Сергей Фомичёв - Сон Ястреба. Мещёрский цикл

Юзур больше не походил на дерево. Ожил. Он не стал молчать или темнить и подтвердил догадку.

– Старик был здесь с какой-то девицей. Отправился искать пещеру Вараша. Я остерегал его от этого шага.

– Почему?

– Тёмные силы стоят за Варашем. Как бы не был силён твой друг, но живому не так-то просто преодолеть силу мёртвых.

– Мне кажется, Сокол сомневался, будто Вараш умер. Я должен заглянуть в эту пещеру и проверить всё сам.

– Должен?! – Юзур разозлился. – Вы там, в Мещере, совсем утратили разум. Вы, верно, считаете могилы хорошим местом для праздных прогулок.

Тарко насупился.

– Я всё равно отыщу пещеру. Только потеряю куда больше времени. А время сейчас бесценно.

– Мальчишка! Ты не способен защитить себя даже от пакостей мелких хиртов, а собираешься сунуть голову в улей.

Юзур задумался.

– На чём основано твоё убеждение, будто Вараш жив?

– Сокол, как мне кажется, искал тех, кто уснул. Но, потерпев неудачу, вспомнил о кугураке.

Колдун прошёлся несколько раз из угла в угол.

– Хорошо. Я подскажу тебе, где найти пещеру.

Преодолев страх, Тарко шагнул в каменную пасть.

Пещера оказалась пуста. Ложе было покинуто, как показалось юноше, в большой спешке. У подножья лежал огарок свечи с застывшим на воске отпечатком пальца. Судя по небольшому размеру отпечатка, свечу держала Мена. Сокол стоял рядом, а Вараш поднялся с ложа вот здесь. Нашлись и другие следы, но Тарко не смог определить их хозяев. Сподвижники Вараша, хранители его сна? Возможно, хотя Юзур не обмолвился ни о каких товарищах Кугурака.

Стало быть, чародей, а вслед за ним и Тарко угадали с мнимой смертью старейшины. Но что дальше? Одолел ли кто-то из колдунов другого, или они покинули жуткую пещеру в добром здравии и полном согласии? В любом случае остаётся неясным, куда они потом направились. Скалы и река надёжно скрывали ответ.

Тарко вернулся в хижину Юзура и рассказал колдуну о том, что нашёл в пещере, но главное, о том, чего там не нашёл. Тот вроде бы вовсе не удивился пропаже, а насчёт лишних следов задумался.

– Нет, я не слышал, чтобы кто-то опекал старика. Всё это странно.

Поиски зашли в тупик. Иных зацепок у Тарко не нашлось. Оставалась единственная возможностью – вновь разыскать Алексия и, тайно следуя за ним, выжидать, когда тот приведёт к чародею. То, что два давних врага рано ли поздно столкнуться, Тарко не сомневался. Сомневался он в своих силах, ведь Сокола нужно предупредить об опасности заранее, иначе теряется всякий смысл его долгих поисков.

После более чем прохладной встречи под Городцом, митрополит понял – его противники прознали о проклятье. Он и не думал, что удастся бесконечно морочить князьям головы, но всё же рассчитывал снять под шумок порядочное их количество. После Городца он собирался двинуть в новгородские земли, а затем и в Литву, чтобы там достать последнего из великих соперников Москвы. Теперь это лишалось смысла. Ольгерд не Борис. Он не станет предупреждать недруга стрелой, а с большим удовольствием всадит её прямо в сердце.

Замысел пришлось изменить. Теперь, когда проклятие нельзя больше использовать в качестве оружия, от него необходимо поскорее избавиться. И тут вся надежда была на Ледара, который обещал поймать мещёрского чародея. В том, что Сокол сможет распутать проклятье, Алексий сомневался, но другого выхода не видел. Разве только возвращаться в Царьград и начинать поиски там.

Он повёл монахов той самой былинной тропой, по которой когда-то ордынский царь отправился на поиск сокровищ. В конце Батыя ждало разочарование, и Алексий теперь размышлял, что уготовано ему. Наверное, впервые священник усомнился в правильности избранного пути. Не Батыеву тропу он, конечно, имел в виду, но дорогу всей жизни.

Возможно, он ошибся, отнеся нижегородских князей к врагам. Он поставил на Дмитрия, на младенца, которого ещё предстояло привести к власти над Русью, что само по себе было трудной задачей. А Константин и его сыновья уже в силе. И по большому счёту ничем не хуже его ставленника. Решительности им не занимать. Они способны и без него, без Алексия, разобраться и с ордой и с погаными племенами.

«Без него» – вот, пожалуй, ключевые слова. Не нуждаясь в особом покровительстве церкви вообще и его, Алексия, в частности, они в грядущем отведут вере место на задворках политики.

Нет. Прочь сомнения. Нужно придерживаться однажды избранного пути. Даже если те на кого он поставил, не так хороши.

Под Городцом Тарко ухватил ниточку и теперь, пробираясь за митрополитом старой тропой, изводил себя сомнениями. Чем более спокойными выглядели враги, тем больше накатывала на юношу безысходность. Что если он опоздал? Что если поп уже добился своего и сгубил всех кого желал, а Сокол давно покоится в болотах?

Его отчаяние достигло той степени, когда любой безрассудный поступок воспринимается как освобождение от неподъёмного груза ответственности. Он готов был уже вступить в схватку со священником и его шайкой. Готов был погибнуть в неравном бою.

За спиной послышался шум. На тропе появились три всадника.

Подобное внезапное появление овд давно уже стало длядрузей Сокола обычным делом. Но третьему всаднику Тарко удивился. На старом гнедке восседал бывший воевода Малк, по прозвищу Заруба. В Мещере его не видели уже несколько лет. С тех пор, как тот покинул службу у князя и ушёл к овдам.

– Это моя сестра, Лэсти, – представила Эрвела спутницу.

Тарко узнал девушку. Именно её спасли вурды во время памятного сражения с ордой под Сосновкой. С тех пор Лэсти не в пример большинству сестёр стала помогать людям.

– Мы знаем, где найти Сокола.

Тарко облегчённо выдохнул.

От Керженца и почти до самой Ветлуги простирались обширные топи Кугай-Пугай, безлюдные и тем удобные для всякого, кто ищет убежища, уединения, забвенья, а то и гибели.

Прохожие попадались здесь редко, былинная тропа, тоже не слишком оживлённая, проходила намного севернее. Единственная черемисская деревенька хоронилась от глаз, а её обитатели не спешили навстречу всякому гостю. Они могли бы рассказать об этих местах уймищу страшных вещей. Могли бы, например, намекнуть, что гиблые места вроде Чёрного озера, нескольких Чёрных речек и Чёрных ручьёв, каких в округе великое множество, названы так вовсе не из-за тёмного цвета их вод, хотя они, эти воды, порой и впрямь не уступали чернилам.

Но никто не посвящал путников в здешние предания, да и сами названия были забыты за пределами Керженских топей.

Кугай-Пугай являл собой единое громадное болото, лишь кое-где прерываемое песчаными гривами и мелкими островками, немногим отличающимися от кочек.