Виктор Юнак - Тамбовский волк

В один день к Колесникову присоединилось почти тысяча человек. Но эта силища повернула по-своему. Местных кулаков не устраивала фигура Григория Колесникова как верховного атамана. Как говорится, рылом не вышел. И сход тут же предложил свою кандидатуру — однофамильца Григория, Ивана Колесникова, бывшего унтер-офицера царской армии, убеждённого эсера, сына богатого кулака, дезертировавшего год назад из Красной Армии.

В помощь Ивану Колесникову был создан военный совет из пяти человек, куда вошёл и Григорий Колесников. Так начался в Воронежской губернии колесниковский мятеж. Как водится, поначалу советские власти не придали серьёзного значения этому мятежу. На его подавление были брошены лишь разрозненные подразделения Красной Армии и отдельные отряды, сформированные из местных коммунистов. Куда таким бойцам до организованных мятежников, к тому же, быстро, как на дрожжах, растущих количественно: уже буквально через две недели к Старокалитвенскому полку присоединился Новокалитвенский; во главе первого Иван Колесников поставил своего однофамильца Григория, второй возглавил некий Пархоменко. Спустя некоторое время у мятежников появляется и своя кавалерия во главе с Иваном Поздняковым. И лишь после этого воронежские власти спохватились.

На юг губернии выехали губвоенком Фёдор Мордовцев и заместитель председателя губисполкома, бывший председатель губчека Николай Алексеевский, которого на этом посту сменил Дмитрий Кандыбин. На станции Евстратовка они создали штаб по борьбе с бандитизмом и срочно сформировали две ударные группировки — северную и южную. При каждом уездном военном комиссариате сформированы кавалерийские отряды численностью в 30-50 человек. Кроме того, в распоряжение Мордовцева и Алексеевского прибыли фронтовая кавалерийская бригада, батальон 22-х воронежских пехотных курсов комсостава с пулемётной командой, артиллерийские батареи и бронепоезд.

Такой силище противостоять было сложно. И вскоре мятежников выбили из Старой и Новой Калитвы. Пытаясь вырваться из окружения, Колесников бросился в сторону Богучара, но и здесь потерпел поражение. Сильные бои шли под Евстратовкой, Криничной и Твердохлебовкой.

Однако решающего перелома всё не наступало. На смену погибшим повстанцам приходили новые.

В начале декабря из Воронежа пришла срочная телеграмма. Разрабатывавших решающую операцию по борьбе с группировкой Ивана Колесникова Мордовцева и Алексеевского срочно вызывали в Воронеж на пленум губисполкома, намеченный на 12 декабря. Оба поспешили на пленум, взяв с собой лишь небольшой отряд для охраны.

К вечеру кони притомились, шагая по глубокому снегу. С большим трудом добравшись до деревни Скнаровки, решили здесь остановиться и заночевать. Об этом тут же стало известно Колесникову. Не долго думая, тот направил в Скнаровку один из своих отрядов. Бой был коротким — силы оказались слишком неравными. Мордовцев, Алексеевский и весь их отряд был разгромлен. В плен не брали никого.

Колесников торжествовал. Он получил не только хорошую передышку, но и быстро пополнил ряды своего поредевшего в беспрестанных боях войска.

Дзержинский собрал правление ВЧК с приглашением на него руководства тамбовской и воронежской губернских чрезвычайных комиссий. Необходимо было что-то срочно решать в связи с мятежом Антонова, во-первых, и во-вторых, появилось важное сообщение из Тамбова. "Железный" Феликс, по просьбе Ленина, взял ситуацию с антоновщиной под личный контроль и делом его чести было выйти из этой ситуации победителем. И предпосылки к тому появились именно сейчас, осенью двадцатого года.

— Я бы хотел, чтобы товарищ Тараскович доложил нам об успехах тамбовских чекистов. От этого может зависеть и общий успех в борьбе с эсеро-кулацким бандитизмом Антонова.

Дзержинский обвёл своим острым, колющим взглядом присутствующих и оценил их спокойствие и решительность. Когда его подчинённые находятся в таком состоянии, с ними можно горы свернуть. Наконец Дзержинский глянул на Тарасковича и тот понял, что он может начинать доклад.

— В октябре сего года нашими, тамбовскими, чекистами были ликвидированы два областных эсеровских комитета, которые политически руководили восстанием. После этого разгрома по всем нашим данным в городе не должно было остаться ни одной эсеровской организации. Все, даже неактивные, эсеры, были взяты под тщательнейшее наблюдение. Но наблюдение какое-то время не давало никаких результатов. Между тем, антоновский главный оперативный штаб и волостные повстанческие организации по-прежнему получали из Тамбова весьма точные сообщения о состоянии и передвижениях Красной Армии. Из Тамбова же приходили в деревню политические директивы повстанцам и призывы — не падать духом, так как "помощь близка", "в Москве и Питере власть большевиков уже свергнута" и т.д. В целях обнаружения источника и авторов этих документов нами были сделаны по городу Тамбову массовые изъятия политически подозрительного элемента. Оно обнаружило: первое, что кое-кто из членов партии, в том числе и весьма ответственных работников, поддерживали такие "связи", которые уже сами по себе являются подозрительными; второе, что ключ к разгадке на этот раз надо искать не среди эсеров или меньшевиков, а — правее.

Тараскович сделал паузу, вытерев носовым платком выступившие на лбу капельки пота. Остальные присутствовавшие молчали, ожидая продолжения доклада. Дзержинский закурил, отгоняя от себя рукой дым от папиросы.

— Искусными приёмами, пользуясь эсерами, перешедшими на нашу сторону, губчека в конце концов, раскрыла секрет. И теперь, товарищи, я с гордостью могу сказать, что нам удалось выйти на резидента антоновцев в Тамбове, через которого бандиты получали директивы эсеровского ЦК и вообще были связаны с внешним миром. Его дом был тем каналом, по которому в тамбовские леса направлялись боевики, агитаторы, пропагандистская литература, медикаменты оружие, донесения эсеровской разведки и прочие сведения воинского характера.

— Вы нас уже заинтриговали, товарищ Тараскович, — заговорил Склянский. — Может теперь уже и фамилию этого человека назовёте?

— Конечно, назову. Это — довольно известный адвокат Фёдоров. Весьма замечательная личность, между прочим. Проходимец ещё тот! У антоновцев он известен, как эсер под фамилией Горский, хотя на самом деле является видным кадетом и ярым врагом Советской власти.

— Вы можете коротко охарактеризовать его? — попросил Дзержинский.

— Да, конечно! Гражданин Фёдоров — бывший тамбовский присяжный поверенный, бывший домовладелец и землевладелец, устроившийся в Тамбове под видом представителя Петроградской конторы по закупке лошадей. Как я уже сказал, он известен у эсеров под фамилией Горский, и, по нашим данным, является фактическим руководителем главного оперативного штаба Антонова. Кроме того, он держит прямую связь с петроградскими контрреволюционерами, а также со знаменитым Всепрокукишем, а через главного воротилу Всепрокукиша, кстати, также бывшего тамбовского землевладельца и кадета Кишкина держит связь с заграничными центрами белогвардейщины. Фёдоров чрезвычайно искусно конспирировал, имел несколько квартир, держал связь с советскими работниками, изображал из себя самого последнего спекулянта, которому в высокой степени наплевать на все политические вопросы. Впрочем, почему изображал? Он им и является: он широко известен спекуляцией золотом и драгоценными камнями, а в последнее время ещё и лошадьми, которые бандиты ему сдавали на комиссию для продажи. От бандитов Фёдоров тщательно скрывает своё лицо. Но мы его всё-таки вычислили. Брать пока не стали. Установили постоянную слежку. Нам важно нащупать его контакты и связи. И наша неспешность, в данном случае, принесла свои плоды. Нам удалось выследить неоднократно посещавшего Фёдорова-Горского начальника связи главного оперативного штаба бандитов, эсера Донского.