Тим Северин - Слон императора

– Уже сейчас в канале есть участки, по которым не проплывет и детская игрушечная лодочка, – продолжил хозяин, поерзав на подушках, чтобы устроиться поудобнее. Он был очень тучен, и когда сидел, скрестив ноги, его бедра горами вздымались под одеждами. Тонкая золотая цепочка, которую он носил на шее, лишь кое-где выглядывала из-под жирных складок кожи.

– Неужели в канал нельзя пустить воды? – поинтересовался я, подумав, что Протис непременно спросил бы что-нибудь в этом роде. На меня вдруг накатила печаль из-за того, что с нами больше не было юного грека. Он бы обрадовался возможности поискать какие-нибудь необычные решения нашей проблемы.

– Если даже и пустить, толку не будет, – ответил надсмотрщик. – Все равно канал придется закрыть, потому что вода или высохнет под летним солнцем за несколько недель, или уйдет через дно и берега. К тому же потребуется придумать что-то такое, чем поднимать грузы с уровня реки и перегружать их на канальные барки.

Он немного помолчал, меряя меня оценивающим взглядом, и добавил:

– Вы не первые, кто попадает сюда после того, как канал закрывается.

Я молча ожидал продолжения, и наш собеседник, отмахнувшись от мухи, описывавшей круги прямо перед его лицом, действительно заговорил снова:

– Если груз срочный, можно собрать караван.

– Караван? – переспросил я, прикинувшись, будто не понимаю, о чем речь, хотя на деле ждал, когда же он выскажет свое предложение полностью. Аврам уже выяснил, что значительную часть своего дохода этот человек получает, сдавая в наем людей, которые должны были бы заниматься поддержанием канала в рабочем состоянии.

– Вдоль канала, почти до восточных болот, идет дорога. А от нее есть ответвление прямо на порт ал-Кулзум, – рассказал надсмотрщик. – Сухопутная дорога займет лишь на несколько дней больше, чем путь по воде. Плохо лишь, что придется нанимать повозки, тягловый скот, носильщиков и стражу… это, увы, потребует дополнительных расходов. – Он умолк, очевидно, желая дать мне возможность осмыслить свои заключительные слова.

Я решил, что хотя бы для виду следует поторговаться:

– Не понимаю, зачем нам охрана. Разве наместники халифа не обязаны заботиться о безопасности путешественников?

– Стража нужна для защиты от диких зверей, – ответил, не задумываясь, мой собеседник. – В пустыне за болотами полно львов.

– И гиен? – осведомился я, постаравшись вложить в свой голос саркастические нотки. Однако, к моему удивлению, надсмотрщик согласился со мной:

– Конечно. Львов и гиен. Они бродят вместе и нападают на путешественников.

Он отлично знал, что у меня нет иного выхода, кроме как нанять караван. Канал будет закрыт еще много месяцев, и даже если белые медведи переживут продолжительный жаркий сезон, вряд ли я встречу в Багдаде теплый прием, если явлюсь туда к самому концу года с измученными, изголодавшимися зверями.

Я с лицемерной высокопарностью заверил надсмотрщика в том, что буду чрезвычайно признателен ему, если он сумеет организовать караван для доставки моих зверей через пустыню. Он, с немалым трудом поднявшись на ноги, со столь же выспренним и наигранным дружелюбием заявил, что всей душой озаботился моим благополучием и успехом моего дела и постарается сделать так, чтобы караван мог отправиться в путь не позже чем через неделю.

Вало, поджидавший меня за дверью, переминался с ноги на ногу от нетерпения.

– Пойдем скорее! – взволнованно пробормотал он, когда я вышел.

Я, конечно, встревожился:

– Надеюсь, со зверями ничего не случилось?

– Нет-нет! – ответил мой помощник. – Я должен кое-что тебе показать.

С искаженным от волнения лицом Вало повел меня по улице, вдоль которой тянулись беленые и вдобавок обесцвеченные солнцем скромные домики с покоробившимися и растрескавшимися от жары деревянными дверями. Время уже близилось к полудню, и народу нам навстречу почти не попадалось. Небольшая стайка птиц, похожих на скворцов, темно-коричневых, с ярко-желтыми клювами и ногами, ковырялась в кучах мусора. Мы свернули в переулок между высокими глухими стенами, от которых кое-где отвалились большие пласты глины, оставив уродливые пятна, и оказались в тылу длинного здания, похожего на коровник. Из-за стены доносились какие-то странные, незнакомые звуки, больше всего похожие на крайне раздраженное мычание целого стада коров, сквозь которое время от времени прорезывались то сердитое рычание, то неимоверно мощная отрыжка. Я не мог даже представить себе, какие животные могут вот так непрерывно выражать свое недовольство. Вместе с Вало мы обошли угол дома, и перед нами оказалась целая шеренга странных созданий, выстроившихся около длинного желоба для водопоя. У них были голенастые ноги с раздутыми суставами, длинные, похожие на змеиные, шеи, а высотой они превосходили рослого человека. Несколько из них повернули головы, чтобы взглянуть на пришельцев, и приветствовали нас громкими неодобрительными стонами.

Мой спутник повернулся ко мне.

– Кто это такие? – спросил он растерянно.

– Верблюды, – ответил я. Мне довелось видеть их на мозаиках в римских церквях.

– Но они не похожи на верблюдов из книги, – резонно заметил Вало. Он был прав: у тех верблюдов, что были изображены в бестиарии, имелось по два хорошо прорисованных горба, а у зверей, стоявших перед нами, – лишь по одному горбу, покрытому неопрятными клочьями темно-коричневой шерсти. Вероятно, они линяли.

Мы подошли ближе. С каждым нашим шагом отрыжка, ворчание и стенания животных становились все громче.

– Может быть, это гигантское отродье оленя и коровы? – предположил Вало.

Один из верблюдов переступил широченными лапами, покрытыми шерстью, и наклонил голову, чтобы получше рассмотреть нас из-под длинных ресниц.

– Смотри! Верхняя губа раздвоена. Он может шевелить каждой половиной по отдельности, как кролик! – Изумленный сын егеря протянул руку и попытался дотронуться до рта животного.

Верблюд испуганно вздернул голову, и внезапно у него в животе что-то приглушенно, но гулко заурчало. Рот его открылся – я успел заметить длинные желтые зубы и испугаться, что зверь начнет кусаться, – но вместо этого он резко мотнул головой из стороны в сторону, вытянул длинные губы и выплюнул большой сгусток дурно пахнувшей зеленой жижи, обильно забрызгавший голову и плечи Вало. К вони собачьих экскрементов добавился запах гниющей травы.

Наш караван, выступивший в путь, насчитывал двадцать этих неуклюжих животных, на которых навьючили тюки с провизией и имуществом. Наездник сидел только на переднем верблюде, а все остальные – мы сами, стража, повара, прислужники, погонщики верблюдов, псари, которые вели на поводках наших собак, и еще какие-то люди, об обязанностях которых мне оставалось только догадываться, – шли пешком. Клетки с белыми медведями и туром установили на громоздкие телеги, каждую из которых тянула пара упряжных верблюдов. На третьей телеге поместили кречетов в клетках и большую бочку с запасом воды для нашего зверинца.