Владимир Афиногенов - Аскольдова тризна

А началась она в 654 году, когда полководец Хабиб ибн-Маслама занял Армению и Грузию, а Сальман ибн-Рабиах аль-Балхи — Азербайджан. Брат последнего Абд-ар-Рахман захватил Дербент и двинулся на столицу хазар, которой являлся тогда город Беленджер.

Беленджерцы выдерживали осаду в течение нескольких дней, несмотря на мощный натиск арабов, пользовавшихся метательными орудиями, а затем, дождавшись помощи, атаковали противника и разгромили. Вместе с Абд-ар-Рахманом погибло четыре тысячи его воинов…

Эта победа надолго отбила охоту у арабов соваться в Хазарию, хотя мёртвое тело их полководца, плававшее в стеклянном сосуде и по уверениям жрецов приносившее хазарам удачу, следовало бы вызволить… Но случались отдельные набеги, и только.

Крупным можно считать вторжение полководца Хабиба ибн-Масламы, который со своим войском дошёл до Дербента и осадил его. Город держался в течение трёх месяцев, а оборонял его трёхтысячный хазарский гарнизон. Масламе удалось взять Дербент только благодаря измене одного из городских жителей, показавшего подземный вход в крепость…

Другой армянский историк Гевонд рассказывает, что арабы после взятия Дербента захватили ещё часть хазарских земель и остановились у стен Семендера. Здесь они встретились с войском, которым командовал сам каган.

Обе армии несколько дней стояли в бездействии, выпуская лишь отдельных удальцов для единоборства. Маслама, опасаясь явного численного превосходства хазар и их внезапного нападения, тайно отвёл свои войска назад и так поспешно, что оставил для разграбления лагерь, полный имущества, и даже собственный гарем…

Хазары, опомнившись, бросились за Масламой, но того и след простыл. Они снова вторглась в Закавказье, и их смог остановить только новый арабский наместник Армении Джеррах ибн-Адаллах ал-Хаками. Отбросив хазар опять к Семендеру, а потом и к Дербенту, он, взяв его почти без сопротивления, двинулся к Беленджеру. Путь ему пытались заградить вышедшие из стен крепости беленджерцы и местные жители, организовав оборону из телег, связанных между собой и поставленных вокруг лагеря, но арабам удалось разрушить эту преграду: несколько сот воинов пробрались к ней, разрезали верёвки и под тучами стрел растащили телеги. Завязался жестокий рукопашный бой — и те, и другие сражались «пока душа в теле», как писал Гевонд.

Арабы победили. Каган и с ним его пятьдесят гвардейцев еле унесли ноги… Джеррах намеревался продолжить поход, но узнав, что каган собрал новую армию, вернулся на зимние квартиры.

Прошло несколько лет. Умер каган. Правление на какое-то время перешло к его матери — решительной женщине по имени Парсбит. Она и посылает на арабов во главе многочисленного войска своего внука Барджиля.

Ворвавшись в Закавказье, Барджиль прежде всего приказал своим воинам повсеместно убивать мусульман, сам же с основными силами подошёл к городу Ардебилю. Произошло двухдневное сражение арабов и хазар, в котором армия Джерраха практически была полностью уничтожена и сам арабский полководец погиб [104] По прошествии 200 лет каган Иосиф в письме и Хасдаю в Кордову писал, что хазары предприняли сокрушающий арабов поход в страну «Дралан» и страну «Ардвил». Имеется ввиду Дарьяльское ущелье и город Ардебиль — центр Азербайджана. И гордился тогдашней победой над армией Джерраха. …

«С тех пор он и плещется здесь, в этом сосуде…» — злорадно подумал каган, хотя ведал, что в конечном-то счёте в сей длительной войне победили арабы и заставили кагана принять мусульманство.

«А что я должен потом делать?» — спросил тогда хазарский правитель. Прибывшие к нему учёные факихи объяснили: «Не есть свинину и не пить вино».

«Да, не делать последнее, думаю, для кагана явилось сущим наказанием, сам когда-то принимал ислам, знаю…» — усмехнулся Завулон. — Вот хотел примериться к христианству, да вызванный мною из Византии Константин развёл такую богословскую тягомотину, что ничегошеньки я из их споров с Зембрием и Неофалимом не понял… Иудеем тоже быть можно…»

Вспомнил, что сегодня по Талмуду Аба Девятое [105] Аба Девятое — девятый день июля по еврейскому календарю. , запечалился… Нельзя в этот день ни есть, ни пить, ни прелюбодействовать. Молитвенно сложил руки, вспомнив из иудейской Мишны: «Пять бедствий обрушились над нашими предками в Девятое Аба: произнесён был божественный приговор над выходцами из Египта, чтобы они погибли в пустыне Синайской и не вступили в обетованную землю; разрушены были первый и второй храм [106] Храм Иерусалимский, разрушенный в первый раз халдеями в 586 году до Рождества Христова, а во второй — римлянами в 70 г. после Р. X. , взята была крепость Бетар и был, как поле, вспахан святой град».

«Да… — каган слегка задумался. — Девятый день месяца Аба и лично для меня стал трагическим днём, когда двадцать лет назад меня, двенадцатилетнего, коловыры чуть не лишили жизни… Хотя мне потом объяснили, что через этот обряд проходили все мои предки, которым суждено было стать каганами… В этот день рано утром пришёл в спальню главный жрец со своими живодёрами, стащили меня с ложа, накинули на шею верёвку и начали душить… И всё время один из коловыров с остекленевшими от злости глазами спрашивал: «Как долго желаешь царствовать?» Я задыхался и только мычал, но помню, перед тем как потерять сознание что-то промолвил, и тогда меня отпустили… В почти бессознательном сознании я всё-таки сказал им, сколько лет буду царствовать; жрецы считают, что в такие моменты, на грани жизни и смерти, человек говорит правду… Но секрет моих слов они не должны раскрывать никому, только я им не верю…»

Завулон снова внимательно обвёл взглядом сосуды, в которых заключены мёртвые тела, и хотел уходить, но услышал скрип отворяемой двери… Он обернулся и увидел царя Ефраима, невольно вздрогнул. Это не ускользнуло от глаз мэлэха, и он улыбнулся.

— Мои люди доложили, что ты, Завулон, по утрам ходишь в дом мёртвых, зашёл и я посмотреть на них… Обращаюсь к тебе по имени, не воздавая почестей, кои положены кагану… Но мы ведь не в дворцовых палатах, зови и меня по имени тоже.

— Хорошо, Ефраим, — оправившись от замешательства, твёрдым голосом произнёс Завулон.

— Жаль, не плавают здесь тела русских князей и их боилов.

— Ну как же?! Есть тут один воевода…

— Я имею ввиду таких прославленных, как Светозар с порубежья. А этого я бы и не стал бальзамировать…

— Сделано сие до нашего ещё правления, царь… Значит, чем-то воевода себя проявил.

— Может быть… — согласился Ефраим. — Да ладно о мёртвых, поговорим о делах живых. Время настало, Завулон, показать русам силу… Знаю, за прошедший год они многое успели, создавая оборонительные укрепления. Но план их у нас!