Лотар-Гюнтер Буххайм - Крепость

- Здесь все изменилось в последнее время, – говорит инженер флотилии Крамер вызывающе громко, после того, как садится в этом бараке на стул прямо напротив меня. Скудость стола между нами лишь подчеркивается в худшую сторону заляпанной пятнами скатертью.

- Я так и понял! – отвечаю ему как можно равнодушнее.

- Подождите еще, пока еду принесут.

Моряки приносят и ставят еду на стол в больших керамических суповых мисках. Когда под-ходит моя очередь наполнить черпаком тарелку, обер-лейтенант направляет на меня свой взгляд в предвкушении спектакля. Как под гипнозом, быстро хватаю ложку и пробую странного серого цвета густой суп.

- Ну? – спрашивает Крамер. – Разве эта бурда не похожа на жратву для лосей?

Я готов от смущения, от множества устремленных на меня взоров, под стол залезть. Но по-ступаю так, как будто должен опять попробовать, чтобы высказать наверняка свое суждение. Проглотив еще одну ложку варева, говорю:

- По вкусу напоминает еду из ресторана Tour d’Argent!

- Да что Вы говорите такое?! – орет Крамер через стол. Затем демонстративно откладывает в сторону свою ложку и объявляет:

- Я уже поел!

- Вот обрадуется зампотылу, – слышу голос соседа по правую руку от меня и спрашиваю:

- Почему?

- Так он получит больше корма для своего свинарника.

- Свинарника? – спрашиваю недоуменно.

- У нас здесь есть замечательная, просто процветающая свиноферма. Разве Вам еще никто об этом не говорил?

Обер-лейтенант Крамер заметно наслаждается озадаченным выражением моего лица. Он не может знать, какие опыты я делал в Бресте со свиньями, и также то, что рядом находится Обер-свиновод Бартль.

- Третья Флотилия – это Флотилия с наибольшим количеством свиней! – гремит Крамер тут же. И затем громко орет через весь стол:

- Я только спрашиваю, почему эта жратва попадает на наш стол вместо того, чтобы непосредственно из котла поступать напрямую в свинарник?!

- Шеф Флотилии, вообще сюда не заходит!

Слышен теперь голос адъютанта, который занимает место как раз за соседним столом.

- Он наверняка знает, что здесь подают! – заключает Крамер. А затем говорит мне:

- Ваш командир тоже еще отсутствует.

- Наверное, ему не сообщили, что сейчас обед. Он, скорее всего, принимает душ. Или лежит, отсыпается.

- Понятно! – бросает Крамер.

Но внезапно изменяет выражение лица.

- В городе соблюдайте предельную осторожность, впрочем, особенно вечером, я так думаю. Примите это предупреждение как обычную предосторожность. Ночные прогулки могут дорого стоить...

И в тот же миг еще один человек, сидящий напротив, обращается ко мне:

- Поскольку Вы здесь новичок, запомните: Не ходите в кино!

- А что в этом опасного?

- Блохи! Вас просто сожрут и не подавятся. Это что-то! Тигры, а не блохи! Дома они почти все вымерли – но не здесь!

Господи! Мне просто необходимо, наконец, принять душ! И тут мне приходит на ум: У меня нет сменного белья! Мне снова придется напялить на себя эти плохо пахнущие лохмотья, даже если я отдраю себя до блеска... Нет! Только не это! Все мое тело и разум противятся этому. Только не это! говорю себе еще раз. Надо выработать план действий: нижнее белье быстро простирнуть, затем рубашку цвета ха-ки, и отстегнув подкладку, напялить ее на себя – пока нижнее белье не высохнет на солнце. А после этого еще раз простирнуть рубаху и аккуратно ее выжать.

А подкладку разве можно стирать? Этот вариант, к сожалению, не годится. Ее материал слишком толстый, и не высохнет так быстро.

Допустим, говорю себе, но таким образом, как я это себе планирую, у меня между кожей и подкладкой все-таки будет хоть какой-то изолирующий слой.

Сказано – сделано:

Мое тело, промокшее до костей, стоит, наслаждаясь, под сломанным душем.

Что за благодать!

Я моюсь, ощущая каждую клеточку своего тела и ощупывая себя: Затылок, плечи, грудь. Я весь «в наличии» и данные мне Богом при рождении части тела – все при мне. Осматриваю тело спереди и при этом не обнаруживаю ни малейшего повреждения. И стоя в бьющих по телу и голове водяных струях думаю: Почему же я снова остался жив? Почему только я остаюсь снова и снова неповрежденным? Часто казалось речь шла буквально о нахождении на волосок от гибели, но смерть проносилась стороной. Неудивительно, что я уже давно начал верить в свою неуязвимость. Так оно и есть: Мое святое, благословенное тело – неуязвимо...

Мое тело совершенно: Оно гораздо лучше выдерживает волны перепадов давления от взры-вов, чем это делают фланцы в корпусе подлодки.

Моя кровь пульсирует, мои легкие качают воздух как кузнечные меха: Абсолютно все во мне функционирует.

Кладу средний и указательный пальцы левой руки на шею слева и нахожу там артерию, по биению пульса. Где-то, наверное, 70 ударов в минуту – здорово!

Когда я полностью отвертываю краны, то на какой-то миг пугаюсь вида падающей воды. Но я начеку и невольно декламирую стихи: «Бежит волна, шумит волна! / Задумчив, над рекой / Сидит рыбак...»

И тут ловлю на себе укоризненный взгляд человека, также желающего принять душ. Я, в гор-дом одиночестве, вообразил себе, что только я могу похвастать умением декламировать стихи в минуту релаксации, но внезапно этот человек встает и декламирует дальше:

- «...душа полна / Прохладной тишиной…» В следующий миг он, обнаженный, подает мне свою влажную от пота ладонь для рукопожатия.

- Я здесь Второй помощник.

Знакомство в обнаженном виде – снова!

- Вы были довольно сильно удивлены при освидетельствовании...

- Как Вы это узнали?

- Совершенно просто: стоило только присмотреться к Вам – и все стало совершенно ясно. Ведь мы здесь больше уже ничему не удивляемся...

Мой знакомый аккуратно намыливается, и при этом говорит:

- Собственно ему требуется разрешение на право ношения оружия при таких саблеобразных ногах!

Ясно, что он подразумевает этими словами своего шефа Флотилии.

- А КПФ вовремя слинял, – продолжает говорить этот человек.

- Это я уже знаю.

- Его Вы должны были бы вволю наслушаться!

- КПФ?

- Так точно! Он здесь столько трепа навел, пересыпая свою речугу разными изречениями, а за-тем хлоп! и уже далеко в Париже – но, обратите внимание! по воздуху!

- Жаль, что я упустил этот момент.

- На самом деле это был целый спектакль: Герой войны с собакой. Целое гала-представление!

- Как? Кто? Командующий?

- Так точно! Ведь он всю свою речь провел с дворняжкой у ног. Вот уж радость нам всем доста-вил – и молодым и старым.

В очередной раз вылить парашу словесного дерьма, мимикой изобразить веру в окончательную победу и затем спешно слинять – все в духе нашего КПФ!

- У Вас все хорошо? – спрашивает меня Второй помощник еще раз.

Это звучит как полный опасения голос психиатра. Я что, выгляжу как чокнутый?