Роберт Фаббри - Веспасиан. Трибун Рима

Пет вскинул руку в салюте.

– Командир! Диний, вождь дейев, готов покориться Риму.

– Спасибо, префект. Забирай своих людей и построй их на нашем правом крыле, чтобы не загораживали дорогу.

Не выказавший никакой обиды на грубоватый ответ, Пет отбыл на указанные позиции.

Узкой колонной втягиваясь в ворота, фракийцы широко разливались вправо и влево. Некоторые, устрашенные демонстрацией силы римлян, падали на колени и умоляли о пощаде, более стойкие в угрюмом молчании ждали решения своей судьбы. Когда все оказались внутри и ворота закрылись, Диний в компании Ротека подошел пешком к Поппею и протянул оливковую ветвь. Тот отказался ее принять.

– Люди племени дейев, – произнес полководец громким, пронзительным голосом, разнесшимся над полем. Ротек, голосом не менее пронзительным, переводил речь на фракийский. – Ваш вождь предлагает мне вашу сдачу в плен. Я не приму ее без условий. Вы взбунтовались против своего царя Реметалка, клиента Рима. – Он указал на юношу позади. – Этот поступок повлек за собой смерть множества римских и верных короне фракийских воинов. Это нельзя оставить без наказания.

Глухой стон прокатился по толпе фракийцев.

– По моему приказу солдаты могут напасть и забрать ваши жизни. Но Рим милостив. Рим не намерен убивать никого из вас. Рим требует только выдать ему двести человек из вашего числа. Половина из них лишится рук, другая половина – глаз. Как только с этим будет покончено, я приму оливковую ветвь. У вас есть полчаса на размышления, потом я отдаю приказ об атаке.

Послышался полный печали стон. Поппей повернулся к дейям спиной, показывая тем самым, что мольбы бесполезны. Понурив голову, Диний вернулся к своему народу и обратился к соплеменникам на их родном языке. Тем временем легионеры под началом Аула притащили пять пылающих жаровен и пять деревянных колод, и принялись устанавливать их перед фракийцами.

Со своей позиции на правом фланге Веспасиан наблюдал за картиной в лучах предзакатного солнца. Десятка три стариков и с половину от этого числа старух добровольно выступили вперед. Диний расхаживал по толпе, закрыв глаза, и касался оливковой ветвью тех, кто попадался на пути. Большинство из этих отобранных сами переходили к поджидающим добровольцам, но некоторых, с воплями сетующих на судьбу, приходилось тащить силой. Исключили только детей. Вскоре две группы жертв стояли перед жаровнями и колодами.

Диний вышел вперед и обратился к Поппею.

– Мы исполнили твое требование, полководец. Я сам поведу своих и буду первым. Забери мои глаза.

– Как скажешь. – Римлянин посмотрел на Аула. – Центурион, приступай.

По команде Аула двое легионеров крепко ухватили Диния за руки, тогда как третий извлек из огня раскаленный докрасна прут и подошел к седому вождю. Все свершилось в одну секунду. Спина фракийца изогнулась, но он не издал ни звука. Старик шел назад, высоко вскинув голову, две пустые глазницы на лице еще дымились. Племя не проронило ни звука.

Затем из отобранных вывели пятерых мужчин и поставили на колени перед колодами. Легионеры обвязали им кисти и уложили руки жертв так, чтобы предплечья оказались на плоской поверхности, а ладони обхватывали край. Их напарники заняли место сзади, удерживая несчастного за плечи. Все пятеро мятежников отвернулись, когда подошли еще пятеро солдат с обнаженными мечами и обрушили сталь на живую плоть. Со стоном боли мужчины повалились назад. Из культей хлестала кровь, отрубленные ладони все еще цеплялись за колоду. Женщины в толпе начали выть и плакать.

Раны прижгли смоляными факелами, после чего калек оттащили в сторону.

Вой и рыдания усилились, когда к жаровням поволокли пятерых стариков и старух. В ледяном молчании Веспасиан смотрел, как вспыхнули пять раскаленных прутов. Новую партию несчастных волокли к колодам, когда юноша услышал за спиной голос Магна, которому пришлось кричать, чтобы перекрыть шум.

– Господин, ты нужен, срочно! – Магн остановил коня рядом с молодым трибуном.

– Что стряслось? – спросил Веспасиан, радуясь поводу отвлечься от жестокого зрелища.

Магн наклонился к его уху и понизил голос.

– В лагерь только что приехал Азиний. Он хочет немедленно увидеться с тобой.

Веспасиан в изумлении поглядел на друга.

– Азиний? Здесь? Каким образом?

– Самым обычным, на коне прискакал. Ну, так ты идешь?

– Конечно!

Юноша повернулся к Пету.

– Префект, у меня неотложное дело, можно отлучиться?

– Разумеется, приятель. Единственное, чего мне бы хотелось, так это присоединиться к тебе, да нельзя. В цирке в Риме мне меньше всего нравилась именно та часть представления, где наносили увечья. Я обычно укладывался подремать, пока не наступал черед того, что мне больше по нраву. Травля диких зверей, например. Это совсем другое дело. Ну, давай, – Пет махнул рукой.

Солнце опустилось за Родопы, погрузив лагерь в тень и одновременно окрасив низкие облака в янтарь и золото своими косыми лучами.

Магн проводил Веспасиана к просторной палатке, расположенной рядом с преторием. Ее всегда держали наготове для важных посетителей. На карауле стояли двое из одиннадцати ликторов, положенных Азинию по рангу проконсула, следующего в назначенную ему провинцию. Посетителей проводили внутрь немедленно.

Азиний сидел на кушетке, опустив ноги в таз с теплой водой и держа в руке чашу с вином. Пара покрытых дорожной пылью рабов возились у дальней стены с полотенцами и кувшинами горячей воды.

– Веспасиан, нам надо поговорить наедине. – Проконсул отпустил рабов. Магн, поняв намек, тоже удалился. Азиний знаком предложил юноше устроиться напротив него на складном стуле. – Ты, разумеется, не ожидал увидеть меня здесь?

– Это приятный сюрприз, господин. Мне нужно о многом рассказать тебе.

– Все в свое время. Сначала давай я поведаю, какая нужда привела меня в этот задний проход империи. – Осушив кубок, Азиний снова наполнил его из стоящего на низком столике сосуда. – Сильно преувеличенный рапорт Поппея о победе над мятежными племенами побудил сенат проголосовать за пожалование ему триумфа. Несколько преждевременно, насколько могу судить, потому как он только сегодня принял сдачу малой части мятежников, засевших в своей твердыне и отказывающихся повиноваться Риму. Но так или иначе, решение принято. Император был только рад утвердить его, при условии, что Поппей немедленно приедет в Рим для проведения церемонии. Как я понимаю, Тиберию, как всегда, не терпится удалить победоносного полководца от его армии и вернуть в столицу, под свой бдительный надзор. Вместо Поппея командование примет Помпоний Лабеон.

Проконсул отхлебнул еще вина.

– Я направляюсь из Рима в свою провинцию Вифиния. У меня теплилась надежда получить Сирию, но именно эта золотая жила, что неудивительно, досталась одному из союзников Сеяна. Сенат потребовал, чтобы я сделал маленький крюк и передал нашему славному полководцу новость о ждущих его почестях. Видимо, есть мнение, что экс-консул в качестве глашатая польстит его эго, а заодно подсластит пилюлю с отзывом.