Кристиан Камерон - Тиран

Если его слова и подействовали, сам Киний этого не заметил. Левкон, казалось, почти оцепенел.

— Пора в путь, Левкон, — резко сказал Киний.

Левкон приложил руку к груди в воинском приветствии и махнул Эвмену. Первый отряд шагом тронулся с места, старшие по возрасту воины из отряда Никомеда подбадривали молодежь — иногда отцы успокаивали сыновей.

— Первая битва, — сказал Киний. У самого него нервы тоже не железные.

— Они не так уж плохи — для сынков богатеев, — отозвался Никий. Он ковырял в зубах жестким стебельком травы. — Им нужна речь — что-нибудь о богах и родном городе.

— Нет, не нужна, — сказал Киний.

Он шагом пустил лошадь вверх по склону. Никий ехал с ним рядом, Никомед — чуть позади.

— Подержи лошадей, — сказал он Никию.

Последние несколько шагов до вершины они с Никомедом проползли на животе. Саки ветвями кустарника прикрывали свое убежище.

С вершины Киний мог видеть на десять стадиев во всех направлениях. Геты сглупили, не поставив тут стражу, но ведь они варвары и считают, что вправе свободно грабить беззащитную землю.

На юге по узкому ущелью длинной сине-золотой гусеницей двигалась колонна Левкона строем по двое. Всадники продвигались довольно быстро.

Напряжение Киния усилилось: он понял, насколько точно нужно было все рассчитать.

Геты на улицах собирались вломиться в последние два дома. Посреди улицы неподвижно лежало обнаженное тело женщины.

Гетов было сотни две, ну, может быть, на дюжину больше или меньше. Большинство сосредоточились в деревне — грабили захваченные дома или готовились захватить последние. Несколько человек гнали на север коз. Еще десяток двигался на юг.

— Черт возьми! — сказал Киний. Он вскочил и побежал к лошади, Никомед с трудом поспевал за ним.

— Они в любой миг могут увидеть Левкона. Нам пора выступать.

Никомед, не понимая, посмотрел на него, но в седло вскочил ловко, привычно. Никий встал и поднял бровь.

Киний добрался до головы колонны и показал направо.

— Колонной, пока не обогнем холм. Выстроимся в линию, как только окажемся в поле. Прямо по городу. Убивайте всех, кто попадется на пути, и держите строй, даже если придется обходить здания. Это не то, что упражнения. И, господа, — если ничто иное не поможет, убивайте каждого встречного гета. Геты — те, у кого татуировки.

Никто не рассмеялся. Ветераны рассмеялись бы.

— Шагом, — приказал Киний. Никий держал трубу в руках, но к губам не подносил. Внезапное нападение все еще возможно.

Никомед сказал:

— Не понимаю.

Киний развернул лошадь.

— Быстрым шагом! — крикнул он. А Никомеду сказал: — Эти геты к югу от деревни — они заметят Левкона и позовут своих друзей. Бой теперь развернется ниже по реке; если мы не поторопимся, многие молодые расстанутся с жизнью.

Никомед покачал головой.

— Ты это видишь?

Киний почти всю свою жизнь воина был не в состоянии объяснить, как видит сразу всю картину битвы.

— Да, — сказал он.

Голова колонны обогнула холм, и впереди показалась деревня.

— Построиться в линию! — приказал Киний.

Вот когда сказались зимние упражнения. Несмотря на страх, все быстро выполнили приказ, и даже изгородь, оказавшаяся на пути, не задержала всадников — крайние ряды чуть отстали, но строй двигался вперед, сохраняя боевой порядок.

— Аякс, возьми последние четыре ряда и держи их в резерве. Двигайся по направлению главного наступления.

Киний махнул ему, и Аякс отъединился от строя и поскакал обратно.

Киний взял в свободную руку копье и поднял его: пусть неопытные всадники увидят, что пора готовиться.

Никомед тоже держал в руке копье. Он словно постарел, лицо у него было напряженное.

— Они все еще нас не увидели, — сказал Киний. — Но это ненадолго, а я хочу, чтобы они забыли о Левконе.

Никомед пожал плечами.

— Ты распоряжаешься моим отрядом, — сказал он без горечи. — Я только воин. Приказывай.

Киний почувствовал смутную вину за то, что перехватил руководство, — но он ведь хочет успеха. Бодрость духа и будущее его войска зависит от этой битвы. Победа прибавит уверенности. Поражение уничтожит ее.

На окраине города показался всадник в красном плаще, он повернулся и закричал.

До него стадий.

— В атаку? — спросил Никомед. Ему пришлось кричать, чтобы его услышали.

— Еще слишком далеко, — ответил Никий. — В первые несколько раз все кажется ближе, чем на самом деле.

Киний пустил ветры, у него задрожали руки. Человек в красном плаще показывал на них, к нему присоединялись другие. Киний успел удивиться тому, как тот, кому суждено умереть несколько недель спустя на другой реке, может бояться смерти здесь, но потом заставил себя повернуть голову, посмотреть на север и на юг, убеждаясь, что он не направляется прямо в западню.

— Пора! — сказал он Никию.

Труба Никия взметнулась, ослепительно сверкнув на солнце; Никий поднес ее к губам и сыграл длинный сигнал.

Никомед запел:

На третьем слове отряд излил свой страх в песне, и пеан поднялся к небу, как дым исчезнувших городов, и гром копыт прозвучал, как прилив мщения, несущийся с востока.

Киний наклонился вперед, к холке серого жеребца, и всадил пятки в его бока, гоня лошадь во весь опор; правой рукой он метнул копье в красный плащ — метнул намеренно высоко, острие ударило человеку в рог, и голова гета словно раскрылась. Киний пронесся мимо, рванул тяжелое копье, как серп, расширяя рану; рядом Никий убил своего противника, и внезапно они оказались на улицах деревни. Несколько пеших гетов умерли у стен, или заколотые лежали в уличной грязи, или были затоптаны сотней копыт, и тут весь строй ворвался в деревню. Никомед провел отряд вокруг города и наступал, сохраняя полный порядок. К северу царил хаос — схватка у амбара, стычки у изгороди. И ни одного военачальника.

— Аякс! — крикнул Киний. — Разберись!

Он мечом указал на схватку у амбара. Где его хорошее копье? Почему у него обнажен меч?

С половиной отряда он двинулся по улице в сторону реки, откуда доносились звуки боя.

— Цепью! — крикнул он.

Киний не замедлял галоп, а всадники двигались за ним, как опытные, бывалые воины, держа строй и занимая места отсутствующих. Его лошадь устала, почти выбилась из сил, а с остальными было еще хуже. Поздно что-либо предпринимать. Он показал строю туда, где, как он считал, идет бой — сразу за невысокой грядой, преграждающей путь к реке, — дал жеребцу сделать несколько шагов, чтобы строй выровнялся, и поднял меч. Никий поднес к губам трубу, прогремел сигнал — и они перевалили через гряду, прямо в тыл гетам, не строю, а кучкам людей, обращенных лицами к наступающим всадникам Левкона.