Зинаида Чиркова - Кабинет-министр Артемий Волынский

Теперь Анна Леопольдовна превратилась в миловидную, добрую девушку, увлеклась саксонским посланником Линаром, и Анна постаралась уговорить её выбрать себе мужа. Она уже давно присмотрела для неё подходящую партию — майора лейб-гвардии Семёновского полка, принца Антона Ульриха Брауншвейг-Люнебургского. Бедный немецкий принц служил в русских войсках для карьеры, был тих и скромен, не выделялся талантами, но Анна благосклонно смотрела на этот брак. И откладывала его надолго только из-за того, что восстал Бирон: сын его Пётр был уже взрослым юношей, отличался дурным, вспыльчивым характером, был зол и злопамятен, оставался наследником курляндского престола, но Бирон смотрел в перспективу, а родство с самой царицей, которой стала бы по смерти Анны её племянница, упрочило бы его положение в России.

И Бирон хлопотал. Ему удалось уговорить саму императрицу. Анна возражала ему:

— Да ведь родство недалёкое, дети пойдут уроды либо калеки, а то и вовсе умалишённые...

Но Бирон приводил примеры браков европейских королей с двоюродными сёстрами, с племянницами и сумел убедить Анну. Однако она всё ещё колебалась и оставила вопрос на усмотрение самой племянницы. Та выбрала принца Брауншвейг-Люнебургского:

— Понеже он в совершенных летах и старой фамилии...

Бирон дознался, что так поступила Анна Леопольдовна не без совета Волынского. Донесли ему и о словах Волынского:

— Он потерял, чего искал. Её высочество, государыня-принцесса, и не подумала о сочетании с сыном его, и сие слава богу, потому как фамилия милостивая его светлости принца Брауншвейгского. А Бирон сделал бы годуновский пример, ежели бы женил сына...

Самой же принцессе Анне он сказал, когда она призналась, что не любит принца за то, что слишком тих и робок:

— Пусть робок, зато старого дома...

И уже потом, удивляясь, что принцесса не настояла-таки на своём, произнёс и такие слова:

— Только до этого знатно Остерман не допустил, и отговаривал, и отсоветовал как человек хитрый и дальновидный. Но и слава богу, что этого не сделалось. Принц Пётр человек горячий и сердитый, ещё запальчивее, нежели его родитель, а принц Браунгшвейгский хотя невысокого ума, однако ж человек легкосердный...

Передали доброхоты слова эти Бирону. С этого часу участь Волынского была решена...

Пышно отпраздновала Анна свадьбу своей племянницы. До церкви Рождества Пресвятой Богородицы, что стала потом Казанским собором и где проходила вся церемония венчания, молодых сопровождал весь Семёновский полк. Палили по «одному патрону», но гремели и пушки, и звон колоколов оглашал ясное летнее небо. Многолюдная и роскошная свадьба заставила многих дворян едва ли не разориться. Даже дочерям Волынского пришлось блистать на ней в парчовых с золотом робах, а потом переодеться к балу в ещё более дорогие платья. Сказочное по своему великолепию пиршество это обошлось Волынскому почти в сто тысяч рублей. Не меньшие суммы потратили на свои одежды и другие придворные. Парча и позументы для ливрей, сукна и материи для платьев, кареты и перстни — всё сверкало золотом и серебром. Придворные были вынуждены и себя одевать, и экипажи собирать, и ливреи лакеям делать, а уж с бриллиантовыми подвесками дешевле тысячи рублей нечего было и думать появиться на этом празднике.

Сразу же после свадьбы Анна издала указ о наследнике: она назначала наследником императорского престола того ребёнка мужского пола, который должен был появиться у четы новобрачных. Этот ещё не рождённый младенец наследовал всё царство Русское и объявлялся императором после кончины Анны Ивановны.

Но настоящая свадьба побудила Анну устроить ещё и шутовскую — она припомнила, как женил шутов и шутих её великий батюшка-дядюшка.

Ещё в 1734 году она писала в Москву одному из своих родственников, Семёну Андреевичу Салтыкову:

«Здесь играючи женила я князя Никиту Волконского на Голицыне и при сем прилагается его письмо к человеку его, в котором написано, что он вправду женился. И ты оное сошли к нему в дом стороною, чтоб тот человек не дознался, и о том ему ничего сказывать не вели, а отдать так, что будто то письмо прямо от него писано. Да вели кому-нибудь искусно присмотреть, будут ли его люди пить так, как в письме написано...»

Развлекалась русская царица, хохотала до слёз, когда роль невесты играл внук князя Василия Васильевича Голицына князь Михаил Алексеевич — не могла забыть Анна затейку верховников и забавлялась шутовской этой свадьбой с тайной мыслью о мести.

Но теперь, по прошествии шести лет, она решила снова позабавиться, уже по-настоящему женив князя Голицына. Любимая её шутиха, вечно измазанная сажей и особенно тешившая свою хозяйку карлица Буженинова, давно просила приискать ей жениха. Вот и выбрала Анна в мужья ей, калмычке подлого происхождения, но так ей угодившей, князя Голицына, по прозванию Квасник.

Но просто свадьба — это уже было, а Анне хотелось позатейливее да позабористее, и она послала за своим кабинет-министром Волынским: эта умная русская голова должна придумать и нечто особенное, чтобы развеселить и потешить Анну, несколько уже утомлённую упрёками Бирона по поводу несостоявшегося брака Петра с Анной Леопольдовной.

Волынский и впрямь постарался. Он вручил Анне проект ледяного дома, в котором должны были пережить ночь молодые, а также шествие всех народов России: лапландцам и самоедам, калмыкам и украинцам, башкирам и якутам надо было сойтись у престола русского, предстать перед царицей в национальных уборах и показать свои песни и танцы, своих лошадей или оленей, возки, телеги и сани.

Анна крайне обрадовалась: действительно умный человек Волынский, если решил провести эту шутовскую свадьбу так, чтобы и богатство России, и разнообразие народов, в ней проживающих, представить самодержице.

Вот как описал строительство ледяного дома один из очевидцев этой затеи:

«Жестокая стужа, которую в прошлую зиму 1740 года вся Европа чувствовала, произвела такое множество оной материи — льда, что трудолюбивые и тщательные люди приняли от того случай оказать своё искусство надо льдом.

Здесь, в Санкт-Петербурге, художество знатнейшее изо льду произведено было. Ибо мы видели из чистого льду построенный дом, который по правилам новейшей архитектуры расположен, и для изрядного своего виду и редкости достоин был, чтоб по крайней мере так долго стоять, как наши обыкновенные дома, или как чтоб в Сатурна, как в число звёзд, перенесён был.

Потребные к тому материалы Нева-река в довольном числе подавала, и надлежало только такое место выбрать, которое бы сие достопамятное строение способнее нести могло. Оное найдено было в знатнейшей части столицы, и между двумя достопамятными строениями, а именно между Адмиралтейской крепостью и новым зимним домом государыни-императрицы Анны...