Валентин Гнатюк - Святослав. Возмужание

Кровь горячими толчками пульсировала в висках, проклятый пот застилал глаза, но десятник не обращал ни на что внимания. Лёгкое плавное движение – и острый нож с рукоятью из козьего рога серебристой рыбицей послушно лёг в ладонь. Его примеру последовали остальные, обнажив кто нож, кто короткий кинжал. Вот она, жертва, совсем рядом. Когда отважные печенежские лазутчики собирались уже степными змеями-стрелками броситься на добычу, вдруг зашуршала трава, и на вершину холма взошёл дотоле не замеченный охоронец. Снова вжались в сухую траву все шестеро и перестали дышать. Когда же с величайшей осторожностью взглянул печенежский десятник вперёд, то увидел, что дюжий охоронец стоит как раз между ними и Верягой. Значит, придется разделить силы – трое на охоронца, трое на темника. Кровь продолжала стучать молотами в висках десятника, про себя он молился старым своим степным богам и готов был молиться ещё кому угодно. Если бы знал, что поможет, то и славянскому Перуну помолился бы, да вряд ли Громовержец станет помогать супротив своего. Ещё раз дал десятник тайный знак остальным и собрался в комок для последнего броска.

Однако, может, повеявший в этот миг Стрибог донёс до чутких ноздрей коня крепкий чужой запах, или он, уловив движение в траве, принял его за приближение степной гадюки, только гнедой жеребец Веряги вдруг всхрапнул и испуганно дёрнулся в сторону.

Этого мига было достаточно, чтобы вскочившие и ринувшиеся на Верягу печенеги пронзили тремя клинками пустоту. Трое других, навалившись на могучего охоронца, сражались с ним в сухой пыльной траве, нанося ему смертельные раны. Русский темник уже летел прочь с кургана, и конь размашистым бегом стлался над травами. Но тут снизу наперерез ему из-за кустов выскочили четверо печенежских всадников.

Видя, что может быть перехвачен врагами, и не ведая, сколько их, Веряга повернул к оврагу. Печенеги помчались следом. Остальные пятеро – один остался навек в объятиях мёртвого охоронца, – скатившись с кургана и взлетев в сёдла, тоже устремились в погоню. Скоро все девятеро были на задах. В горячке погони ни они, ни тем более сам Веряга не заметили, как, припав к шее лошади, полетел за подмогой стременной Веряги, который у подножия холма, там, где пробивался крохотный источник, поил второго коня своего начальника.

На ходу печенеги попытались достать русского темника стрелами, выпущенными из небольших походных луков. Но несколько стрел, угодив Веряге в спину, отскочили от железной кольчуги, словно сухие прутья от панциря черепахи, не причинив никакого вреда.

Тогда один из преследователей вырвался вперёд и почти догнал беглеца. Сейчас его кривой меч настигнет если не самого седока, то его коня, и тогда русский темник будет повержен. Веряга, будто спиной почуяв занесённый клинок, обернулся, на самую малость замедлил бег жеребца и вдруг резко взмахнул своим обоюдоострым мечом. Только долю мгновения длилась отразившаяся на лице печенежского воина растерянность, но и этой доли оказалось достаточно, чтобы его голова, на которую опустила меч могучая рука темника, так и не успев сомкнуть недоумённых глаз, раскроилась надвое до самых плеч. Никто из печенегов не сообразил сразу, что произошло. Конь руса на миг приостановил свой бег, а их собрат, словно не замечая этого, пронёсся мимо, а потом обмякшим тяжёлым кулем рухнул в траву.

Гнедой конь русича снова распластался в сумасшедшем беге. А вослед ему восьмеро, разделившись, обходят четверо справа и четверо слева, потому что прямо перед Верягой глубокий и широкий овраг, и, значит, ему придётся свернуть туда или сюда.

Вот она, огромная сырая пасть оврага с жёлтыми глинисто-песчаными стенами сажени в четыре глубины. Однако русский темник и не думает сбавлять ход, а, напротив, всё больше пришпоривает коня. Доскакав до самого края, Веряга вдруг на глазах изумлённых преследователей бьёт коня пятками сапог по рёбрам, отрывается от земли и перелетает через пропасть, приземляясь на узкий остров посреди оврага, оставшийся нетронутым от размывов. Жеребец передними ногами встал на твёрдую почву, но под задними копытами обрушился большой пласт земли, и животное, беспомощно задёргавшись, начало сползать вниз. Веряга по инерции кубарем перелетел через голову коня и, не выпуская из рук поводьев, широко расставил ноги и стал изо всех сил тянуть верного друга из пропасти. Благодаря могучей силе темника конь сумел в последний момент выскочить на твёрдую землю. Веряга вновь взметнулся в седло и поскакал по острову туда, где края оврага понижались и теряли свою крутизну.

Только теперь печенеги, видевшие, как Веряга буквально «выдернул» своего коня из оврага, поняли, какой нечеловеческой мощью обладает сей рус.

Никто из преследователей не рискнул последовать примеру темника. Смекнув, куда держит путь Веряга, печенеги погнали коней вдоль расщелины. По твёрдому краю скакать было намного легче, чем по неширокой рыхлой ленте земли, поэтому враги достигли выхода из оврага, переходящего в широкий лог, раньше.

Когда темник понял, что, как только он спустится вниз по склону, будет немедленно окружён, он замедлил движение, а потом и вовсе перешёл на шаг. Пожалуй, лучше встретить противника здесь, на узкой полосе тверди, которую со всех сторон окружает пропасть и где никто не сможет ударить с тыла…

Пятеро печенежских всадников – большему числу всё равно не поместиться на узком перешейке, они будут только мешать друг другу, – уже поднимались снизу, остальные гарцевали в ожидании близкой развязки, готовые перехватить руса, если ему удастся вырваться, что было маловероятно. Они не видели, что к месту схватки мчится небольшой отряд из трёх десятков русских дружинников, вызванных на подмогу стременным.

Только далеко помощь, а опасность рядом. Пятеро уже взлетели наверх, и началась схватка. Яростно наседают печенежские витязи, стремясь скорее покончить с темником. Первого, самого отчаянного, Веряга успел излюбленным приёмом навеки уложить в траву. Но оставшиеся четверо насели крепко и спаянно, не вырываясь вперёд, поскольку поняли, что хоть они и лучшие из печенежских витязей, но в одиночку с Верягой никому из них не справиться.

Всё ближе подступают они, тесня руса к самому краю пропасти, – ещё немного, и улетит он туда вместе с конём. Веряга понимает это и чувствует, что нет больше силы держаться перед четырьмя умелыми клинками, что подступает неумолимый конец и сырая пасть оврага холодит затылок близким дыханием смерти. Собрал тогда темник остаток сил и возопил к Перуну могучему:

– Перуне всеблагой, пропаду, коли не поможешь!

И ощутил Веряга, как вошла в него божья сила, из широкой груди сам собой вырвался львиный рык, и ринулся темник на врагов, уже готовых праздновать победу. В сей миг удесятерилась его сила и скорость движений, и он уклонялся от острых клинков, будто от веток в дремучем лесу, а сам наносил точные и страшные губительные удары. Раскроил череп одному печенежскому витязю, поразил в грудь другого, третьему отсёк десницу с занесённым кривым мечом. Четвёртый же печенег, удалой десятник, изловчившись, нанёс сокрушительный удар и наверняка отсёк бы темнику голову, случись это несколько мгновений назад. Но Веряга пребывал теперь в состоянии Перуновой яри и успел с неимоверной для человека скоростью переместиться на самый край оврага и ускользнуть от смертельного клинка. Меч просвистел на волосок от тела, зацепив лишь край кольчуги на левом плече. И сразу вслед за этим меч самого Веряги подчистую снёс голову печенежского десятника, на челе которой не успело отразиться ни удивление, ни сама смерть.