Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание

– Что молчишь, Саят? Не ты ли учил меня воинским хитростям? День проходит за днём, будто лошади в табуне, а я кладу своих лучших воинов и не могу пробиться к Киеву. Что подумает обо мне Яссаах? Ну, отчего молчишь? – повысил голос Курыхан, стеганув плетью по голенищу.

– Хитёр, будто степной лис, и ловок, как камышовый кот, этот рус Феряга, – степенно обронил старый печенег. – Каждый наш шаг чует, оттого что много нас…

– Что ж, ты предлагаешь мне свои тьмы по степи рассеять, чтоб русы нас поодиночке перебили? – гневно сверкнул очами Курыхан и так сжал рукоять плети, что косточки его смуглой руки стали жёлтыми, как высохшая трава.

Старый печенег оторвал взор от огненных языков и пронзительно взглянул на молодого, прищурив свои и без того узкие глаза.

– Нет, могучий хан, напротив! Я предлагаю вступить в открытый бой с Ферягой. А тем временем десяток наших лучших воинов зайдут с тыла и убьют его. Мы обезглавим русское войско и тогда покончим с ним.

Курыхан быстро сообразил, что придумал его советник, старый опытный Саят.

– Почему десяток, пусть пойдёт сотня!

– Нет, хан, сотня воинов – много следов. Русы увидят, будет погоня. А десятку затеряться легко, будто горсти песка средь травы…

– Хоп! Будь по-твоему! – согласился Курыхан, засовывая плеть за голенище. – Только сам отбери лучших лазутчиков да напомни им – не привезут мне голову руса, тут же лишатся своих!

Ночная тьма ещё только собиралась уступить место Заре, когда десять печенежских воинов в полном молчании покинули стан и растворились в предрассветной мгле бесшумными тенями.

Восходящее солнце застало их далеко в пути, скачущими к русскому северу по широким степям, поросшим седыми ковылями, жёлтыми зверобоями, зелёными пыреями и душистыми чабрецами, всё дальше и дальше, пока не убедились, что пробрались далеко в тыл. Потом повернули к Непре, вышли на след русской конницы и поскакали обратно.

Опытные и сильные воины, они не только умели мастерски владеть мечом, луком и ножом, но и продвигаться по чужой земле, оставаясь незамеченными, не ввязываться ни в какие стычки и избегать случайных встреч, даже если это были мирные жители. Кусок вяленой конины или баранины, горсть ягод, вода из ручья – вот всё, что служило им пищей. Их кони, как и хозяева, могли переносить голод и жажду, скакать всю ночь напролёт, терпеливо ждать.

Некоторые из печенегов понимали русскую речь, а двое неплохо говорили по-русски.

Наконец, достигнув непровской излучины, они вышли к порогам, взобрались на курган и увидели перед собой как на ладони рассыпавшуюся русскую и печенежскую конницы, которые вели жестокое сражение между собой.

Спустившись в овраг, лазутчики стали приближаться к полю битвы. Здесь, в тылу русского войска, они были вдесятеро осторожнее, стараясь не издавать ни звука, переговариваясь в основном знаками и ловя чутким ухом каждый шорох. Копыта лошадей были обвязаны мягкой кожей с прокладками из сухой травы.

Темник Веряга на гнедом жеребце стоял на кургане, приставив ладонь ко лбу, чтоб не слепили солнечные лучи, и глядел, как две тьмы, разворачиваясь на ходу крыльями, сходятся с печенежскими ударными силами. На сей раз противникам не удалось избежать боя… Хорошо, что накануне подоспел на подмогу Лесина, две тьмы – это уже не одна!

То один, то другой всадник подскакивал к нему и вновь летел прочь, чтоб донести слово военачальника полутемникам и тысяцким.

Зоркие глаза степняков сразу заприметили одинокого всадника на кургане, к которому стекались посыльные. Но тот ли это? Чтоб удостовериться наверняка, следовало подобраться как можно ближе. По оврагу дальше идти нельзя, слишком глубокий, придётся через кусты и заросли по лощине, она ведёт почти к самому подножию кургана.

– Дальше верхом не проехать, – почти беззвучно шепнул десятник. – Четверо остаются с лошадьми, а шестеро – со мной, ползком, и пусть боги помогут нам!

И вновь, то делая перебежки и затаиваясь, как юркие ящерицы, то подобно чутким змеям ползут, прижимаясь брюхами к земле, печенеги медленно, но верно приближаются к цели. Шесть пар чёрных очей вглядываются в русского военачальника, всё больше убеждаясь в том, что это их жертва. Все приметы совпадали: высокий, кряжистый, средних лет, на гнедом коне. А когда жеребец, гарцуя, повернулся боком и на притороченном к седлу щите золотым и червонным колером сверкнуло изображённое на нём солнце с буквой «В» посредине, обозначавшей имя темника, у лазутчиков не осталось сомнений, – именно такой щит был выкован русскими кузнецами специально для Веряги по его заказу.

Дабы выведать все эти подробности, лазутчикам пришлось, карауля в долгих засадах, захватить и подвергнуть пыткам троих русов. Двое так ничего и не сказали. И только третий, с походного обоза, угодивший в западню, когда пошёл за водой, трясся от страха и умолял, чтоб его не убивали, а он расскажет всё подробно про темника Верягу. Все три трупа были потом тщательно укрыты печенегами, чтобы их не нашли.

И вот русский темник стоит прямо перед ними. Он в полном боевом облачении – кольчуге, шеломе, наручах и поножах. Старший печенежского десятка досадливо цокнул языком, – рисковать нельзя, стрелы могут не пробить русскую кольчугу, настолько хитро она сплетена. Придётся орудовать ножами, и притом очень быстро.

В это время на взмыленных конях подскочили ещё двое посыльных. Веряга что-то сказал, указывая рукой в сторону битвы, и один гонец вновь стремглав полетел к правому крылу русской конницы, а к левому устремился другой. Видно, в самом деле помогали лазутчикам в тот день их древние степные боги. Потому что, отослав гонцов, Веряга зычным голосом приказал своим личным охоронцам также вступить в бой, – молниеносный удар даже двух десятков, но в нужном месте, мог дорогого стоить.

– Пусть останутся двое посыльных, остальные в сечу! – приказал начальник.

На некоторое время темник остался следить за ходом сражения.

Совсем недавно у этого кургана кипела жестокая сеча. Трупы людей и коней устилали изрытую копытами окровавленную землю. Кругом валялись мертвецы и отдельные части тел: отсечённые головы, руки, ноги. Некоторые воины, вцепившись друг в друга, так и остались лежать, не разжимая горла врага в предсмертной хватке. Чувствовался тяжёлый запах крови, над трупами уже гудели мухи и кружились вороны, а издали доносился грохот продолжающегося сражения.

Печенеги по дну лога быстро приблизились к холму, а затем, распластавшись, поползли между травами, прячась за трупами людей и коней, всякий раз замирая и становясь неотличимыми от многочисленных мёртвых тел на пропитанной кровью земле.

Чем ближе подбирались печенежские воины к русскому темнику, тем гулче стучали их сердца. Вот он, тот, ради кого они добирались сюда без сна и отдыха, тысячу раз рискуя быть схваченными и убитыми. Каждый знал, что лишь доставленная в заседельном мешке голова Веряги может спасти их собственные головы.