Роман Шмараков - К отцу своему, к жнецам

И вот в одну из ночей сир де Буанер лежит на кровати вместе с женой, которая уже свыклась с посещениями Апелеса и не испытывала страха, как вдруг появляется этот дух и, выдернув подушку из-под крепко спящего рыцаря, говорит ему: «Неужели сон вам милее, чем мои новости? Любой зверь спит сейчас под деревом, разморенный от долгого дня, и любая скотина в загоне, но только вы можете услышать, что случилось: в Риме выбрали нового папу, и он короновал императора, сперва приняв у него клятву пред дверьми святого Петра, что он не отступит от справедливости, соблюдет Церковь невредимою и вернет ей все имения, и император поклялся ему в этом, а потом взял свой золотой венец из-под ног у папы, и супруга его, императрица, также; и при этом было изречено и сделано много такого, о чем долго рассказывать». – «Когда это все случилось?» – спрашивает рыцарь. – «Вчера, и еще не сошел хмель с тех, кто это праздновал». – «А сколько отсюда дней пути до Рима?» – «Да почитай, дней сорок, – отвечает Апелес, – если не попадешься разбойникам». – «А ты обернулся за одну ночь? У тебя что, есть крылья?» – «Конечно, нет, – говорит Апелес: – разве я галка, господин мой, и разве я воробей, сидящий на кровле?» – «Как же ты странствуешь с такой быстротой?» – спрашивает рыцарь. – «А это уж не ваша печаль», – отвечает Апелес. «Ошибаешься, друг мой, – возражает тот, – я бы охотно поглядел на тебя, дабы доподлинно узнать, как ты хорош». – «Это дело до вас не касается, – повторяет дух: – довольствуйтесь тем, что можете меня слышать и узнавать от меня новости о местах, где никогда не будете». – «Честное слово, милый Апелес, – восклицает рыцарь, – я бы полюбил тебя больше прежнего, если б только увидел!» – «Будь по-вашему, – говорит невидимка: – коли вы так страстно желаете на меня поглядеть, уговоримся вот как: первой вещью, на которой вы задержите взор, встав наутро с постели, буду я». Сир де Буанер согласился на это и отпустил своего собеседника восвояси до утра. Наутро, когда сир де Буанер стал подниматься с постели, жена его была столь напугана, что ей придется увидеть Апелеса, что сказалась больной, лишь бы не покидать ложа, а супруг шутил над нею, говоря, что человеку на ум не приходило то, что им предстоит увидеть, она же от этого прячется; когда же он резво соскочил с ложа и оглядел комнату, то, хоть и надеялся сразу приметить своего вестовщика, однако не нашел на него и намека, и даже отворив ставни, чтобы лучше осмотреться, не увидел ничего такого, во что можно было бы ткнуть пальцем и сказать: «Это – Апелес».

Когда наступила ночь и сир де Буанер улегся в постель, невидимка вновь прилетел, чтобы по обыкновению затеять разговор, но рыцарь принялся корить его за легкость, с какою он нарушает свои обеты. «Разве? – спросил дух. – Мне-то казалось, я все сделал, как обещал». – «Видит Бог, нет». – «А когда вы поутру открыли глаза, не показалось ли вам что-то странное?» Сир де Буанер размыслил и сказал: «Ничего такого, чего я не видел бы вчера и третьего дня, – ну разве что жена моя показалась столь прекрасной, что меня охватило желание, какого я никогда не испытывал». – «Так значит, вы меня видели, – говорит Апелес, – ведь ее красота – это и был я: я подступил к ней и своими силами навел на ее лицо те великие прелести, каких вы прежде не видали». – «Ну нет, мне этого мало, клянусь святым Евстахием, – говорит сир де Буанер: – я прошу тебя принять другое обличье, чтобы ты не был как соль в супе, а я мог тебя признать». Тут Апелес стал говорить, что рыцарь испытывает его терпение и того гляди они расстанутся, рыцарь же просил его не сердиться, и напоследок они уговорились, что назавтра Апелес будет первой вещью, на которую рыцарь обратит внимание, и с тем сир де Буанер уснул. На следующий день он поднялся, полный желанием найти, во что преобразится Апелес, и наказал жене глядеть во все глаза: пусть-де она будет свидетелем, что это ему не почудилось, – а сам отворил ставни и прилежно осмотрел все кругом, но ни в этот час, ни в следующий не обнаружил того, с кем условился свидеться. Ночью Апелес прилетает, и рыцарь спрашивает его: «Где же ты прятался на этот раз?» – «Думайте что хотите, – отвечает невидимка, – а я честно выполнил уговор: вспомните, что вы видели поутру?» – «Ничего такого, ей-богу, – отвечает тот, – я только открыл ставни, увидел вдали мой замок Аннуа и залюбовался им, ведь мало есть ему подобных, с его высокими белыми стенами, и прекрасными башнями, и верными людьми; кто бы не захотел иметь такой в своем владении?» – «Вот как! – говорит Апелес. – А скажите, доводилось ли вам прежде, на заре или в полдень, в самую ясную погоду, видеть из этого окна замок Аннуа?» – «Так и это был ты! – восклицает сир де Буанер. – Нет, я этим не доволен; сыграем снова, и будь добр, назавтра не отводи мне глаза и не морочь голову». Когда слуга улетел, жена говорит рыцарю: «Не к добру это, что ты гоняешься за своим духом; разве от этого зависит твоя честь? Оставь это дело и не испытывай судьбу». – «Ну а я все-таки попробую», – отвечает ей супруг. С тем они отошли ко сну.

Наутро сир де Буанер поднялся с ложа, оделся и, покинув опочивальню, вышел на галерею, которая смотрела во внутренний двор, и первое, что он увидел во дворе, была свинья удивительных размеров, но такая тощая, будто состояла из одних костей и шкуры; ее изодранные уши свисали до земли, а морда была такой изнуренной, словно ее семь лет не кормили. При виде этой свиньи сир де Буанер испытал великое удивление. Он посмотрел на нее без всякого удовольствия – такой она была уродливой – и крикнул своим людям: «Эй, спустите собак! Я хочу, чтобы эту свинью затравили и съели!» Слуги поспешили отворить псарню, а свинья издала истошный вопль и пристально взглянула на сира де Буанера, который стоял подле дверей спальни, облокотившись о перила галереи. С этого мгновения свинью больше никто не видел, ибо она растаяла в воздухе. А сир де Буанер в глубокой задумчивости вернулся в спальню и сказал жене: «Полагаю, что я видел сегодня своего вестника. Теперь я раскаиваюсь, что спустил на него собак, ибо он предупреждал, что стоит мне его обидеть, и я его потеряю». Так и вышло, и никогда более не появлялся Апелес в замке сеньора де Буанера. А меньше чем через год рыцарь скончался, упокой, Господи, его душу.

Такую историю рассказал наш гость; когда же он закончил, наш господин сказал: «Да, уважения и почета достоин человек, который добивается своего, невзирая на страхи и предостережения всякого рода; если бы не такие люди, давно иссохла бы наша слава, как сено, и погибло самое имя доблести». Гость на это: «Когда кого-то хвалят, но не торопятся ему подражать, это значит, что в похвалах мало искренности». Наш господин спрашивает, о чем это он толкует. «Я надеюсь, – отвечает тот, – мои слова не покажутся оскорбительными, ведь я забочусь о вашей чести, пока вы сами не избавите меня от этой заботы. Я слышал, что вы обещали своим людям большую ловлю, как в прежние времена, и они, услышав это, были в несказанной радости, ибо им давно не доводилось ни потешить себя, ни оказать свою силу пред другими; вы обещали – какая же мысль вас повернула?»