Наталья Павлищева - Страшная тайна Ивана Грозного. Русский Ирод

— Не отказывайся, отче...

Этот умоляющий взгляд почти ребёнка, прихотью судьбы названного великим князем и бывшего игрушкой в руках то родственников, то сильных бояр, убедил священника согласиться на митрополию. Не мог Макарий бросить Ивана одного среди своры рвущихся к власти любой ценой. Может, именно тогда родилась у него мысль венчать на царство маленького князя? Объяснить Ивану, что вместе с царским венцом он получит власть, данную Богом, а значит, станет сильнее всех этих лиходеев с их загребущими руками... Но пока Иван был попросту мал для таких дел, и внушать ему мысль о самодержавии надо было осторожно, исподволь, не раздражая Шуйских, чтобы не поплатиться ни своей, ни его головой.

Макарий стал митрополитом, а заодно и духовным наставником Ивана Васильевича на многие годы.

А в стране настала безраздельная власть Шуйских, князья воспользовались ею сполна, внимательно следя, чтобы рядом с маленьким князем не оказались толковые люди. Так за близость к маленькому князю поплатился боярин Фёдор Воронцов.

Обед ещё не начался, в этот раз с князем за столом сидели совсем малым числом: кроме митрополита Макария, ещё трое Шуйских (куда ж без них?), князья Шкурлятьев, Пронский, Кубенский, Палецкий и боярин Алексей Басманов. Рядом с самим Иваном, как всегда в последнее время, боярин Воронцов. Князь Андрей Шуйский только глазом повёл в сторону Воронцова, как на того безо всякого обвинения вдруг... набросились Басманов и Шкурлятьев! Сам Фёдор не сразу взял в толк, чего они хотят, в чём вина:

— Да вы что?! Чего надо?

Иван вскочил со своего места, стоял с широко раскрытыми глазами, в оцепенении только беззвучно распахивая рот.

К первым нападавшим присоединились остальные, они рвали на боярине одежду, били по щекам, выкрикивая бессвязные обвинения, мол, его великий князь жалует и бережёт! Сладить с восьмерыми Воронцов, конечно, не мог. Митрополит бросился разнимать, даже огрел посохом Пронского, тот в ответ извернулся и разодрал мантию самого владыки! Иван показывал на дерущихся рындам, но они стояли у дверей, точно ничего и не происходило, даже глазом не вели на разбойников. Поняв, что силой с таким числом нападавших не справиться, Иван стал почти на коленях умолять князя Андрея Шуйского не убивать своего любимца, слёзно молил оставить жизнь Фёдору Воронцову.

Он навсегда запомнил насмешку в глазах князя Шуйского в ответ на его мольбы! Андрей Михайлович чувствовал себя хозяином не только в Москве, но и над этим малолетним ничтожеством, прихотью судьбы названным великим князем.

Воронцова милостиво оставили в живых, сослав в Кострому. Шуйские были довольны — Ивану показана их сила, теперь он надолго запомнит, что даже дружить можно только с их позволения! Сидя вечером за трапезой, братья Андрей и Иван Михайловичи удовлетворённо хохотали:

— А испугался наш князюшко!

Им вторил Фёдор Иванович Скопин-Шуйский:

— И митрополит с ним!

— Да уж, теперь будут знать, кто на земле Русской хозяева!

Недолго пришлось после того хозяйничать Шуйским. Иван даже с митрополитом Макарием не посоветовался, всё получилось неожиданно и для него самого. Заметил снова наглый взгляд князя Андрея Шуйского, взыграло внутри всё, что долго копилось, вскочил вдруг, указал на князя псарям:

— Взять его!

Повторять не пришлось, Шуйский только забился в крепких руках псарей. Последнее, что увидел Иван, — его глаза, в которых изумления было не меньше, чем ужаса. Но когда потащили, выворачивая руки, князь всё же понял, что не простят, забился, выкрикивая сначала мольбы о прощении, а потом проклятья. Выволокли на двор, ободрали по пути донага, по, помня многие обиды, учинённые другим, даже до тюрьмы не доволокли, убили по дороге. Где убили, там и бросили, изуродованным лежал наг в воротах несколько часов!

А по Москве уже метались посланные молодым князем люди, вытаскивая из домов остальных Шуйских и их пособников, избивая и раздирая одежды. Иван жестоко ответил своим обидчикам. Все были разосланы в дальние города. Бояре ужаснулись: молодой князь показал когти, способные рвать и калечить, ему пришлось по вкусу то, чему столько времени сами же учили. А ведь Ивану только исполнилось тринадцать!

А ещё он вернул своего Фёдора Воронцова, точно в назидание оставшимся в живых сторонникам Шуйских.

Где-то заголосил петух. За окном темно, значит, то ли первый, то ли второй, и до утра далеко. Князь вздохнул, теперь не сможет заснуть, а очень хотелось... Зарылся лицом в перину, смежил веки, но приятное сновидение упорно не возвращалось...

Ивану уже в который раз снился срамной сон, точно он тискает, а потом и ещё что-то делает с красивой девкой, которую недавно видел во дворе. Сначала чувствовал упругую грудь под своими руками, потом... потом во сне было такое, что и вспоминать стыдно, он задирал ей рубаху... Боясь сказать кому-нибудь о видениях, он всё же страстно желал, чтобы сон повторился, особенно тот миг, когда в конце его тело начинало сладко содрогаться... Конечно, Иван не глуп, не раз бывал свидетелем жарких ласк где-нибудь в укромных уголках, но самому пока не приходилось. Неужто это оно и есть? Тогда понятно, почему говорят, что слаще бабьего тела нет ничего.

Очень хотелось спросить того же Фёдора Воронцова, только вокруг все были люди, теперь толклись дядья Глинские, следили, чтобы Иван ни с кем долгих разговоров не вёл. Случай подвернулся нечаянно...

Фёдор явно куда-то спешил, он слишком невнимательно слушал Ивана. Тому показалось обидным, пристал точно банный лист к мягкому месту: скажи да скажи, куда это торопишься, почему не хочешь посидеть со мной рядом? Чуть смутившись, боярин признался, что ему привезли знатную девку, уж больно хороша, не терпится попробовать её тела. И тут князь потребовал то, от чего у Воронцова рот раскрылся:

— И я хочу!

— Чего? — осторожно поинтересовался Фёдор.

— Попробовать твою девку!

Воронцов мысленно ахнул. Конечно, Иван вымахал уже ростом со взрослого человека, да ведь ему только четырнадцатый... Отказать? Но князь как из опалы вернул, так и обратно отправит. Согласиться? Те же Глинские со света сживут.

Иван не дал раздумывать, вдруг поднялся и скомандовал:

— Пошли!

— Князь... — осторожно начал Воронцов, мучительно раздумывая, как бы выпутаться из этой истории.

Иван обернулся и насмешливо спросил:

— Что, испугался? Или девки для меня жалко?

Выла не была, мысленно махнул рукой Фёдор.

Девка оказалась непорченая, но почему-то опытная, её сил хватило на двоих. А Глинские долго не могли взять в толк, чем это так доволен князь и где проводит время со своим любимцем. Когда Михаилу всё же донесли о красавице, обучавшей мужскому искусству молодого князя, он довольно хохотал. Пусть лучше по девкам ходит, чем в дела лезть! Бабка Анна, напротив, была крайне недовольна. Братья Глинские в два голоса убеждали её, что пока Иван тешится в постели, ему не до серьёзных дел.