Тим Северин - Слон императора

– А ты, Зигвульф, как думаешь? Тоже считаешь, что гиены подбадривают львов, чтобы те напали на нас? – поинтересовался раданит, оборотившись ко мне.

– Вполне возможно, – ответил я. – Я каждую ночь вижу, как во тьме, совсем рядом с лагерем, светятся глаза трех-четырех гиен. Они наблюдают за нами и ждут.

– Омерзительные твари, – поддержал меня Озрик. – Не могу даже передать, насколько я буду счастлив, когда мы доберемся до ал-Кулзума.

– Гиены терпеливо крутятся вокруг нас, потому что знают: что-то должно произойти, – негромко сказал Вало.

Я услышал, как Аврам шумно втянул воздух сквозь зубы. Звук этот был подчеркнуто выразительным, и я сразу вспомнил, как он посмеивался над Протисом и его верой в Минотавра.

– Очень может быть, что Вало прав, – возразил я ему. – Возможно, гиены действительно знают будущие события. В бестиарии написано, что в глазу у них есть особый камень. Если взять его под язык, человек сможет прозревать будущее.

– Вкус у него наверняка отвратительный, – заявил драгоман и зевнул во весь рот. – Как бы там ни было, я иду спать.

Он поднялся на ноги и прошествовал к палатке, которую делил с тремя своими спутниками-раданитами. Мы с Озриком и Вало еще немного посидели у костра, и лишь когда сын Вульфарда отправился проведать на ночь белых медведей, удалились в нашу с сарацином палатку.

Мой друг начал снимать свои тяжелые сандалии и вдруг повернулся ко мне:

– Раз «Онейрокритикон» помогает нам толковать сновидения, то почему бы камню из глаза гиены на самом деле не помогать заглядывать в будущее?

Я настолько устал к тому времени, что не смог придумать какого-нибудь толкового ответа. К тому же я, впервые за все наше пребывание в пустыне, понял, что способен отрешиться от раздававшихся в темноте голосов диких зверей, и заснул, как только опустился на тюфяк.

Меня разбудил короткий возглас:

– Тур сбежал!

Я сел и потянулся к плащу, которым укрывался вместо одеяла. Было уже достаточно светло, чтобы разглядеть голову и плечи Аврама, заглядывавшего под откидную створку палатки. Я решил, что стоял тот предрассветный час, когда весь мир, кажется, молча ждет наступления нового дня. Тишину нарушало лишь негромкое чавканье и постанывание верблюдов. А вот львиного рыка я не слышал.

– Когда это случилось? – прохрипел я, с трудом шевеля пересохшими растрескавшимися губами.

Увидев, что я проснулся, драгоман понизил голос:

– Да всего ничего времени прошло! Мой человек, охранявший бочку с водой, услышал, как бык выпрыгнул из клетки, и сразу прибежал ко мне, чтобы поднять тревогу.

– Где тур сейчас? – спросил я, скатываясь с тюфяка и поспешно обуваясь. Я даже не встряхнул башмаки, как обычно делал, чтобы убедиться, что ночью туда не забралась какая-нибудь ползучая тварь.

– Стражник говорит, что убежал в пустыню, – развел руками раданит.

– Слава богу, что ему не приспичило направиться в лагерь! – сказал я. Мне не хотелось даже думать о том, что это чудовище могло бы учинить, напав на верблюдов или принявшись гоняться за людьми.

Я выполз из палатки, и мы с Аврамом быстро зашагали туда, где на фоне светлеющего неба с низко висящей серебряной луной вырисовывались три наших повозки. Костры еще горели, но пламя уже затухало – дрова нужно было беречь.

– Охраннику возле бочки показалось, что он где-то с час тому назад видел кого-то возле клеток, но он не уверен, – сообщил драгоман.

– А что говорят стражники каравана?

– Их я еще не спрашивал. Решил прежде всего доложить тебе.

Мы подошли к клетке тура. Ее дверь была полуоткрыта. Лунный свет вполне позволял разглядеть в песке следы, которые оставили огромные копыта выпрыгнувшего из клетки животного. Я вскарабкался на повозку и проверил дверные петли. Они были целы. Дверь всегда запиралась на два крепких деревянных бруска, толще моего запястья, которые вставляли в глубокие гнезда, расположенные на обоих косяках. Сейчас бруски валялись в стороне. Я заглянул в клетку. Там лежала наполовину съеденная куча сена, стояло ведро с водой, а на полу красовалось несколько лепешек вонючего турьего навоза. Тур не вырвался из клетки. Кто-то намеренно выпустил его.

Когда я спрыгнул наземь, возле повозки уже стояли все трое спутников Аврама.

– Как дела с белыми медведями? – спросил я у них.

– Только что все было в порядке, – ответил один из раданитов. – Я разбудил Вало, и он пошел проверить, не случилось ли чего с кречетами.

– Собаки? – продолжил я расспросы.

– Все целы и невредимы, – заверил меня слуга Аврама.

Получалось, что таинственный злоумышленник выбрал своей целью именно тура.

В полумраке показалась еще одна фигура. Это был Вало.

– С соколами ничего не случилось? – повернулся я к нему.

Сын Вульфарда кивнул.

Я обратил внимание на то, что звуки, которые издавали стреноженные верблюды, стали громче: тут и там раздавалось влажное кашлянье, с каким люди прочищают горло, и слышались звуки плевков. Потом я увидел шевеление среди погонщиков верблюдов, которые спали прямо на земле, завернувшись в свои накидки. Лагерь просыпался.

– Как только рассветет, нужно отыскать тура, – распорядился я. – Его будет легко найти по следам.

– И как же мы загоним его в клетку, когда найдем? – осведомился драгоман.

– Не знаю. – У меня вдруг опустились руки. Первая вспышка активности, вызванная случившейся бедой, прошла, и я, осознав размер несчастья, почувствовал, что на меня наваливается неумолимая слабость. – Что-нибудь придумаем. А сейчас нужно, как обычно, собрать вещи. Задерживать караван нельзя, а то Моди и Мади растают от жары.

Чтобы подготовиться к выходу, караванщикам потребовалось около часа. Сначала они совершили утреннюю молитву, затем выдали верблюдам порцию корма и сами расселись, чтобы позавтракать лепешкой и горсткой инжира, которые потом запили несколькими глотками воды. К тому времени, когда на верблюдов надели вьючные седла и навесили грузы, прицепив их к телегам, стало уже совсем светло, и следы тура, уходившие прямо в пустыню, были отчетливо видны.

Оставив Озрика присматривать за оставшимися животными, мы с Аврамом и Вало отправились в погоню. Отойдя едва ли на милю – за спиной было отчетливо видно все, что происходило в лагере, – мы поднялись на невысокий пригорок и разом остановились. Перед нами открылась небольшая ложбина с плоским дном, усыпанным мелким гравием, над которым кое-где возвышались небольшие валуны. И на этом гравии, вытянувшись во всю длину, лежал мертвый тур: его голова была неестественно вывернута, и грозные рога торчали в разные стороны. К туше припали пять львов. Наполовину погрузившись головами в растерзанное брюхо быка, они тянули и рвали мясо. Один из хищников заметил наше приближение и, подняв голову, уставился на нас большими желтыми глазами. Мы находились настолько близко, что видели, как на его челюстях блестела свежая кровь.