Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание

– Боги киевские, подсобите!

– Гребцы-молодцы, и ты, ладья, лебедь белая, не подведите, выдюжьте!

– Пронеси нас поскорей, Стрибоже! Сохрани, Перун-батюшка! – раздавались выкрики и мольбы.

Лодии, всё больше увлекаемые пенистыми струями, неслись меж серыми гранитными стенами, о которые с грохотом и шипением ударялись водяные валы, осыпая людей брызгами и целыми потоками.

По привычке своей охоронной службы видеть всё, что делается вокруг, Славомир отметил, как сосредоточенны лица людей в час опасности. Христианский священник и толмач мелко крестились и шептали молитвы, когда очередной выступ скалы проносился совсем рядом с бортом. Только Ольга взирала на клокочущие водовороты с княжеским спокойствием. На самом ли деле она не боялась порогов либо так умело скрывала свой страх, кто знает. Лишь по настоянию лодейного начальника княгиня с провожатыми спустилась вниз, да и то скорей оттого, что ей досаждали водяные брызги.

– Охоронцы, встаньте кормщику на подмогу! А вы, пятеро, у шуйского борта с шестами наготове будьте, там у самого выхода коварный камень имеется! – распорядился начальник.

Разгорячённые, мокрые от пота и воды люди заняли свои места.

– Кормило одесную! – выждав нужный момент, махнул рукой начальник. – Шибче!

Кормщик налёг на стерно так, что жилы на его руках напряглись, казалось, до струнного звона. Развёрнутую под нужным углом лодию резко потянуло вправо от страшной скалы к свободной воде. Нос судна уже миновал чуть выступающий из воды валун, однако так близко, что…

– На кормило! – зашипел от натуги кормщик, всеми силами удерживая полированное древко.

Он мог и не говорить этого, – оба охоронца почти мгновенно налегли на кормило. Вслед за этим послышался скрежет и треск ломающегося дерева. Несколько шестов соскользнули с округлой мокрой поверхности камня, а два весла хрустнули, как простые ветки. Раздался глухой удар, лодию дёрнуло, будто она, как лошадь, оступилась на полном ходу, но тут же выпрямилась.

– Шáсты! – отчаянно крикнул начальник. Чем больше он волновался, тем чаще в его командах проскакивал мягкий выговор с характерным «яканьем» и «аканьем»: «дясной», «шасты». Иногда вырывались слова, понятные только борусам, но лодейщики, большей частью тоже борусы, понимали его с полузвука.

Древки вновь уперлись в гранит, и лодия, уйдя от столкновения с камнем, вышла на чистую воду.

Те, кто не удержался на ногах, поднимались, ещё не веря, что опасность миновала. Один из вёсельных людей продолжал лежать, не двигаясь. Древком сломавшегося весла его ударило в лоб, и струйка крови стекала наискосок из раны. К нему бросились на помощь.

Сразу за Волчьим Горлом шёл последний порог – Наперстник, или, проще – Персток. Само название говорило о его небольшой величине. Персток одолели довольно скоро.

– Слава богам, прошли! – облегчённо, будто сваливши огромную тяжесть, воскликнул кормщик. Теперь он мог уступить своё место у стерна молодому. Уходя, ласково погладил дерево на борту. – Ладно сработана, – похвалил, – выдержала удар, всех нас в целости сохранила!

После этого кормщик проспал два дня беспробудным сном.

Ниже последнего порога раскинулся каменистый остров, покрытый в средней части лесом, а с полудня – ослепительно-белым песком, вследствие чего и был назван Белобережным. Отсюда, по сути, и начиналось Белобережье – та часть пути, где кончалась Киевщина, а дальше, до самого моря, шли в основном дикие степи, поросшие ковылём.

Проплыв дальше между гранитными берегами, караван приблизился к тому месту, где Непра круто поворачивала на полуденный заход. При этом казалось, будто река упирается в скалу и куда-то пропадает, исчезая из поля зрения.

– Что такое? Куда ж нам плыть дальше? – всполошился Кандыба, вглядываясь туда, где «закончилась» Непра.

Но вот крутой поворот – река «нырнула» в глубокую расщелину и потекла между такими высочайшими и отвесными берегами, что заканчивались они, наверное, на расстоянии целого полёта стрелы.

Люди плыли, задрав головы так, что болели шеи, и не переставали удивляться невиданной высоте берегов.

– Саженей тридцать будет! – на глаз определил Кандыба.

– Верно, – отозвался лодейный начальник. – А теперь мы вышли к Великому Перевозу, – объявил он. – Ширина реки в этом месте не больше ста пятидесяти шагов, а высокие берега охраняют путников от неожиданных нападений.

Наконец, вырвавшись из тесных каменных объятий, Непра оказалась на свободе, растеклась широко и вольно и уже неспешно устремилась дальше, отражая в голубых и прозрачных водах синее небо, белые облака и яркое полуденное солнце.

Вскоре на её пути встретился самый большой из островов – священный остров Хорса, обтекая который Непра разделялась надвое, потом вновь сходилась и вольно текла уже к самому морю.

Пройдя многодневный опасный путь, усталый караван причалил к берегам величественного острова, чтобы отдохнуть и произвести кой-какую починку.

Могучие древние дубы сотни лет вели здесь неторопливую беседу, будто сама Вечность нашла пристанище меж кряжистыми стволами и густыми кронами. Отражаясь в воде, деревья окрашивали её в тёмно-зелёный цвет, придавая глубинам таинственности и загадочности.

Княжеская «Лебедь» и ещё несколько самых больших лодий причалили к деревянной пристани, остальные подошли к песчаному берегу. Лодейщики, купцы и дружинники спрыгивали на мелководье и, поднимая над головой припасы, выбирались на сушу.

Фарлаф тут же распорядился, чтобы охоронцы осмотрели ближайшую часть леса и кусты вокруг пристани.

Для Ольги и её родственниц в тени на лужайке был раскинут большой шатёр, и Славомир с Кандыбой заняли почётное место у входа.

Изнурённые борьбой с порогами, а ещё более связанными с этим переживаниями, люди расположились отдыхать, кто лёжа на траве, кто прислонившись спиной к могучему дубу.

От котлов над кострами потянуло варевом.

Безучастные ко всему невольники сидели и лежали поодаль под неусыпным бдением вооружённой стражи. По-разному попали они в железо, – кто на лихом деле попался, кто в кабалу влез, взяв в долг из расчёта на богатый урожай, а засуха сгубила его на корню; но большинство составляли печенеги, захваченные во время последнего похода с участием юного Святослава.

Внимание Кандыбы привлекла ватага из купцов, дружинников и лодейных людей, впереди которых шёл лодейный начальник и оба кормщика – старший и молодой. Все были в чистых одеждах, а на волосах ещё блестели капли воды, видно, они только что совершили мовь. У некоторых имелись небольшие котомки, а младший кормщик нёс в руках кожаный мех.

– Куда это они? – полюбопытствовал Кандыба.