Роберт Фаббри - Веспасиан. Трибун Рима

– Кто с кем дерется? – спросил Веспасиан, которому совсем не хотелось скрестить мечи с Магном.

– Каждый сам за себя. Берите мечи, сходимся здесь.

Они повернулись и посмотрели друг на друга. Слов не требовалось, каждый знал, что обязан ради блага всех сражаться и умереть мужественно. Другого пути нет.

Идя к краю арены за щитом и мечом, Веспасиан хмуро улыбнулся иронии ситуации. Ему никогда не доводилось видеть гладиаторских боев, хотя всегда хотелось. Теперь же в роли гладиатора предстоит выступить ему. Это будет первый и последний бой на арене – он знал, что погибнет. Какой может быть шанс у шестнадцатилетнего паренька выйти победителем? Но прежде чем отдать свою жизнь, он постарается даровать почетную смерть одному из своих товарищей.

Шум толпы нарастал, с рук на руки переходили ставки. Веспасиану подумалось: интересно, а ставит ли кто-то на его победу? Он подумал о Ценис, вытащил подаренный ей серебряный амулет, крепко сжал его в ладони и взмолился к Посейдону о помощи.

Наклоняясь за мечом, юноша отпустил талисман, и тот остался свободно болтаться на шее. Стоявший рядом фракиец потянул соседа за рукав и вытянул руку, указывая. Веспасиан взял щит. Крики вокруг него перешли в низкий ропот, многие тыкали пальцем. «Ставят на меня как на первого, кого убьют», – догадался молодой человек. Он сунул амулет под тунику, повернулся и зашагал к товарищам.

Все четверо остановились в пяти шагах от середины. Корбулон по очереди окинул каждого взглядом.

– Пощады не просить. Бьемся насмерть. Все теперь в руках богов.

Отсалютовав друг другу, римляне приняли боевую стойку.

Толпа замерла.

Веспасиан тяжело дышал, на ладонях выступил пот, сердце колотилось. Он посмотрел на Магна, на Корбулона, потом на Фауста. Глаза воинов едва выглядывали над краем щитов. Они начали кружить, выжидая, кто начнет бой.

Позади из толпы послышались отдельные возгласы. Что-то происходило. «Если затянем с началом схватки, нас всех убьют», – подумалось ему. Он прыгнул вперед, ударив своим щитом о щит Корбулона, потом сделал выпад, целясь в горло. Корбулон отбил, лезвия скрестились с металлическим скрежетом, соскользнув до крестовины противника. Нанося рубящий удар, юноша услышал, как что-то пронеслось в воздухе сзади. Видимо, Магн и Фауст вступили в бой. Но почему не слышно шума, криков? Корбулон отступил влево и отвел меч, вынудив Веспасиана потерять равновесие. Валясь, молодой человек сохранил достаточно самообладания, чтобы подставить щит под возвратный удар противника, нацеленный ему в горло.

Он ударился о землю и перевернулся. Корбулон, вскинув щит и занеся руку с мечом, бросился на него, метя в горло.

– Стой!

Команду ничто не мешало услышать, потому как в этот миг тишину нарушало только их дыхание и лязг их оружия. Зрители хранили полное молчание.

Римляне замерли: Корбулон над Веспасианом, Фауст в стойке против Магна.

Юноша повернул голову. Корон вместе со старшим сыном вышли из толпы и направлялись к ним, охраняемые дюжиной воинов.

– Бросить оружие! – распорядился Корон.

Четыре меча упали на землю, за ними последовали четыре щита.

Вождь фракийцев оттолкнул Корбулона и склонился над Веспасианом.

– Покажи то, что висит у тебя на шее.

Юноша достал серебряный амулет.

– Где ты это взял?

– Моя женщина дала мне, когда уезжал из Рима.

– Откуда он у нее?

– Мать оставила. Она сказала, что это символ ее племени.

Корон рывком поставил Веспасиана на ноги и подтянул к себе.

– Это и есть символ племени, – прорычал он, сверля глазами римлянина. – Моего племени, цениев.

– Мою женщину зовут Ценис, – промолвил Веспасиан, подозревая, что ему предстоит быть убитым с особой жестокостью за святотатство. – Она поведала мне историю про Ценея, но сказала, что этот воин родился в Фессалии, не во Фракии.

– Он был из Фессалии, но именно во Фракию его сын, мой тезка Корон, бежал после гибели Ценея в схватке с кентаврами.

– Я видел, как твои люди воспроизвели смерть Ценея возле реки.

– Мы исполняем этот обряд всякий раз, когда умирает кто-то из членов царской семьи, – негромко проронил Корон. – Моего младшего сына тоже звали Ценеем. А старшего… – он указал на предводителя военного отряда. – Старшего зовут Короном, и так ведется с тех самых пор, как тот, первоначальный Корон, встретил наше племя и назвал его в честь отца.

Корон отступил на шаг, выпустив тунику Веспасиана.

– Как звали мать Ценис?

– Я не знаю. – Веспасиан не отрывал глаз от Корона, понимая, что разговор идет о его жизни или смерти. – Мне известно только, что она была рабыней Антонии, невестки императора Тиберия. И умерла, когда Ценис исполнилось три года. Антония взяла Ценис к себе в дом и была ей вместо матери.

– Сколько лет Ценис?

– Думаю, восемнадцать.

Корон медленно кивнул.

– Получается, если бы ее мать была жива, ей было бы за тридцать. Скарий!

Пожилой фракиец с раздвоенной бородой, тот самый, что спорил со жрецом у реки, выступил вперед. Корон повернулся и зашептался с ним. Охрана вождя обступила римлян, опустив копья. Впервые Веспасиан обратил внимание, что у каждого из воинов висит на шее такой же амулет, только из дерева или камня. Корон, явно удовлетворенный словами советника, снова обратился к Веспасиану.

– Вставай, римлянин. Похоже, ты говоришь правду.

Юноша поднялся и посмотрел на своих товарищей, которые замерли, следя за развитием событий, не отваживаясь верить, что у них появилась надежда выбраться.

Корон приказал воинам отойти, потом обратился с краткой речью к толпе. Та загудела в знак согласия и начала расходиться. Закончив говорить, фракиец протянул руку Веспасиану, который принял ее.

– Тридцать с лишним лет тому назад моя младшая сестра и ее малютка-дочь попали в рабство. Как член царской семьи, она носила серебряное изображение Ценея. Должно быть, то самое, которое у тебя. Твоя женщина, Ценис – это внучка моей сестры, то есть моя внучатая племянница. Она подарила тебе этот амулет из любви, чтобы он тебя защищал. Мы не причиним вреда тебе и твоим друзьям. Вы находитесь под защитой цениев и вольны идти.

Веспасиан воззрился на него, не веря своим глазам.

– Я не забуду этого, Корон, и обязательно расскажу Ценис про ее народ. Однажды она придет, чтобы поблагодарить тебя.

– Если боги захотят, так и будет. Но прежде чем уйти, разделите со мной трапезу.

Вождь повел недавних пленников в свой шатер. Окружающие смотрели на четверых римлян, кричали что-то на своем странном языке и дружелюбно махали им.

Когда все расселись за едой и питьем, Корон поднял тост.

– Да сохранит Посейдон эту землю за его народом, цениями, и защитит их самих и их друзей.