко-голубыми глазами; хотя лицо, лишённое усов и бороды, было чересчур гладким, его стройной фигуре нельзя было отказать в красоте. Он производил впечатление благовоспитанного юноши с утончёнными манерами, и было трудно поверить, что сидевшая рядом шумная толстуха — его мать, хотя именно от неё он унаследовал тёкшую в его жилах голубую кровь Тюдоров.

Леди Ленокс была дочерью сестры Генриха VII, а следовательно — внучкой Оуэна Тюдора и кровной родственницей Елизаветы. Также она состояла в родстве и с Марией Стюарт.

— Лучшей пары для королевы, чем мой сын, вам не найти! — заявила она. — Взгляните-ка на него, милорд — есть ли в Европе юноша красивее?

Летингтон поймал взгляд её сына и обменялся с ним улыбками. Он заметил, что, слушая похвалы матери, которая говорила, как барышник, продающий породистого коня, Дарнли краснел и смущался.

— Никто не сомневается в ваших достоинствах, лорд Дарнли, — произнёс Летингтон, обращаясь к нему. — А ваша материнская гордость, госпожа, вполне справедлива, — добавил он. — Я вижу лишь два препятствия этому браку: во-первых, моя королева не станет связывать себя какими-либо обещаниями, не повидавшись с вашим сыном, а во-вторых, королева Англии присвоила Дадли титул графа Лестера и, по всей видимости, считает, что моя королева готова взять его в мужья. Учитывая всё сказанное, я не вижу способа устроить вашу поездку в Шотландию открыто, а без этого не может быть заключён и брачный контракт.