Селим Ялкут - Братья

Я развел руками.

— Слушай дальше. При дознании иуда указал на грека, который держит в городе постоялый двор. Его рук дело. Он подбил монаха и щедро оплатил предательство. Теперь ты спросишь, как это масло попало в Храм, который надежно охраняется, особенно накануне праздника? Спросишь, верно? Потому что я спросил.

Я промолчал. Того, что я знал, было достаточно, чтобы догадаться.

— Масло пронес в храм человек, пользующийся безусловным доверием настоятеля. Один из тех, в чьей судьбе ты принимаешь участие. Сам сказал.

Мне удалось изобразить удивление.

— Франсуа Дюплесси. Я не мог поверить, но именно он. Потому отец Викентий пропускал его в Храм беспрепятственно. А иуда сделал остальное. Вот его признания. Прочти прямо сейчас.

Описание человека не оставляло сомнений. Это была новость. Франсуа и раньше был для меня непонятен, но такого я не ждал.

— Я уверен, он не знал, что творит.

— И я так думаю. Но хочу знать, что происходит. Жискар настаивает на расследовании.

Жискар подтвердил. Болдуин продолжил. — Ты скажешь, есть городская стража, но там начальником один из этих Дюплесси — Раймунд. Пользы не будет. Кроме того, Жискар считает, грек замешан в контрабанде. Как и Саломон.

— Франсуа известен в городе. Мы возмутим людей.

— Да, любой, только не он… Тогда бы я знал, что делать…

Король расхаживал, молча, потом встал у окна, подозвал нас.

Базарная площадь снизу за окном была полна. Король вздыхал. От его решения зависела участь всех этих озабоченных или беспечных людей. Вся история сдвигается такими малозаметными толчками. Наши желания мало стоят в сравнении с волей того, кто делает за нас решающий выбор. Мне кажется, король думал о том же. Наконец, он высвободился из плена тяжелых мыслей и обрел обычное мужество.

— А теперь слушайте. Я соберу Совет, открою Ассизы и объявлю войну. Ее не миновать. Рано или поздно греки столкнут нас с сирийцами, мы обрушим стену, которую выстроили, и окажемся под ее обломками. Нет, нельзя допустить. Нам нужна своя война. Мы отправляемся под Аскалон.

— Мы дали слово, обратить нечестивых на путь истинный. — Продолжал король. — Теперь время пришло, а станут упорствовать, будем вразумлять. Этого Франсуа я беру с собой. Там он будет на месте. Я не хочу большой войны, пойдут те, кто не может усидеть спокойно. Вы с Жискаром останетесь здесь. Объявите венецианским послам о нашем решении взять Аскалон. Если не возьмем…

— Король тяжело вздохнул.

— Хочу, чтобы решения вы принимали сообща. Надеюсь, сумеете договориться. Каждый из вас по собственному разумению печется о судьбах нашего дела. И еще. Я направил гонца в Эдессу. Я предлагаю своему брату придти с его людьми в Иерусалим. Пусть оставит Эдессу на кого-то из своих, а сам присоединяется к нам. Неизвестно, как сложится будущее, я хочу иметь под рукой надежного человека. — Король замолчал, прежде, чем договорить. — И преемника, на крайний случай…

Мы вышли вместе, я обратился к Жискару. — Позволь поблагодарить тебя за моих друзей.

— Ты, советник, ввязался в неблагодарное дело. Люди в наши годы должны быть осмотрительнее.

— Поясни.

— Я о твоих друзьях.

— А кто ты сам?

— Кто я? — Переспросил он, усмехнувшись, и надолго замолк. — В городе творится непонятное. — Жискар недобро глядел мне в глаза. — Нам не удается собирать налоги. И это сейчас, когда время благоприятствует торговле. Я хочу знать, что стоит за этим. Понятно, советник?

— Да, конечно… Потому ты запытал до смерти Саломона?

— Тебе жаль еврея?

— Жаль. От живого мы узнали бы намного больше.

— Я узнал все, что хотел. — Жискар не смягчился, глядел тяжело.

— Надеюсь, смогу тебе помочь.

— Хорошо, если так. Ну, мне пора браться за грека.

— Вместе со мной.

— Это не твое дело, советник.

— Мое. Король распорядился действовать сообща. Не будем нарушать его волю.

__ __

Крестоносцы не смогли с хода захватить город, отошли, унося раненых, а когда спохватились, было уже поздно. Жерве остался лежать под обломками деревянного щита, которым прикрывались при штурме. Он пришел в себя и пытался отползти к своим, но язычники сделали вылазку, и Жерве оказался в их руках..

Страшная картина открылась на следующее утро. На верху стены встал крест, на нем был распят пленник. Он был жив, раздет догола, тело было покрыто следами пыток. Жерве висел недвижно, с трудом поднимал упавшую на грудь голову и глядел на столпившихся внизу единоверцев. Губы шевелились, Жерве глотал воздух, как выброшенная на берег рыба. Солнце жгло, начиналась жара. Язычники расхаживали рядом с крестом и дразнили несчастного накрученной на копье мокрой тряпкой, прикладывали к губам и тут же отводили назад… Был ли Жерве в сознании? Непонятно. Люди криками пытались испугать мучителей, но напрасно. Болдуин вышел вперед. Наступила тишина.

— Эй, вы. — Заорал король. — Освободите его. Мы будем разговаривать. Я даю слово, мы поступим по справедливости.

— Убирайтесь. Или мы убьем его. — Неслось в ответ.

— Держись, Жерве. Мы освободим тебя. — Орал Болдуин, и, обернувшись, добавил для своих. — Он умирает. Он не слышит.

Но Жерве еще раз поднял голову. — Братья. Они перебили мне ноги. — Стонал Жерве. — Прошу, Франсуа. Они станут мучить меня. Убей меня, не медли.

— Ты слышишь? — спросил Болдуин.

— Я умираю. — Хрипел Жерве. — Прошу…

Люди молчали. Голос Жерве сорвался на писк. Голова поникла. Стало очень тихо.

— Выполни его волю. Твое дело, не промахнуться. — Приказал Болдуин. — Он будет страдать, а мы — понапрасну тратить силы.

— Почему я?

— Он выбрал. Ты видишь, мы не можем помочь. Он так решил. — Жерве молча шевелил губами. Солнце слепило.

— Прости нас, Жерве. — Прокричал Болдуин. — А вы, — он обратился к стоящим рядом, — идите вместе с ним.

Люди выставили щиты, прикрывая Франсуа. Придвинулись вплотную к стене. Сверху посыпались стрелы и камни.

— Не стойте, идите, идите. — Гнал король. — Не дайте негодяям делать свое дело. А ты должен успеть, прежде чем они стащат его вниз. Они станут пытать его, а потом все начнется снова.

Жерве еще раз поднял голову. Теперь Франсуа отчетливо видел погасшие глаза. Губы шевелились. Что это было? Странное состояние овладело Франсуа. Ударил рядом камень, за ним еще один. Все казалось далеким и будто происходило не с ним. Франсуа поднял арбалет, навел на тело Жерве с вздымающейся в хриплом дыхании грудью.

— Прикрывайте, его, черти. — Рычал Болдуин. — А ты, не медли.