Виктор Юнак - Тамбовский волк

Было 14 февраля 1921 года.

Ленин поздоровался с каждым, пожал руки и пригласил сесть. Затем, без всяких вступлений попросил:

— Крестьяне-тамбовцы, дорогие товарищи, объясните, какое у вас неудовольствие, и что такое банда Антонова и что она делает?

— Так ить, дорогой ты наш Владимир Ильич, как получается? — первым взял слово крестьянин лет пятидесяти, Бочаров. — Банда грабит советские хозяйства и потребиловки, и частных граждан, у крестьян отымает скот, лошадей, сбрую, фураж. А посля приходят красные, и тоже обижают крестьян.

Ленин поначалу слушал молча жалобы и рассказы мужиков о житье-бытье, о тяжёлой судьбе, о поборах и коммунистов, и антоновцев, об экспроприациях и мобилизациях, всё это аккуратно записывая.

— Так ещё же наложили непосильную продразвёрстку, — продолжал Бочаров.

— А в 1918 и девятнадцатом годах вы без скандала выполнили развёрстку? — поинтересовался Ленин.

— Без скандала. Но только в этом году был сильный неурожай и развёрстку выполнить было невозможно, а агенты продорганов не считались ни с чем, требовали и брали, а власти не обращали внимания.

— Вот и ломаем мы себе мужичьи головы, — заключил один из ходоков, длиннобородый с сильной проседью коренастый мужик. — Кому верить? Советска власть дерёт нещадно мужика, Антонов также дерёт. И оба говорят, что ради нас же, мужиков, они то и делают. Разъясни хоть ты, Ильич, коли сможешь. Говорят, ты многим умные советы даёшь.

Ленин отнёсся к этим словам довольно серьёзно. Он сидел в кресле за столом, поддерживая голову одной рукой, другая лежала на столе, рядом с бумагой и карандашом.

— Вас как зовут, батенька? — обратился он к спрашивавшему его мужику.

— Авдей, Андреев сын. По прозвищу Кобылин.

— Так вот, Авдей Андреевич. Очень правильно вы поставили свои вопросы, — Ленин откинулся на спинку кресла и пытался одновременно охватить взглядом всех шестерых мужиков. — И то, что вы мне рассказали — архиважная информация для меня. Я хочу, чтобы вы поняли меня правильно. Были перегибы у Советской власти, есть и присосавшаяся к нам контрреволюция, которая и мутит омут в чистой воде. Но мы с этим боремся. Вот сейчас заменили продразвёрстку натуральным налогом. Хотим посмотреть, легче ли станет от этого крестьянину. Как вы считаете, легче вам стало или нет?

— Да пока ещё не понять, — ответил один из мужиков. — Урожая-то нет. Озимых-то. Стало быть, и брать с нас пока особо нечего.

— Вы правы, но я всё же хочу объяснить вам нашу нынешнюю позицию. Да, на почве усталости и истощения рождается известное настроение, а иногда и отчаяние. Но крестьянство должно было спасти государство, пойти на развёрстку без вознаграждения, но оно уже не может выдерживать такого напряжения, и потому в нём растерянность духа, колебания, шатания, и это учитывает наш с вами враг-капиталист, который говорит: лишь бы колебнуть, шатнуть, а потом уже покатится... Вот что значит один из последних и решительных боев, который мы ведём в Тамбовской губернии, потому что эту мелкобуржуазно-анархическую стихию мы пока не победили и от победы над нею сейчас зависит судьба революции.

— Агенты продотрядов, — заговорил другой мужик, такой же бородатый середняк, — не считаясь ни с чем, требовали и брали, а власти не обращали внимания. И ещё очень обидно, что, бывает, берут картошку, мы её свезём, где картошка гниёт, и нас же опять заставляют очищать это место.

Ленин взял, записал: "Сгноили картошку. Берут. Гноят", — затем ответил:

— А вы выбирайте в Советы самых лучших и добросовестных людей, которые могли бы защищать интересы честных земледельцев.

Ленин сделал паузу, посмотрев на ходоков: понятны ли тем его слова. Мужики слушали внимательно и молча, изредка переглядываясь друг с другом. Ленин подумал, что, возможно, они хотят по ходу его о чём-то спросить, потому и замолчал.

— Хлеб у нас отбирают по продразвёрстке, прямо варежкой выметают из амбара, — впервые за время этой встречи решился вставить слово один из двух присутствовавших кулаков.

И Ленин тут же раскусил его положение в селе и позицию здесь, но ответил всё так же спокойно:

— А из ям спрятанный хлеб чем выгребают?.. Зачем прячете, от кого прячете и гноите хлеб, когда рабочие Москвы, Иванова, Тулы голодают?.. Заблудились вы, против законной советской власти воюете, и это только на Тамбовщине. Вы же проезжали Рязанскую губернию, и Московскую, везде спокойно, а у вас подбивают крестьян воевать. Где же мы будем брать хлеб, чтобы кормить армию, рабочих, как не у тамбовских крестьян, имеющих много земли и запасов хлеба?.. Берём мы всё взаймы, в долг, всё вам вернётся машинами, одеждой, обувью и другими товарами через кооперацию. Скоро весна. Вам нужно готовиться к севу. Скоро будет издан декрет о новой экономической политике, по которому продразвёрстка отменяется и крестьяне будут уплачивать налог, а все излишки хлеба могут продавать по своему усмотрению. Я попрошу Лидию Александровну Фотиеву принести законопроект и прочитать вам его вслух.

Нужно отметить, что за два дня до этой встречи, 12 февраля, Ленин распорядился, в порядке исключения, отменить продразвёрстку в Тамбовской губернии. И теперь ему легче было разговаривать с этими бородатыми мужиками. После небольшой паузы предсовнаркома продолжил:

— Товарищи, вопрос о замене развёрстки налогом является прежде всего и больше всего вопросом политическим, ибо суть этого вопроса состоит в отношении рабочего класса к крестьянству. Нет сомнения, что социалистическая революция в стране, где громадное большинство населения принадлежит к мелким земледельцам-производителям, возможно осуществить лишь путём целого ряда особых переходных мер, которые были бы совершенно не нужны в странах развитого капитализма, где наёмные рабочие в промышленности и земледелии составляют громадное большинство. В России же мы имеем меньшинство рабочих в промышленности и громадное большинство мелких земледельцев. Посему социалистическую революцию в такой стране может спасти только соглашение с крестьянством. И так прямиком, на всех сходах и собраниях, вы должны это говорить. Мы с этим должны считаться, и мы достаточно трезвые политики, чтобы говорить прямо: мы будем нашу политику по отношению к крестьянству пересматривать. Так, как было до сих пор, — такого положения дольше удерживать нельзя. Мы должны сказать крестьянам, то есть вам: Хотите вы назад идти, хотите вы реставрировать частную собственность и свободную торговлю целиком, — тогда это значит скатываться под власть помещиков и капиталистов неминуемо и неизбежно. Целый ряд исторических примеров и примеров революций это свидетельствует. Весьма небольшие рассуждения из азбуки коммунизма подтвердит неизбежность этого. Давайте же разбираться. Расчёт ли крестьянству расходиться с пролетариатом так, чтобы покатиться назад — и позволить стране откатываться — до власти капиталистов и помещиков, или не расчёт? Рассчитывайте и давайте рассчитывать вместе.