Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание

– След кабаний свежий, два взрослых и выводок, опять нам навстречу…

– Мало ли, – с сомнением произнёс воевода, – кто из зверей куда ходит, может, здесь кабанья тропа.

– Нет, вуйко, они один раз прошли, видишь, трава не выбита и ветки все свежие сломаны, а кабан не любит ходить не своей дорогой…

– Ладно, пошли! – буркнул Свенельд, и они вернулись к лошадям.

– Я думаю, есть там кто или нет, – озабоченно и веско сказал стременной, – а рисковать мы не имеем права, юный княжич с нами…

Воевода постоял, глядя на обоих своими желто-зелёными «рысьими» очами, потом махнул рукой.

– Давай назад! – велел он.

Стараясь не шуметь, вернулись к началу леса, где другая дорога, змеясь, уходила на полночь. Свенельд решительно свернул на неё, и верховые поскакали обходным путём долинами и перелесками. К Непре они выехали выше Киева, а затем по берегу спустились вниз.

Вечерняя Заря уже давно потухла, и на небе высыпали первые звёзды, когда три запылённых усталых путника въехали наконец в град.

Свенельд отвёз княжича в терем, где тотчас началась беготня и суматоха, вызванная возвращением Святослава. Ольга крепко обнимала любимое чадо, дивилась тому, как он вырос и возмужал, беспрестанно посылала девушек то готовить воду для мытья княжича, то за угощениями, то за одеждой, то стелить ему постель, поскольку у обласканного всеми мальца уже совсем слипались глаза.

В это время из Ратного Стана выехал Подольский полк в полном боевом снаряжении, впереди которого возвышался облачённый в кольчугу и шелом Свенельд на свежем коне. Миновав городскую охрану, полк скрылся в ночной темноте по дороге, ведущей в Берестянскую пущу.

Утром, проснувшись по привычке рано, Святослав обнаружил, что лежит не на жёсткой лаве, застланной бараньей шкурой, а утопает в мягкой перине, набитой лебединым пухом. Вспомнил, что со вчерашнего дня он дома, в Киеве.

В светёлке было душновато, да ещё перина – наверное, из-за неё он весь вспотел, по мышцам растекалась непривычная вялость, даже немного побаливала голова.

Святослав поднялся. В призрачном свете утра, проникающего сквозь круглые оконца из толстого зеленоватого стекла, разглядел на спинке резного деревянного ложа шёлковые порты и вышитую рубаху с поясом. Подле стояли новые кожаные сандалии, сделанные на греческий манер. В тереме царил покой – все ещё спали. Надев порты и прихватив рубаху с поясом, княжич, беззвучно ступая босыми ногами, отворил дверь. Охоронец в передней дремал, прислонившись к стене, и не заметил, как Святослав тенью проскользнул мимо. По второй лестнице отрок сбежал во внутренний двор. Проходя мимо поварской, услышал голоса, стук ножей, котлов и деревянных ступок.

У колодца столкнулся с хромым дедом Кнышом, помогавшим поварихам. Он только что набрал два здоровых деревянных жбана воды, которые едва не выронил, завидев полуголого княжича.

– Та чего ж ты так рано встал, княжичу? Спал бы себе, ещё ж и третьи петелы не пропели! – воскликнул он.

– Ничего, дед Кныш, давай полей лучше на меня! – И Святослав наклонился, подставив спину.

– Та як же, княжичу, вода – чистый лёд, аж зубы ломит… – заколебался старик.

– Знаю, лей! – строго сказал Святослав, сдвинув брови. Работник, пожав плечами, разом опрокинул на отрока весь жбан.

– Ещё! – велел Святослав.

Старый Кныш не мог ослушаться, хотя изнутри всего обдало противной дрожью: вдруг княжич занедужит, что скажет княгиня? Не сносить тогда головы!

После второй купели Святослав почувствовал, как привычный холод взбодрил тело, головная боль и вялость исчезли, мышцы вновь стали упругими. Натянув рубаху, он побежал на конюшню, а старый работник, проводив княжича взглядом, покачал головой, опять наполнил жбаны и поковылял в поварскую.

Святослав между тем растолкал конюшенного, который спал тут же, на сене, и они вдвоём сноровисто оседлали Снежка.

– Ты, княжич, не гони его шибко после ночи, поначалу шагом пусти, – напутствовал конюх.

При выезде со двора невесть откуда взялись два гридня из теремной охраны.

– Куда путь держишь, княжич? – спросил один.

– В Ратный Стан, куда ж ещё! – отозвался Святослав. Гридни переглянулись.

– Тогда дозволь нам сопровождать тебя, а то мать княгиня гневаться будет, что одного отпустили…

Святослав лишь пожал плечами. Ему хотелось скорее поспеть в Стан, чтобы встретить Хорса вместе с воинами.

Когда они подъехали, полки ровными рядами уже стояли на Ратном поле лицом к восходящему светилу. И едва первые солнечные лучи пролились на землю, позолотив верхушки копий русской дружины, вперёд выехал высокий широкоплечий темник, поднял свой меч и воскликнул:

– Слава Хорсу!

Святослав знал, что это был начальник Ратного Стана Издеба.

– Слава! Слава! Слава! – троекратно подхватили полки, вздымая мечи, копья и боевые палицы.

Хорс поднимался, разгоняя остатки тумана, яркие лучи множились, отражаясь в стальных наконечниках копий, клинках обоюдоострых мечей, шеломах и нагрудных пластинах воинов.

Зоркий Издеба заметил Святослава и, повернувшись в его сторону, задорно крикнул:

– Слава великой княгине Ольге! Слава киевскому княжичу Святославу!

– Слава! Слава! Слава! – сотрясли утренний воздух дружные возгласы.

Отрок зарделся от смущения. Тронув коня, он подъехал и встал со своими спутниками с краю. Сердце прыгало в груди от переполнявшей его радости: он здесь, в одном ряду с сильными взрослыми воинами, начинается новая жизнь, полная приключений и подвигов!

После поверки вперёд вышел наместник Великого Могуна, началась обычная утренняя молитва богам, а после – распоряжения начальников, кому чем следует нынче заниматься.

Когда полки разошлись, Святослав стал разыскивать воеводу Свенельда, но нигде не мог найти и по совету гридней подъехал к темникам.

– Воеводы нет сейчас в Стане, я пока за него, – отвечал Издеба.

– Меня вуйко обещал ратной науке учить, – слегка расстроился Святослав.

– Не беда, княжич, можно начать и без воеводы, раз срок приспел, – успокаивающе пророкотал мощным басом другой темник – Притыка. – Ежели хочешь, можем по Ратному Стану проехать, поглядишь, что тут и как.

Притыка был росту среднего, но плечист и довольно упитан, так что при своей осанистости казался невысоким. В седле же темник представлялся и вовсе квадратным, а большие сильные руки выглядели длинноватыми. Округлая голова с раздвоенным подбородком крепко сидела на бычьей шее. Светлые жидкие волосы на темени были совсем редкими, и сквозь них просвечивала загорелая кожа. А припухлые щёки, небольшой курносый нос и открытый взгляд чистых серо-голубых глаз придавали его облику какое-то детское выражение. В разговоре Притыка был не весьма искусен, больше любил слушать, часто улыбался, а когда смеялся чему-то особенно сильно, хлопал себя по бёдрам. Под стать ему был и приземистый широкогрудый жеребец.