Этон Цезарь Корти - Любовь императора: Франц Иосиф

После такого признания Валерия испытывает потрясение от этой «огромной, можно даже сказать, всепоглощающей любви». По вечерам Валерия читает матери вслух «Одиссею». Идиллию уединённой жизни императрицы нарушают лишь доходящие до неё словно издалека заботы императора, связанные с внутренней и внешней политикой империи.

В тесном семейном кругу — в Геделе находится и брат Елизаветы, главный врач герцог Карл Теодор, — обсуждают перспективы войны в условиях нарастания напряжённости в отношениях с Россией, прикидывают, как будет происходить общеевропейская война.

— При теперешней воинской обязанности и нынешнем уровне развития вооружения никто по-настоящему не может желать этой войны, — говорит Франц Иосиф. — Если же до неё всё-таки дойдёт дело, Австро-Венгрия выступит, вероятно, в союзе в Германией, Италией, а возможно, и Англией, Россия же — в союзе с Францией. Но и без всего этого перевес был бы на стороне России.

— А в чём, в сущности, причина войны? — спрашивает эрцгерцогиня Валерия.

— Этого не знает ни один человек, — отвечает Франц Иосиф, — потому что причины, собственно говоря, и не существует.

20 декабря 1887 года в Геделе к императрице является барон Варсберг, которого она ценит за «выдающийся ум» и, как признается сам Варсберг, осыпает милостями.

24 декабря Елизавете исполняется пятьдесят лет. В этот день она не чувствует себя счастливой. Её угнетает мысль, что она прожила на свете уже полвека. И дело совсем не в том, что возраст нанёс ущерб её красоте, как утверждают те, кто не знал её близко, а в том, что этот отрезок жизни она прожила внутренне неудовлетворённой, нервной и печальной. Со временем она в большей или меньшей степени удалилась от двора и хорошо чувствует себя только вдали от родины. Домой она возвращается больше для того, чтобы повидаться со своей дочерью Валерией. От мужа она, правда, не отдалилась, но их жизненные цели и интересы становятся всё более разными.

Трезвому и практичному Францу Иосифу чужды самые последние увлечения Елизаветы — Гейне и стихосложение. Когда Елизавета вдалеке, он чувствует себя одиноким. Его уязвляет, что жена принимает так мало участия в судьбе империи, что она почти не думает о дворе, всё реже представительствует и так печальна. Поэтому нетрудно понять, что такая простая, мудрая женщина, как Катарина Шратт, жизнерадостная и лишённая эгоизма, всё больше привлекает императора.

Елизавета, испытывающая угрызения совести из-за того, что так часто оставляет мужа одного — почти на год — в 1887 году, например, — поощряет это знакомство, не видя за ним ничего, кроме дружеских отношений, помогающих императору, пока супруги нет дома, облегчить тяготы правления. Она поручает художнику Ангели написать портрет актрисы, намеренно посещает фрау Шратт на озере Вольфгангзее в июле 1886 года, когда по городу уже начинают ползти слухи об увлечении императора.

К пятидесятилетию императрицы в Гедель приезжают и кронпринц с супругой. Однако общее настроение весьма подавленное. Герцог Карл Теодор наблюдает за кронпринцем:

— Он, несомненно, весьма значителен, — делает он вывод, — впрочем, не настолько, как он воображает. Ему не хватает сердечности. Окружение Рудольфа убило его добрые задатки и превратило его в иной раз просто неприятного, даже зловещего человека.

Заметив явное недовольство мужа в связи с её длительным отсутствием в 1887 году, Елизавета решает, несмотря на тоску по югу, остаться на родине до времени своего обычного отъезда — марта, и в угоду мужу, несмотря на мучительный ишиас, принять участие в организации празднования Масленицы как в Вене, так и в Будапеште.

23 февраля приходит известие о том, что принц Людвиг Баденский, молодой, одарённый и жизнерадостный, неожиданно скончался от воспаления лёгких. Императрица прекрасно знала его ещё по Киссингену.

— Похоже, исполняется проклятие, — говорит она, — согласно которому Баденский дом ждёт вымирание, поскольку он пришёл к власти в результате преступления в отношении Каспара Гаузера [63] «...пришёл к власти в результате преступления в отношении Каспара Гаузера» — происхождение «найдёныша» Каспара Гаузера, который в 1828 г. в возрасте16—17 лет появился в Нюрнберге, несмотря на назначенную баварским королём премию в 10 тысяч гульденов, так и осталось невыясненным. В 1833 г. Гаузер был смертельно ранен неизвестным. После его смерти появились монографии, авторы которых пытались доказать, что Каспар — законный сын великого герцога Баденского Карла Фридриха и его первой жены Стефании Богарне и что вторая жена герцога, графиня Гохберг, желавшая, чтобы баденский престол достался её сыну Леопольду, подменила Гаузера больным ребёнком, вскоре скончавшимся. . Мы — ничтожества в деснице Господней! Иегова — величайший философ, мы не в силах осмыслить его волю, но обязаны повиноваться ему.

В марте императрица отправляется в своё обычное весеннее путешествие. Она снова едет в Англию, хотя о конной охоте уже не помышляет. В этот раз поездка предпринимается для расширения кругозора эрцгерцогини Валерии.

Прибыв в Лондон, Елизавета останавливается в отеле Клеридж и с самого первого дня начинает вместе со своей дочерью буквально бегать по всем музеям города и знакомиться с его достопримечательностями. Причём и на этот раз она не забывает посетить знаменитый музей восковых фигур мадам Тюссо. Обе женщины в испуге останавливаются перед приводящими в дрожь восковыми копиями Франца Иосифа и Елизаветы. У них чешутся руки разрушить эти возмутительные пародии на императорскую чету Австрии.

После возвращения в Мюнхен Елизавета навещает графиню Ирену Паумгартен, обладающую спиритическими наклонностями. Известие об этом доходит до дипломатических кругов. Прусский посланник в Мюнхене сообщает об этом Бисмарку, так как считает, что вера Елизаветы посланиям из мира духов, которые передаёт ей графиня в качестве так называемого «пишущего медиума», могла бы при определённых обстоятельствах иметь большое значение. Однако дипломат переоценивает эти вещи. Елизавета и впрямь частенько навещает подругу детства, но подтрунивает над её утверждениями, будто бы она обладает способностью писать помимо своего желания под диктовку духов. Елизавете, правда, не вполне ясно, что это: чистая мистификация или за этим что-то скрывается. Но она по крайней мере видит, что графиня действует из лучших побуждений и никогда не преследует своих личных целей. Нередко она сомневается, потом начинает верить в увиденное, чтобы тут же опять поднять его на смех. Из Мюнхена Елизавета возвращается в Лайнц на виллу Гермес, где её встречают муж и сын: Франц Иосиф — с искренней радостью, кронпринц Рудольф — холодно и сдержанно. Елизавета ужасно расстроена.