Сергей Фомичёв - Сон Ястреба. Мещёрский цикл

Дерево хрустнуло, на корабельный настил посыпалась сушёная рябина. Весело прыгая по доскам, горошины разбежались по ладье, и частью нырнули в реку.

– У нас же был уговор – во всём следовать моим распоряжениям. Так что давай, прыгай живее на берег и не возражай впредь. А то пока мы тут разбираемся, что к чему, лиходеи пронюхают и в другом месте искать станут.

– А что же корабль? – спросил Ондроп. – Бросать?

– Зачем бросать? Вон Сокол его отведёт и спрячет в укромном месте, там тебя и подождёт посудина. Вниз по течению чародей и один управится, да и не далеко здесь. А на разбойников налетит, то как-нибудь отобьётся, а если и нет, то в бочках всё равно обманки одни, отговорится.

Кудеяр ни с кем из ватажников не поздоровался, только Соколу кивнул приветливо. Его парни тоже хранили молчание. Судя по всему, чёрные воины помогали купцам без особой охоты. Вряд ли их удалось бы уговорить. Не тот это народ, чтобы прельститься какими угодно посулами. Но Рыжий умел подбирать ключики к нужным людям, а, готовясь к походу, задействовал все свои знакомства. Он попросил об одолжении через Мену, которой Кудеяр отказать не мог.

Сокол наскоро попрощался с друзьями. Сняв с пояса кинжал, протянул Ушану.

– На вот, возьми. Сгодится, если колдун какой дорогу заступит.

Ушан спрыгнул на берег последним. Чародей встал к правилу. Ватажники спихнули корабль с отмели, и его потащило слабым течением обратно, навстречу разбойникам.

Чародей не оглядывался. Он исполнил свой долг перед друзьями и теперь вернулся к собственным мрачным мыслям. Тревожные непонятные сны одолевали его почти каждую ночь, а он так и не смог разгадать их значение. Назревало что-то великое и почти наверняка недоброе.

Полчаса спустя ладью вынесло к островам. Разбойников простыл след. Сокол не боялся встречи. Раздражение было столь велико, что казалось, одного его будет достаточно, чтобы смести с пути любую преграду. Но душегубы так и не появились.

Чародей направил корабль на большой остров, стоящий посреди основного русла. Сейчас он был затоплен на треть. Нос ткнулся в заросли, ветви с хрустом разошлись. Ладья оказалась в заливчике, окружённом со всех сторон деревьями и кустами. С реки и берегов разглядеть корабль было невозможно даже теперь, когда листья ещё не распустились. Через неделю-другую зелень укроет остров совсем. А когда спадёт паводок, залив превратится в лужу, и сдвинуть ладью тогда не сможет даже внушительная толпа. Но то уже забота Ондропа.

Сокол спрыгнул на топкую землю. Осторожно пошёл сквозь заросли. На речном берегу нащупал укрытую среди стволов верёвку. Он набрал в грудь побольше весенней свежести, затем резко выдохнул. К другому концу верёвки оказалась привязана затопленная лодочка. Чародей подтащил её к суше, опрокинул, освобождая от воды, и забрался внутрь. Закат уже едва тлел.

До Цны ватажников провели прямым путём. По заливным лугам, мелкому лесу. По сравнению с речным путём – вчетверо короче получилось, но всё равно достигли места только глубокой ночью.

Крутобокая ладья Тарона ожидала их возле берега. Только теперь догадался Ондроп, какую хитрость учинил Рыжий, чтобы разбойников с хвоста сбросить. С Тароном были и недостающие люди. Парни загалдели, приветствуя друг друга, а кадомский купец, выхватив у кого-то факел, поспешил на ладью, искать драгоценный груз.

– До встречи в Ишме! – бросил Кудеяр и увёл своих казаков во тьму.

– В Ишме? – удивился Ондроп, оставив на время поиски. – Ишма в степях стоит, или я ошибаюсь? Мы что на корабле в степь-то полезем? Или у тебя там верблюды припасены? Но даже если и припасены, куда мы с пряностями на них поедем? Обратно в Аравию, или ордынским царям продавать будем? А как же Краков? Мы же договорились в Краков идти.

Рыжий молчал, улыбаясь. Чунай что-то прикидывая в уме, пошевелил губами.

– Твоя хитро придумал, – заметил он. – Степ немного совсем. Дальше река Танаис и море Понт. Морем можно в Трапезунд пойти, но там цена не так высока. Можно к болгарам повернуть, хотя от них дальше сушей идти надо. А лучше всего…

Рыжий кивнул.

– Бизантий, – улыбнулся Чунай. – Хитро!

– Царьград? – догадался Ондроп. – Вот те раз!

Вурды резвились, словно малые дети.

Константинополь. Апрель 6862 года

Они запаслись едой на весь день, прихватили кувшин вина. Петра где-то раздобыла двуколку, запряжённую мулом. Животное украшали разноцветные ленты. Повозка выглядела игрушечной. Два человека помещались в ней с великим трудом.

– Чудно, – заметил новгородец. – У нас в эту пору ещё не растаял снег, а озёра и мелкие реки скованны льдом.

– Бр-р! – Петра игриво поёжилась. Её чёрные глазищи призывали Скомороха немедленно обнять и согреть спутницу.

Что он и сделал, несмотря на тесноту повозки и вожжи в руках.

Горожане обычно гуляли в предместье Константинополя, верстах в пяти от Золотых ворот. Они выбирались на берег Пропонтиды семьями, или домами, а бывало даже целыми улицами, чтобы отдохнуть от забот, суеты и шума.

В прежние времена было принято нанимать лодки и выезжать на берега пролива, но с тех пор, как имперские границы придвинулись почти вплотную к Константинополю, это стало небезопасно. Много беспечных горожан было убито в набегах соседей или угодило в рабство. Ревнители традиций умерили пыл и нынче старались держаться вблизи надёжных укреплений.

Предместье, куда привезла Скомороха Петра, называлось Евдомом. Здесь, за высокими стенами крепости, стояли отборные части императора, а нередко наезжал и сам василевс, чтобы устроить войскам смотр. Так что защита отдыхающим была обеспечена.

Обычно здесь яблоку было негде упасть, но весной народ выбирался за город редко. Закрыв глаза на близость крепости, влюблённые могли даже представить, будто нашли уединение.

Мул щипал травку. Скоморох лежал на спине и разглядывал облака. Те носились по небу без всякого смысла, то прикрывая светило, то пуская его в глаза. Петра лежала рядом голышом, подперев голову руками. Спину девушки поглаживали солнечные лучи и взгляды стражников со стены.

– О чём думаешь, Ветерок?

– Я совсем запустил дело, ради которого приехал сюда. Странно. Раньше думал, что управлюсь с ним мигом.

– Так твой священник всё ещё здесь? – Петра погладила его по скуле. – Прости, я, верно, отвлекаю тебя от мести…

– Вовсе нет, – соврал Скоморох. – Ты тут совершенно не при чём. Я вижу тебя столь редко, что успеваю забыть запах твоих волос, вкус твоих губ и даже черты лица. Хотя часто думаю о тебе.

Облака вновь выпустили солнце, и он зажмурился.

– Нет, мысли не мешают. В них даже есть своя прелесть. Мечта всякий раз возвращается. Ну, я имею в виду, что не успеваю привыкнуть к тебе. Нет. Дело в другом. Просто стала утомлять бесконечная борьба моих нищих приятелей. Они поглощены своим собственным делом, живут вечной борьбой, а я пока ни на шаг не приблизился к цели. Наверно, с самого начала не стоило рассчитывать на их помощь.