Сергей Фомичёв - Сон Ястреба. Мещёрский цикл

Скоморох сел, взглянул в глаза Петре.

– Почему мы видимся так редко?

Девушка отвернулась.

– Ну, я бы не хотела полюбить тебя слишком крепко. Я рада, что мы встречаемся время от времени. Но не требуй от меня большего.

– А вот я только и думаю о тебе. Жду каждый раз нашей встречи.

Она нахмурилась.

– Ты свободен, Ветерок. Ты можешь позволить себе любить.

– А ты не можешь?

– Нет.

– Не хочешь выдавать своих чувств перед другими? Быть не всегда такой веселой, беззаботной? Твоя работа мешает тебе любить?

– Ну что ты. Быть гетерой скорее развлечение, чем работа. Как и помощь твоим друзьям сумконошам, – Петра вздохнула. – В жизни вообще остались лишь развлечения.

– Но…

– Не спрашивай, Ветерок, я всё равно не могу ответить.

– Не можешь или не хочешь?

Петра побежала к морю.

Скоморох посмотрел ей вслед с восхищением. Ему показалось, или на башне действительно ухнул стражник? Он потянулся к кувшину и махом выпил остатки.

Всякий раз, возвращаясь в затхлое убежище, Скоморох погружался в уныние. Любовь к женщине и ненависть к врагу не желали уживаться в нём, как будто одно мешало другому раскрыться в полную силу. После свидания с Петрой он не мог думать об убийстве. Ненависть казалась ему надуманной, а давний враг слишком ничтожным, чтобы стоить усилий. Если бы встречи с Петрой не были так редки он, пожалуй, и вовсе отказался бы от преследования Алексия.

Но проходило время, и жажда мести брала верх.

Алексий по-прежнему скрывался за стенами русского подворья, и покидал оплот только в сопровождении полудюжины монахов, которых новгородец вряд ли сумел бы одолеть даже при помощи изощрённой хитрости. Его же новые друзья не спешили помогать, видимо, надеялись использовать Алексия в какой-нибудь очередной политической игре.

В этот раз, Скоморох разозлился всерьёз и высказал зашедшему проведать его Трифону всё, что думает о подобном товариществе.

– Вашим интригам конца не видно, – заявил он. – Вы тут вечно можете копать под своих патриархов и императоров, под димархов и митрополитов. А пустячного священника из варварской страны сковырнуть не хотите. Тоже мне, братство.

Товарищ задумался, но ответить не успел. В комнатушку ворвался Дед.

– Собирайтесь, уходим!

Трифон, не задавая вопросов, бросился прочь. Скоморох заподозрил, что тот просто-напросто нашёл удобный повод улизнуть от разговора.

– Куда? – спросил он лениво. – По какому делу? Надолго ли?

– Совсем уходим, – сказал Дед, теряя терпение. – Хватай шмотки и на выход! Поспеши, потом объясню.

Дед убежал. Новгородец побросал в сумку пожитки. Благо, вещей скопилось с гулькин нос и ему не пришлось размышлять, что взять с собой, а что бросить.

Оказалось, что уходили не только они. Весь дом стоял на ушах. Люди вынимали из углов и тайников какие-то узлы, свёртки, стаскивали вниз, где всё это добро перенимали товарищи и уносили во тьму.

Внизу Скоморох вновь столкнулся с Трифоном. Хотел расспросить о причинах поспешного бегства, но мальчишка, что встречал людей перед выходом, поторопил их, указав тропинку, которая вела через сад.

– Сюда, до Хлебной улицы… дальше пробирайтесь сами.

От снующих людей заросший сад шуршал, словно его поедали полчища саранчи.

– Мы порой меняем логово, – пояснил Трифон, когда они уже шагали по улице. – Вокруг полно доносчиков и шпионов. Равдухи переловят нас, если мы не будем время от времени путать следы.

– Куда же теперь? – Скоморох осмотрелся и понял, что они идут к старому городу.

– Увидишь, – спутник загадочно улыбнулся.

Да, Скоморох увидел.

– Дворец? – удивился он, разглядев здание, вернее целый квартал больших примыкающих друг к другу построек.

– Да. Большой императорский дворец. После того, как в городе хозяйничали латиняне, многое лежит в руинах. Восстановили далеко не всё. Не только дома торговцев и знати остались развалинами. Даже великие палаты большей частью заброшены и пусты. Здесь-то мы и укроемся. Вряд ли они скоро прознают, что мы в двух шагах от Софии и в трёх от Претория.

Действительно, одно из крыльев старого дворца оказалось совершенно покинутым. Его никто не охранял, что, конечно, сказалось на сохранности. Все украшения были содраны, утварь разворована. В стенах зияли дыры. Дерево разобрали на топливо, железо на переплавку и перековку и только камень не сумели растащить – слишком уж тяжелы блоки.

Несколько дней ушло на обустройство нового убежища. Скомороху досталось помещение куда лучше, чем в прежних развалинах. По крайней мере, здесь не было такого сумрака и едкой пыли.

Когда суматоха спала, Скоморох отправился к Трифону. Он желал продолжить прерванный разговор.

Разыскать товарища оказалось не так то просто. В своей комнатушке он появлялся от случая к случаю, а в закоулках дворца Скоморох мог блуждать целую вечность. Палаты императоров ещё ожидали благодарного исследователя.

Ему повезло. В большой зале, которую сумконоши отвели для своих бесчисленных совещаний, Трифон разговаривал с гостем. В собеседнике Скоморох узнал портового чиновника. Того самого серба, который попытался уязвить его в день приезда.

Новгородец тихонько присел в сторонке. Начало разговора он упустил, но и без этого можно было легко догадаться, что шёл тот об очередном заговоре против властителей.

– Сотни попрошаек на улицах и площадях, сотни мальчишек – наши глаза, уши, языки, – убеждал собеседника Трифон. – Нас предупреждают об опасности, собирают сведения. А когда нужно – распространяют их. Мы можем наводнить Город слухами за считанные часы. Подавится ли император костью в постный день или возляжет с любовницей, горожане тотчас узнают об этом.

– Не так быстро, как тебе кажется, – возразил серб. – Почему бы вам не расписать стены призывами свергнуть императора или кого-то из его чиновников?

– Это всё в прошлом, – вздохнул Трифон. – Грамотных людей становится с каждым годом всё меньше. Империя уже далека от расцвета. Кто сможет прочесть надписи, кроме самих тиранов?

– Глупости. Призывы на стенах пишутся не для простых людей, а как раз для тех самых тиранов.

– Что-то я не вникаю…

– Надписи раздражают власть. Заставляют её действовать. Грубо, впопыхах, чувствуя за спиной топор, которого на самом деле ещё и нет. В свою очередь это вызывает раздражение людей, и они начинают бунт безо всякого умения читать, – Серб усмехнулся. – А то и начнут учить грамоту, исключительно чтобы прочесть, что же там такого крамольного понаписано.

– В любом случае, нашему делу это мало поможет, – Трифон поднялся и, только теперь заметив Скомороха, добавил. – Я скоро вернусь.