Сергей Житомирский - Ромул

— Войдёшь, когда я поднимусь. Не хочу вам мешать.

Рея сидела на низкой скамье в каморке с крошечным окошком под потолком. Луч солнца падал оттуда ей на колени, и озарённая ткань белого платья освещала снизу грудь и милое подурневшее лицо девушки. Она не двигалась, погруженная в себя, и не заметила, что он вошёл. Слёзы подступили к глазам царя, он так редко видел её за эти два года, с тех пор как простился с ней, семнадцатилетней, у ворот храмового двора. Он неуклюже шагнул к дочери и тихонько позвал её.

— Отец! — вскрикнула Рея, поднялась и осторожно прижалась к нему. — Как хорошо, что ты пришёл. Ты знаешь, я так провинилась, так разгневала богиню! Теперь меня живой закопают в землю?

Нумитор поставил посох в угол, опустился на скамью, посадил Рею рядом.

— Расскажи мне, как это случилось, — попросил он. — Он хоть назвался?

— Да. Всё было так странно. Он появился только раз. Не знаю даже голоса. Он шептал: «Не бойся, я бог Марс и не причиню тебе зла», и ещё много нежных слов. Потом приласкал меня, и я даже не заметила, когда он исчез.

— А каким он был?

— Не знаю. Всё случилось зимой в новолуние, была страшная темень, я ничего не видела. Мне показалось: юный, с прекрасной гладкой кожей и длинными волнистыми волосами.

«По крайней мере не Амулий», — с облегчением подумал Нумитор и сказал:

— Почему же ты не закричала?

— Так вышло, отец. Сперва я думала, что это сон, а потом поняла, что должна покориться.

Тёплая волна надежды вдруг наполнила сердце Нумитора.

— А скажи, — перебил он её, — как он смог проникнуть к тебе? Ведь собаки, учуяв незнакомца, подняли бы шум.

— Разве богу трудно это сделать? — удивилась Рея. — Он просто появился, и всё.

«Или тихо отодвинул входную занавесь», — подумал Нумитор и спросил:

— Ты рассказала это старшим жрицам?

— Да, но они не поверили.

— Зато я верю. Верю, что ты невинна. Не нам винить и бога, навестившего тебя.

Рея порывисто придвинулась к отцу и крепко его обняла.

— Так ты веришь мне? А они говорят, что вру. Конечно, это был бог! Я чувствовала это...

— Ты же знаешь, — убеждённо продолжал Нумитор, — в древности это случалось нередко. С людьми соединялись и боги, и богини. Даже наш прародитель Эней был сыном Венеры и простого пастуха Анхиса. Что же говорить о дочерях и жёнах царей!

— Да, — оживилась Рея, — он говорил странные вещи. Я спросила, где он живёт, а он ответил: «Между землёй и небом, в мечтах о тебе». Ещё говорил, что увидел мою красоту, полюбил и явился, чтобы мне об этом сказать. Он обещал подарить мне тучные луга с молочными коровами и тонкорунными белыми овцами, плодородные пашни и трофеи одержанных за меня побед... И ещё, когда он появился, комната среди зимы наполнилась запахом цветов.

— Да, он не обманул тебя. Судя по всему, это был действительно Марс, защитник стад и полей, великий воитель.

— Но вот что странно. Ведь Марс уже давно не юноша...

— Глупая! Бог может принять любой облик.

— Но тогда, — Рея отодвинулась и пристально посмотрела на Нумитора, — тогда почему он не защитил меня и своего ребёнка?

— Ах, моя девочка! Не нам судить о заботах богов. И потом, у бога есть ещё возможность помочь тебе. Но многое зависит и от Амулия, который когда-то не пожалел твоих ни в чём неповинных братьев.

— Разве они умерли не от болезни?

— Уверен, что нет. Есть много причин считать, что он отравил их, чтобы Альбанское царство наследовал Асканий. Так что если вдруг он снизойдёт до тебя, будь с ним очень осторожна. Что бы он тебе ни сулил за ложь, не отступай от правды.

Порция дожидалась Нумитора на скамейке под деревом.

— Послушай, близкая к Весте, — начал он, — мне открылось нечто важное. Рея не виновна, я убеждён, что к ней и правда снизошёл Марс! И вряд ли на него за это обидится Веста. А то, что он сделал это тайно, в обычаях богов. Разве не просила Венера Анхиза не разглашать тайну рождения Энея? А когда он проговорился, разве Юпитер не ослепил его молнией? Я знаю Рею с младенчества и верю каждому её слову. Тайны и хитрости не для неё. Обдумай её слова, и сама убедишься, что здесь были замешаны высшие силы.

Порция тяжело вздохнула:

— Мне тоже хочется думать, что это был Марс. Правда, я подумала про Аскания. Он бежал три года назад и мог сохранить знакомства среди наших стражей. Но ты прав, Нумитор. Пусть это будет Марс, принявший облик юноши! Тем более что такие случаи бывали и известны всем.

«Тем более, — подумал Нумитор, — что это шанс спасти Рею и избавить Порцию от упрёков по поводу плохой охраны».

Амулий кипел от ревности. Как? Эта пигалица, гордячка, недотрога, неженка пренебрегала им и отдалась какому-то скоту из охраны! Мокрица, жаба, комок грязи!

Он плохо провёл ночь, сперва поругался с наложницей, поколотил и прогнал её, потом долго не мог заснуть. Он вспоминал милую стройную девочку с круглым лицом, светлыми вьющимися волосами, упрямо сжатым ртом и глазами, выражение которых не был в состоянии разгадать. Юную красавицу, которую природа обещала со временем сделать ещё прекраснее, немного странную, бесконечно привлекательную и страстно любимую. Она должна была принадлежать только ему! Он запретил своему приёмному сыну Асканию, рождённому покойной сестрой, свататься к ней, хотя такой брак был бы выгоден городу. Может быть, потому негодник и сбежал. Но это не страшно, он, конечно, объявится, едва возникнет шанс занять альбанский престол. Жаль, что его родная дочь Анто оказалась бездетной и оставила город без прямых наследников. И дело не в муже, он много раз заставлял дочь изменять ему, но она ни разу не забеременела. Не то что Рея!

А собственное сватовство? Когда он попросил у брата Рею, Нумитор велел позвать девушку и спросил, согласна ли она. Та посмотрела на Амулия с ужасом и ответила: «Никогда!» «Ты слышал?» — сказал Нумитор, и на этом всё кончилось.

Виданное ли дело, спрашивать согласия у девчонки, которая ничего не понимает в жизни! Конечно, он много старше, но он бы окружил её богатством, подарил пяток служанок... Но если не ему, то никому! Он сделал её весталкой — и вот она нарушила обет с каким-то случайным козлом! Оскорбила Весту, но это касается храма, страшней, что оскорбила его. Так пусть же платит за это! Было время, когда он был готов сам насильно овладеть ею, а потом, если дело откроется, публично казнить. Но он сладил с собой, удержался, а она!..

Амулий представлял Рею связанную, вопящую на дне ямы, и мысленно кидал в неё первую горсть земли. Так и надо ей и её нерождённому ублюдку! Закопать, сравнять с землёй, затоптать, сунуть в лапы на потеху подземным богам. Навеки вытравить из памяти.

Амулий зевнул, удобнее устроился в царском кресле и поднял руку в знак того, что готов слушать. Гней поклонился и сообщил, что ничего заметного в городе не произошло.