Зинаида Чиркова - Кабинет-министр Артемий Волынский

Но Карл Леопольд только обрывал своего преданного советника.

В день свадьбы герцог пообедал дома, а после обеда уселся в своём роскошном наряде, но без манжет, в карету генерала Вейде, чтобы ехать к царю. Перед ним в потрёпанных наёмных экипажах следовала его свита — Вальтер, Габихсталь, Берггольц и Эйхгольц.

Всё население Данцига высыпало на улицы — крыши домов, закоулки, обочины заполнили разряженные бюргеры.

Карета остановилась перед дворцом епископа, и герцог тяжело полез из неё. Ударившись головой о низкую дверцу кареты, герцог оставил на гвозде дверцы свой богатый, в три роскошных локона, парик. Он был лыс, и голая его голова отсвечивала в лучах солнца, пока верный Эйхгольц отцеплял парик и напяливал его обратно на голову Карла Леопольда.

Анна и придворные дамы наблюдали из окна за приездом герцога, и, увидев его маленькую лысую голову, блестевшую на солнце, все покатились со смеху.

С самого раннего утра дворец епископа напоминал растревоженный муравейник. Носились служанки с щипцами для завивки волос, грелись огромные железные утюги, всюду развешаны были на стульях и креслах, разложены на диванах и канапе наряды придворных дам и кавалеров, а в комнате невесты суетилась толпа прислужниц и придворных дам, даже сама Екатерина приплыла сюда. Все они одевали и причёсывали невесту, а шустрая Катюшка только посмеивалась, глядя на всю эту суету, и, пожалуй, нисколько не волновалась, словно и не её судьба решалась сегодня.

Анна сидела в уголке комнаты и ревниво следила, чтобы всё было сделано так, как в день её свадьбы, убирала волосы невесты бриллиантовыми перевязями и без конца примеряла княжескую корону. Бриллианты сверкали в чёрных, как смоль, волосах Катюшки, диадема переливалась всеми цветами радуги. А Анна с грустью думала о том, что весь этот блеск, вся эта роскошь только на один день, а потом наступят будни, и кто знает, что будет с её старшей сестрой? Слава богу, кажется, этот герцог не слишком прикладывается к вину, зато как он скуп, чёрств и невежлив по отношению к сестре, а её, Анну, даже не хочет замечать. Какая же судьба будет у Катюшки? Не такая ли, как у неё, бедной митавской узницы, когда каждый экипаж приходится выпрашивать, а каждую копейку беречь? И нет за спиной каменной стены, нет супруга.

Впрочем, хорошо, что подобного супруга обрела не она, Анна. Уж больно и по виду, и по внешности, да и по всем ухваткам герцог дурной человек. Но все свои мысли она оставляла при себе, желая своей сестре счастья и радости в браке. Может быть, и составят они хорошую пару, ведь Катюшка ничего не берёт на сердце, ничем не огорчается, и все беды проходят мимо неё, как мелочи. Счастливый характер у сестры...

Она сама уже давно завершила свой скромный туалет: придворные дамы высоко зачесали её густые волосы; платье, расшитое серебром, туго и ловко облегало её высокий стан; скромные изумруды на руках и шее дополнили наряд, и Анна была довольна, что может выглядеть на свадьбе сестры прилично.

В покоях, отведённых Петру, собралось много народа. Между всеми выделялся своим высоким белокурым париком и камзолом, расшитым золотом, польский король Август II, у стен теснились нарядные придворные, а сам Пётр и Екатерина сидели на золочёных стульях посреди всего этого великолепия.

Вошла и расположилась у стен свита герцога, а сам он тяжёлой походкой медленно подошёл к царскому стулу.

Пётр встал, ласково обнял и расцеловал герцога, поздравил с важным в его жизни днём и наложил на его грудь орден Андрея Первозванного, самый почётный в России. Голубая андреевская лента пересекла наискось роскошный мундир герцога, а звезда ордена засияла всеми своими бриллиантовыми лучами.

Царь отступил от герцога, и вся свита бросилась поздравлять нового кавалера ордена Андрея Первозванного. Поздравили его и русские вельможи, но вежливо и холодно: все уже успели возненавидеть надменного герцога.

Потом Пётр возглавил процессию, которая через анфиладу комнат двинулась к помещению невесты. У Анны зарябило в глазах, когда она увидела всю толпу пришедших гостей. Пётр взял руки молодожёнов, соединил их, благословив иконой, а Екатерина поцеловала невесту в щёки, а жениха в лоб. Потом попарно процессия отправилась пешком через улицу в часовню, наскоро построенную специально для этого свадебного торжества.

Русский архиерей начал обряд венчания. Всё было, как на настоящей русской свадьбе. Так же держали над головами венчаемых старинные золочёные узорные венцы, так же пел православный хор певчих, так же ходили жених с невестой вокруг аналоя.

И только Эйхгольц хмурил густые брови: он советовал герцогу не венчаться по-русски, по православному обряду, поскольку греческая вера не принадлежала к числу принятых в Римской империи вероисповеданий и законность нового брака могла быть впоследствии оспорена. Да и процесс о разводе всё ещё продолжался в Вене, и первая супруга не давала согласия на него. Потому и советовал своему господину Эйхгольц поручить обряд венчания какому-нибудь неправославному священнику. Однако герцог только рукой махнул в ответ на все его советы.

Тонкими неземными голосами пели певчие. Пётр сам поднимался к ним и указывал, какие псалмы петь, часто переходил с одного места на другое, не в силах переносить это долгое, двухчасовое стояние на ногах.

Но вот обряд кончился, молодые прикоснулись губами друг к другу, священник объявил их мужем и женой, и сразу все в тесной часовне задвигались. Всем хотелось поскорее выбраться из пропахшей ладаном часовни на воздух, обсыпать молодых зерном и забросать цветами.

Анна шла сразу за Катериной, слёзы ещё стояли в её глазах, и она не видела почти ничего. Грустные мысли вселились в неё во время свадебного обряда — она вспоминала свою весёлую свадьбу, карлу и карлицу, выскочивших из свадебного пирога и танцевавших на столе менуэт, и думала, что все эти роскошества не обеспечивают людям счастья, если женят их вот так, насильно, не давая созреть чувствам.

Она чувствовала себя старше Катюшки и всё хотела подать ей советы, поделиться своим грустным опытом, но Катюшке было некогда выслушивать сестру, она уже закружилась в водовороте празднеств и пиров.

Вечерний стол был накрыт в узкой мрачной комнате, и Анна увидела, что ни роскошь, ни множество яств не были приготовлены к свадьбе сестры, это не было русское изобилие. Она прежде заглянула в брачную комнату молодожёнов. Она была убрана в японском стиле, здесь стояла масса японских лакированных безделушек, да и сама брачная кровать была лакированной. А запах лакировки, как слышала она от придворных дам, был герцогу нестерпим.

На площади, перед домом епископа, начался фейерверк. Огненные струи взлетали под самые небеса, и искры летели во все стороны. Пётр бегал по площади, сам поджигал потешные огни, руки его были перепачканы сажей и копотью. Герцог со своими приближёнными ходил за Петром, как привязанная к нему собачка, восторгался, и советник Эйхгольц опасался, что ему упадёт на голову и сожжёт его пышный парик какая-нибудь шальная искра.