Сергей Фомичёв - Агриков меч

– Он на мещёрской стороне и потому под княжеской защитой, – заявил чародей.

– А ты сам, не князь ли случаем местный? – усмехнулся Никанор. – Чего ж без лошади, без дружины?

– Нет, я не князь. Меня Сокол зовут.

Известное в этих краях имя не произвело на купца должного впечатления.

– Ну и лети себе, Сокол, – посоветовал он. – Подобру-поздорову.

– Оставь парня, – не сдавался чародей. – Если обиду имеешь, к князю в городе подойдёте, он и рассудит.

– Вот ещё! Я может в ваш городишко и не думал вовсе поворачивать. Нет, мил человек, прохвост из Галича сбежал, там миловался, пусть по нашей правде и ответ держит.

– Ну, тогда жди, пока он снова в Галиче окажется, – сказал Сокол. – А тут своя правда. Или ты переступить закон хочешь? Так не советую, тебя первее тогда на кол насадят.

Никанор задумался. Нарушать чужой закон ему, похоже, не хотелось. Он купец и привык блюсти чужие обычаи, пусть даже и нелепые. Так полезней и для дела и для собственной шкуры. Но и смекалкой Никанора не обделили.

– Тогда вот что, – обрадовался он возникшей мысли. – Мы мошенника сейчас обратно на рязанскую сторону доставим, там и судить будем. Рязанские законы, небось, не слишком от наших отличаются. Христианские как-никак. А ну хватай его, ребята!

Купец махнул рукой, и его подручные устремились к обидчику хозяйской дочери и защищающим его настырным прохожим, намереваясь схватить первого и вытолкать взашей остальных. Но пара клинков возникших вдруг в руках старика и юноши, заставили наёмников остановиться. Тарко впервые представилась возможность опробовал меч в деле, и он готов был рубить направо и налево, а чародей лишь лениво переводил остриём с одного наёмника на другого, словно выбирая сред них достойную жертву.

Даже несведущий в оружии человек легко заметил бы, что клинки необычные. А кое-кто из купеческих телохранителей, похоже, в таких вещах понимали.

– Чарованное железо, – бросил старый наёмник за спину, обращаясь, прежде всего, к Никанору.

Некоторые из его товарищей вздрогнули, зашептали оберегающие заклятия, другие перекрестились, поглядывая исподтишка на хозяина. Но тот отступать не желал, даже перед лицом волшебства. Махнул рукой только что подошедшему с рязанского берега подкреплению и ещё четверо вооруженных людей присоединились к соратникам. Теперь на каждого из мещёрцев приходилось почти по десятку противников.

– Убери людей, Никанор, – очень тихо, но жёстко сказал Сокол. – Прояви разум. Не выстоять им против нас.

Сам чародей не был так уж уверен в победе и проницательный Никанор ему не поверил тоже. Но тут очень кстати неладное заметил Тарон. Побросав верёвки, оставив сидящий на отмели струг и кучу вещей на берегу, мещёрские корабельщики поспешили на выручку землякам. Отчаянная у Тарона ватага подобралась – против вооружённых охранников с одними дубинами вышли. Но тому, кто вёслами приучен день напролёт ворочать, железный клинок не всегда и требуется.

Купец галицкий сдал назад. Бойню устраивать слишком велика Рыжему честь, а главное свидетелей много набежало. И гадать не надо, чью сторону власть возьмёт, дойди до суда. Понятно за своих встанет.

– Ещё свидимся, Рыжий, – зло бросил он и дал отмашку наёмникам.

Пешие и конные побрели обратно через реку, спотыкаясь и проваливаясь в ямы.

– Дочке кланяйся! – крикнул Ромка в спину купцу.

Тарон, увидев, что свара рассосалась сама собой, повернул обратно, а Рыжий несколько нарочито, словно в шутку, поклонился Соколу и Тарко.

– Ну, спасибо вам, земляки, – произнёс он. – Спасли вы меня от придурка этого из Галича Мерзкого. Сами-то куда путь держите?

– Да уж не за девками охотимся, – сказал чародей. – Вот с Тароном по Оке сплавляемся.

– Ну да, – кивнул Рыжий с усмешкой и показал, как бы между прочим, что узнал их обоих. – Чародей с княжеским приёмышем в корабельщики нанялись или в охрану? Чего уж тут, обычное дело.

– Чем плоха работа? – возразил Сокол.

– Да от вас за версту тайной несёт, уж я в этом толк знаю, можешь поверить.

– Ну, чужие тайны тебе вовсе не на пользу пойдут, – усмехнулся чародей. – Ты со своими-то разобраться не можешь.

Рыжий подумал немного и решился.

– А хотите вы или нет, но придётся вам меня с собой взять, – заявил он. – Не отстанет от меня Никанор. Да и врёт он, что мимо Мещёрска едет. Не всё он степнякам из завали своей сбыл. А пока он там крутиться будет, мне домой ходу нет. Князь оправдает, так этот дурак самочинно что-нибудь сделает. Дом спалит, сволочь, или ножом пырнёт.

Сокол хотел осадить настырного парня, прогнать, но вдруг подумал, что, встав однажды на путь, не следует пренебрегать знамениями. Пусть и нелепыми на первый взгляд. Может не случайно Романа они от расправы спасли? Может он им понадобится ещё? А если и не понадобится, то вреда от него большого не будет.

– Мне всё равно, – сказал чародей. – Хочешь, иди с нами. Сам только не пожалей потом.

– Уж не сомневайся, – заверил Рыжий. – Я никогда ни о чём не жалею.

– Оно и видно.

В Елатьме Тарон решил остановиться по делам на несколько дней. Можно было сменить корабль, найти другого хозяина – здесь многие останавливались – но Сокол не привык торопить судьбу и потому согласился подождать земляка.

Тарко и вовсе обрадовался задержке. Он надеялся увидеть Вияну. Обида ещё не угасла, но если меч, в конце концов, отдать предстоит, то хотя бы сейчас перед девушкой с ним покрасоваться. Не зря же в Стылые Мары ходил. Но поиски сестрички он отложил на завтра, сейчас следовало искать ночлег, а не княжну.

Единственный постоялый двор в Елатьме располагался у пристаней. Именно с проезжих купцов, путешественников и корабельщиков хозяин заведения по прозвищу Колесо получал половину дохода. Пусть значительной торговли в пограничной крепости не велось и постоянных съездов не устраивалось, зато здесь, под охраной войска, любили останавливаться все, кто шёл с верховьев и с низовьев Оки, и кто выходил на эту главную торговую дорогу из Кадома или Червленого Яра.

Так что народу на постоялом дворе Колеса обитало зачастую побольше, чем у Байборея в Мещёрске, да и сам двор выглядел побогаче. Несколько высоких домов, отведённых под постой, объединял огромный обеденный зал. В нём собирались не только постояльцы, но ради обедов и выпивки частенько заглядывали и местные чревоугодники. Обеды эти в городе прозывали «объедами», именно они и составляли второю половину твёрдых доходов хозяина. Колесо поставил дело так, что всегда брал определенную плату вперёд, но зато потом позволял посетителям набивать животы, кто сколько осилит. Отсюда и слава его объедов пошла.

Когда Сокол со спутниками заглянули в заведение, как раз подходило время вечерней трапезы, и постояльцы вперемешку с горожанами уже собрались за длинными и крепкими дубовыми столами, предвкушая разнообразные угощения. Заплатив хозяину, мещёрцы присоединились к страждущим, разделив конец стола возле самого входа с каким-то печальным мужичком. Тот, по всей видимости, пришёл один, всё время молчал и на новых соседей даже не покосился.