Александр Богданов - Непокорные

Повеяло вечерней прохладой. На темнеющем фиолетовом небе зажигались яркие звезды. Ветерок доносил с полей запахи клевера и скошенной травы. Принесли керосиновые лампы и поставили их на столах. Пили чай. Большим успехом пользовались доставленный Магдой пирог со смородиной и слоеные пирожки, испеченные Зинаидой Андреевной. Потом на веранде танцевали под аккордеон. Эберхард широко и торжественно раздвигал меха; со всей тевтонской мощью его инструмент выдувал традиционные мелодии, такие как «Водяная нимфа» и «Лилли Марлен». Утомившегося Эберхарда сменил Сергей. Он затренькал на балалайке «Барыню» и Наталья Андреевна, накинув на плечи расписной платок, пустилась в пляс. Она плавно раздвигала руками, притоптывала каблучками и подпевала сама себе. В такт музыке ей хлопали в ладоши. Летели часы, праздник удался на славу, хмель кружил всем головы, хотелось еще петь и танцевать, но у маленьких детей стали слипаться глаза. Эльза, пошептавшись с Борисом и извинившись перед хозяйкой дома, начала собирать семью в дорогу. «У моего мужа в понедельник ответственное испытание и без него не могут обойтись,» скороговоркой объясняла она присутствующим. Всей толпой пошли провожать их до автомобиля. Темный и молчаливый, отсвечивая полированными поверхностями, стоял просторный Horch 351 на асфальтовой дорожке. Уложив засыпающих детей на заднее сиденье, Эльза заняла место за рулем. Рядом с ней тихонько посапывал ее муж. Путь в Пенемюнде был не близок и следовало торопиться.

Там в западной части острова Узедом в Балтийском море находился недавно построенный сверхсекретный Научно-исследовательский ракетный центр, работавший под руководством люфтваффе и вермахта. Ракетная программа, начатая энтузиастами еще в 1920-х годах, росла как на дрожжах, испытания следовали за испытаниями, создавались неслыханные доселе виды вооружения и к 1936 году Куммерсдорф, где Борис работал предыдущие пять лет, стал тесным. Новый центр в Пенемюнде отвечал возросшим запросам верховного главнокомандования. Здесь появилось место и для испытательных полигонов баллистических ракет, и для ракетостроительного завода, и для испытательных стендов Фау-2, и для всевозможных лабораторий, мастерских, а также — замечательной аэродинамической трубы, гордости немецких конструкторов. Рабочий день Бориса начался затемно. Проглотив бутерброд с яйцом, запив его чашкой кофе и наспех поцеловав супругу, он вышел в студеную предрассветную мглу. Жилой городок, населенный учеными, инженерами и техниками, просыпался рано. Окна сотен одноквартирных домиков, составлявших его, были освещены и обитатели их спешили на свои рабочие места. Стук их каблуков отчетливо разносился по пустынной улице. Электропоезд, обеспечивающий транспортные нужды Пенемюнде, ожидал пассажиров у короткой, асфальтированной платформы. С моря тянул промозглый, напитанный влагой ветерок, но широко шагающий Борис не замечал холода. В последнем вагоне состава были заперты заключенные, перевозимые на дневную смену. Концлагерь, где размещались враги государства, находился к юго-востоку от городка и был включен в ту же железнодорожную сеть; однако, преступников держали в бараках за колючей проволокoй подальше от глаз «чистой публики». В предрассветной мгле он вошел в ворота лаборатории. Охранник знал его в лицо, но пропуск все равно потребовал. Козырнув книжечкой, Борис помчался по коридору. Внутри у пульта управления собрались его коллеги. Высокая, атлетическая фигура фон Брауна выделялась среди них. Все присутствующие, кроме Бориса и генерала Дорнбергера, руководителя программы, были в штатском. Прототип ракеты А-3 находился в ветровом тоннеле. Самый передовой в мире, он создавал мощнейший поток воздуха, превосходящий скорость звука в четыре раза. Испытания начались, но к полудню появились неприятности. Данные указывали на некоторые тревожные вопросы, касающиеся общей конфигурации A-3. Ракета была стабильна и устойчива в полете, но любой порыв бокового ветра сбивал ее с заданного курса. Стабилизаторы оказались недостаточного размера и не могли контролировать ракету на больших высотах. Еще одна неприятность — они обгорали в ракетном выхлопе, который расширялся по мере подъема ракеты в стратосферу, где плотность воздуха была меньше. На совещании Борис предложил изменить конструкцию и заставить ракету или часть ее вращаться вокруг центральной оси для поддержания стабильности. Его предложение было отвергнуто. Дорнбергер высказался в пользу использования усовершенственного гироскопа. Он напомнил, что цель их работы это создание летающей бомбы, а не космического корабля. По его словам новое оружие должно по дальности поражения по крайней мере дважды превосходить Большую Берту, артиллерийского орудия обстреливающего Париж в годы мировой войны. А-4 должна содержать в своей боеголовке тонну взрывчатки и и быть легко перевозимой по существующей инфраструктуре немецких дорог. «Цель разрабатываемого оружия,» подчеркнул Дорнбергер, «ошеломить и деморализовать ничего не подозревающего противника, причинив ему наибольший ущерб. Сколько времени займет устранение неполадок и подготовка А-3 к запуску?» Генерал обратился к фон Брауну, делающему пометки в блокноте. «Три месяца,» без колебаний ответил тот. Тем не менее неувязок, осложнений и затруднений оказалось больше, чем предполагалось и испытание былo назначенo лишь на осень. Погода в этот день была отвратительной. Дождь, ветер и холод усложняли запуск. Это было не лучшим временем для проведения ответственного эксперимента, но Берлин на них нажимал. С ватой в ушах Борис наблюдал через щель бункера операции по подготовке ракеты к старту. Густо омываемая ливнем А-3 стояла на бетонной взлетной платформе, соединенной контрольными кабелями с центром управления. Старт! От гула и пламени мотора задрожал воздух. Медленно и постепенно ускоряясь ракета начала свой подъем. Поначалу полет проходил успешнo, но на высоте тысячи метров неожиданно открылся парашют, ракета развернулась в бушующем ветре, клюнула носом и упала на землю в ста метрах от бункера. Опять неудача… Прошло два года. Методом проб и ошибок была создана и испытана А-4, в дальнейшем известной миру как Фау-2. В октябре 1939 года наступил черед А-5. Это детище инженеров прошло через серию предварительных тестов, доказывающих состоятельность идей, предначертанных ее создателями. Погода была благоприятная. После воспламенения ракета поднималась прямо вверх, как было предписано. Выхлопные лопасти направили ее на контролируемый вертикальный полет. Горючее выгорело через 145 секунд после старта, когда А-5 поднялась на высоту более шестидесяти километров. Инерция несла ее выше, пока гравитация не замедлила подъем. В верхней точке траектории фон Браун послал радиосигнал, приказывающий выпуск тормозного парашюта, а затем через несколько секунд второй сигнал, выпускающий основной парашют. Несколько минут ракета дрейфовала вниз, пока не упала в воду рядом с островом недалеко от берега. Без особого труда ее извлекли и доставили на полигон для осмотра. «Я верю, что через год — другой,» торжествующий фон Браун положил руку на плечо Борису, «мы построим ракетный аппарат, способный выходить в космическое пространство и поражать вражеские цели на других континентах. Не хотели бы ли вы пилотировать его? Мы вас будем тренировать.» Лицо Бориса выразило крайнее удивление. Он не знал, что сказать. В Европе уже полыхала большая война.