Сергей Житомирский - Ромул

Теперь он в одиночку отмечал границу города, который должен простоять века; а ведь они не это имели в виду, когда согласились построить у самой реки укреплённый лагерь. Этруски на том берегу богаты, известно, что их стоит грабить, но вдруг они окажутся слишком сильными? Опасный лагерь можно бросить, но убежать из только что основанного города — позор; теперь оба отряда будут связаны обязательствами, хотя людей Рема даже не спросили.

Вдобавок Ромул совершал обряд один, точно единоличный вождь, а не просто старший из двух. Он закончил молитвы и теперь вёл священным бронзовым плугом борозду, на которой потом встанут укрепления. Толпа помощников держала упряжку, потому что бык и корова всегда плохо работают вместе, даже белоснежные, посвящённые богам и уже украшенные гирляндами для жертвоприношения. Но никто не помогал Ромулу справляться с тупым бронзовым лемехом, остатком древних обычаев, который сохранился теперь только в священнодействиях.

Со скрытой усмешкой Марк подумал, что этот обряд — чепуха, как все суеверия, и если действительно подражать древним, надо копать обожжённой палкой, как это до сих пор делают дикари на юге. До этого утра Марк мог похвастаться, что не боится богов, а то и вовсе в них не верит; но историю с коршунами нелегко было объяснить, и сейчас он начал сомневаться. А что касается рассказов о чудесном рождении и детстве близнецов, он не из-за этого пошёл к Рему. Тот набирал отряд переселенцев, а Марку надо было срочно убраться подальше от отца и мачехи, и только.

Жрицы, посвятившие себя богам, время от времени к негодованию верующих рожают детей, хотя пара мальчишек, пожалуй, это слишком. Если Рея Сильвия смогла убедить старейшин, что её честь не запятнана, а виноват невоздержанный бог, тем лучше для неё. Однако впредь благоразумнее было бы не полагаться так на её ничем не подкреплённые слова. Вполне может быть, что близнецы — действительно дети Марса, но уж очень кстати пришлось это оправдание их матери.

В то, что братьев выкормила волчица, Марк отчасти верил — об этом ему рассказал сам пастух Фаустул, который нашёл их покинутыми в колыбели. Фаустул участвовал в походе и сейчас следил за священнодействием; спокойный, рассудительный, не из тех, кто может выдумать такую невероятную историю. Впрочем, в его рассказе и не было ничего особенно невероятного — он не говорил, что дети росли в волчьем логове или воспитывались вместе с волчатами. Фаустул видел, как приспешники царя Амулия поставили колыбель на берег разлившейся реки, и незаметно отполз в сторону переждать, пока они уйдут, а когда вернулся, в ужасе увидел, что над детьми стоит волк. Однако с близнецами ничего не случилось — это оказалась волчица, готовая подставить свои набухшие молоком соски любому детёнышу. Происшествие было, конечно, очень знаменательным, но продолжалось всего пару минут. Марк однажды видел, как сука, у которой отобрали щенков, кормит крысёнка, и не сомневался, что волчица на короткое время может повести себя так же. Но в любом случае, Марс их отец или нет, волчица их выкормила или нет, командуют они на равных. Рему бы следовало идти за плугом вместе с братом, а не стоять в сторонке среди зрителей.

Ромул наметил первый угол священной ограды и поднял лемех на месте будущих ворот, когда Рем наконец перешёл к действиям. Осторожно обогнув свежую борозду, он спустился на склон. Его люди поняли, что вождь не хочет оставаться в городе своего брата, и заторопились следом. Они составляли почти половину собравшихся, так что скоро больше тысячи молодых воинов смотрели на новый город снизу, словно уже началась осада. Конечно, на самом деле это было не так опасно, поскольку всё оружие осталось под холмом в обозе — на основание города никто не придёт вооружённым.

Ромул закончил круг, накрыл голову плащом и стал молиться, а его помощники зарубили быка и корову в жертву хранителям города. Когда они закончили, Рем снова поднялся по склону, остановился у самой борозды и подбоченился, насмешливо её разглядывая. Марк стоял всего в двух шагах позади — ему интересно было послушать перебранку, а Рем не полез бы на холм, не будь у него наготове какой-нибудь неотразимой колкости.

Разделённые царапиной на земле, два вождя смотрели друг на друга. Оба двадцати семи лет, рослые, румяные, сильные, настоящие сыновья Марса, оба — проверенные предводители рвущихся в бой отрядов, оба уверены в себе, как может быть уверен лишь тот, кто пережил бесчисленные опасности и убедился, что ему помогают высшие силы. Рем выглядел к тому же более сообразительным и остроумным, а Ромул так старательно изображал благочестие, что на его правильном лице не читалось никаких мыслей.

— Вот, значит, твой город, — начал Рем, — самое время для знамения. Или боги опять запоздали? Как сегодня с коршунами, тебе пришлось соврать, прежде чем они спохватились.

— Когда я утром сказал про знамение, — ответил Ромул, — может быть, его и не было. Но ты не успел возразить, как боги сделали мои слова правдой. Знамения появляются, когда я хочу; сейчас их достаточно, поэтому новых не будет. Смотришь на стену? Ни один враг не сможет её перейти: она укреплена моим счастьем. Если хочешь в город, ступай через ворота.

— Да ну? Твоё счастье — большая сила, это нам всем давно известно, братец. Но ты, похоже, забыл, с кем имеешь дело. Я такой же сын Марса и тоже выкормлен волчицей. Ты сегодня видел больше коршунов, но всё равно командуем мы вместе. Сейчас проверим, одолеет ли моё счастье твою стену.

Марк стоял близко и почувствовал, как напрягся Рем. Даже храбрые волнуются, решившись испытать судьбу. Ромул тоже понял, что брат задумал что-то отчаянное, и тихо подал знак целерам, преданной шайке, которая поддерживала в его буйном отряде порядок. Один из целеров, сгребавший землю по краю счастливой стены, подошёл и с мотыгой на плече встал за спиной своего начальника.

— Спокойно, братец, — продолжал Рем. — Мы не хотим, чтобы твой город не удался из-за ссоры в самый день основания. И всё-таки я должен проверить, чего стоит твоё знаменитое счастье. Может, меня остановит какой-нибудь бог? По крайней мере, не эта стена. И враги её одолеют также легко! — Со спокойной улыбкой он сделал шаг вперёд и перескочил через борозду.

Он оказался возле целера. Святотатство заставило того содрогнуться.

— А с врагами мы поступаем так! — крикнул целер, взмахнув мотыгой.

Раздался хруст, и Рем упал с проломленным черепом.

Марк оцепенел, раскрыв рот. Всё произошло слишком быстро, да и вожак, которого он выбрал лишь несколько дней назад, не слишком много для него значил. Но некоторые в толпе служили Рему уже восемь лет, с тех самых пор, как он открылся деду.