Нина Молева - Камер-фрейлина императрицы. Нелидова

— Ваше высочество, вы правы, что подобная мера была достойна монарха и выражала его чувство собственного достоинства. Но результат — он снова оказался плачевным для короля. Людовику пришлось сменить правительство, восстановить парламент и создать те самые Генеральные Штаты, которых парламент так упорно добивался.

— Но ещё не всё было потеряно. Всё решал принцип, который мог быть положен в основу Штатов. Король справедливо, но, может быть, и слишком прямолинейно потребовал установления сословного начала.

— Ваше высочество, действительно создаётся впечатление, что я осмеливаюсь вам постоянно противоречить, хотя на деле я просто договариваю конец каждого начатого вами рассказа. Король не смог ничего добиться. Третье сословие объявило себя 17 июня того же года Национальным собранием и предложило другим сословиям присоединиться к нему.

— Вы критикуете решения короля, не отдавая себе отчёта в гибельности на этой почве любых уступок.

— Но ведь к ним пришлось прибегнуть, ваше высочество. И моя мысль — лучше предварять подобные ситуации, чем доводить их до высшего накала. Эти обстоятельства я слишком хорошо помню — мы столько их обсуждали! Король в королевском заседании ровно спустя неделю приказал полностью восстановить старый порядок и голосовать по сословиям. Национальное собрание не повиновалось, и королю пришлось самому просить дворянство и духовенство объединиться с третьим сословием.

— В этом и заключалась его главная ошибка! Не сдаваться, не договариваться, но прибегнуть к помощи армии — вот что могло спасти Францию! Людовик слишком долго колебался — руководство государством, как я мог убедиться, никаких промедлений не допускает.

— Даже рискуя вызвать ваш гнев, ваше высочество, не могу не напомнить, что невмешательство — простое появление армии в окрестностях Парижа — только подлило масла в огонь. Вместо того чтобы испугаться 30 000 солдат, парижане подняли бунт и захватили Бастилию.

— И что это доказывает? Армия должна была действовать, а не стоять в предместьях. Не знаю, насколько точны были сообщения нашего агента, но все действия короля выглядели как одно нелепое и жалкое проявление слабости. Прав был маршал Брольи, который настаивал, чтобы король возглавил армию и удалился временно в Лотарингию. Вместо этого король отправился в Национальное собрание. Один. Пешком! Чтобы сообщить, что он неотделим от своей нации и что — подумать только! — все войска будут удалены.

— Ваше высочество, я меньше всего склонна одобрять действия короля. Его колебания действительно стоили Французской монархии слишком дорого, но ведь он любой ценой хотел избежать гражданской войны и кровопролития. Разве это само по себе плохо?

— Эта ваша мания избегать кровопролития! Именно она может привести к полному нарушению государственного порядка, а только ради него и имеет смысл земная миссия монарха. И чего добился наш бессильный и бесхарактерный Людовик? Да, 17 июля он снова поехал в Национальное собрание и одобрил создание национальной гвардии. Ему, видите ли, было вполне достаточно за такой идиотский поступок ликования бессмысленной и злобной толпы. Как он не понимал, что это ликование означало их победу над ним! Восемнадцатого сентября он пошёл ещё дальше и отказался от всего, что делал раньше, — подписал декрет собрания об уничтожении остатков феодализма, прав и привилегий дворянства. И на чём он собирался дальше строить своё правление? Кому он был дальше нужен — король-предатель? А чем ему помогла австрийская молочница, начавшая так деятельно вмешиваться в государственную политику? Чем, я вас спрашиваю?

— О, я воображаю, сколько пережила королева во время нападения толпы на Версаль в первых числах октября 1789 года! Ведь с ней был муж и были дети.

— Были! Государством должен править один король, а уж никак не женщины, которыми руководят всегда самые противоречивые чувства. Если Мария-Антуанетта откровенно держала сторону Австрии, король обязан был унять её дикие амбиции и думать о своей Франции.

— Ваше высочество, не вина королевы, что с переселением из Версаля в Тюильри король впал в полную прострацию и бездеятельность. Вы сами говорили, судя по донесениям нашего агента, что все её попытки побудить короля к решительным действиям оказывались бесполезными. И, в конце концов, это отчаяние подсказывало ей надежду на австрийско-прусское вторжение.

— Бесполезные надежды! Я обвиняю всех европейских монархов в том, что они не задушили гидру в самом начале, что они спокойно наблюдали за гибелью французской монархии, потому что видели в происходящем простое ослабление своего давнего врага чужими руками и средствами. Я считаю позорной позицию России, которая обязана вмешаться в судьбу стран Европы. Обязана! На нашей стороне сила, отличная армия, убеждённость в исторической правоте, наконец. Но императрица пренебрегла всеми моими требованиями и доводами. Более того. Она предложила мне впредь просить у неё в случае необходимости аудиенции заранее, чтобы не нарушать её расписания. Наследник престола, просящий аудиенции у монархини! Просто у своей родительницы! Нет, так продолжаться не может!

6. Госпоже Настасье Ивановне де Рибас, за непременность её ко мне дружества капитал 120 000 рублей, в числе которых 80 000 серебряною рублёвою монетою, а 40 000 государственными ассигнациями; также отдаю в вечное и потомственное владение ей и двум её дочерям Катерине Осиповне и Софии Осиповне де Рибас — два каменные дома, построенные мною на пожалованном мне от Её императорского величества месте в первой Адмиралтейской части, один по Дворцовой набережной, а другой по Миллионной улице между Мраморным дворцом и Летним садом, на которое полученную мною от здешнего благочиния данную при сем прилагаю.

9. В знак благодарности моей за дружбу ко мне, усердие и за все оказанные мне услуги от г. вице-адмирала и кавалера Осипа Михайловича де Рибаса отдаю ему в вечное потомственное владение его дом мой, состоящий во Большой Миллионной противу главной аптеки и на набережную, с находящеюся в оном церковью, со всеми к оной принадлежностями и со всеми в оном доме мебелями, до которого дому все принадлежащие документы при сем в оригинале прилагаю. Что же касается до прочего моего имения, как то золота, серебра, камней, посуды и прочего, какого бы звания не было в обоих домах, без изъятия, всё принадлежит госпоже Настасье Ивановне де Рибас с её дочерями, а моими с Её императорским величеством крестницами.

Из завещания И.И. Бецкого.

— Свершилось! Боже праведный! Свершилось! Я многое мог себе вообразить — ссылку, тюрьму, одиночное заключение в замке, но нож гильотины! Для монархов! Голова короля!