Мишель Моран - Последняя принцесса Индии

– Каши, отнеси мальчика ко мне в покои.

Когда она ушла, рани сообщила:

– Они дают мне три месяца на сборы.

Видя недоумение на наших лицах, рани протянула мне письмо и попросила прочесть вслух. Я прочла, и мир закачался у меня под ногами, словно Брахма на самом деле начал трясти землю. Госпоже давали три месяца на сборы и переезд из Панч-Махала в меньший по размерам дворец, стоящий у подножия холма. В официальном письме от компании этот дворец уже назывался Рани-Махал. Ей обещали ежегодно выплачивать «достаточную для его содержания пенсию».

– А что будет с нашими людьми? – произнесла она.

На глаза ее навернулись слезы, но рани сдержалась и не расплакалась. Губы ее сжались. Я проследила за ее взглядом. Госпожа смотрела на флаг Джханси: литавра и церемониальная метелка на красном фоне.

– Завтра здесь будет британский флаг, – вставая, прошептала она. – Я собираюсь лично обратиться к генерал-губернатору Индии.

Так называли избранного официальными лицами компании человека, который должен был представлять их интересы в нашей стране. После избрания его кандидатуру должна была одобрить британская королева.

В моей душе боролись сильнейший страх и гнев. По какому праву иностранцы собираются захватить наше княжество? Судьба людей, которые жили на этой земле тысячелетия, теперь почему-то зависит от чужаков.

– Мы должны воодушевить сипаев на восстание, – сказал Моропант Тамби. – Пришло время.

– Не надо. Еще осталась надежда та то, что Британская Ост-Индская компания прислушается к доводам разума.

Ночью я лежала без сна и все думала о том, что дургавас вскоре станет собственностью британцев: эти стены, эти ковры, эти кровати, на которых мы спим, даже маленькие столики, за которыми мы совершаем пуджу в честь Дурги. Я пыталась представить себе, что должна чувствовать рани, лежа на кровати, в которой спала с четырнадцатилетнего возраста. Наверное, она думает о том, что вскоре на этом ложе будет возлежать иностранец, и только потому, что по воле судьбы она лишилась сына и мужа.

Наконец забрезжил рассвет и солнечный свет проник через окна. Не в силах дождаться, когда солдаты на дворе затрубят в раковины, возвещая подъем, я накинула на плечи мою самую теплую шаль.

– Куда ты собралась? – спросила у меня Джхалкари.

– Я хочу сама это увидеть.

Собирались и другие: Мандар, Хеера, даже Раджаси. Джхалкари приподнялась в постели. Я взяла сложенную ангаркху подруги с ее сундука.

– Пойдем вместе, – протягивая ей одежду, предложила я.

Мы вышли наружу. Небольшая группка стражей рани последовала за нами. Среди них я увидела Арджуна. Он был одет как обычно, только на этот раз его длинные волосы были зачесаны назад и перевязаны муретхой, что заметно молодило мужчину. Мы дошли до того места, откуда открывался вид на южную башню. Над ней на резком утреннем ветру трепетал британский флаг. На глазах некоторых мужчин появились слезы.

– Даже без боя обошлось, – сказала Раджаси.

– Именно то, чего добивались британцы, – с горечью произнес один из стражей.

Тысячи людей толпились возле дворца, пытаясь прорваться в зал дурбара. Повсюду стояли солдаты, которые следили за порядком. Начали прибывать британские офицеры. В зале собрались советники рани и высокопоставленные должностные лица Джханси. Мы провели рани сквозь толпу разгневанных подданных. Когда она села на трон, в зале наступила гнетущая тишина. Мы стояли за спиной госпожи. Руки покоились на кобурах пистолетов на случай, если начнутся беспорядки. Позади нас, готовые к любому повороту событий, застыли стражи.

– Мой народ! Main Jhani nahin doongi! – прокричала рани традиционное приветствие.

Отовсюду послышались одобрительные возгласы. Британцы, явно нервничая, стали переглядываться.

– Я никогда не оставлю вас, – пообещала рани, – но сегодня я смиренно уступаю власть в Джханси британцам. Майор Эллис, – она указала на офицера, – будет говорить от лица Британской Ост-Индской компании. Майор Эллис, сообщите нам то, что приказал передать генерал-губернатор лорд Дальхузи.

Майор Эллис поднялся со своего стула.

– Подданные Джханси… – начал он.

Тотчас же послышались крики. Рани подняла руку. Наступила тишина.

– Лорд Дальхузи, полномочный представитель Британской Ост-Индской компании, объявляет княжество Джханси британской территорией. Рани Джханси переедет в Рани-Махал, где будет служить духовным вдохновителем жителей Джханси.

Я подумала о том, что они низвели нашу рани до роли украшения носа корабля. Рани сохраняет за собой дурга-дал и личную стражу, но армия Джханси будет распущена.

– Рани каждый год будет выплачиваться пенсия, а ее приемный сын унаследует собственность, размеры которой еще предстоит определить.

Офицер опустил зажатый в руке листок бумаги.

– И когда британцы собираются объявить размеры пенсии рани? – спросил советник рани Шри Бхакти.

Майор Эллис покраснел.

– Извините, больше я ничего не знаю.

Другие советники рани вскочили на ноги, но тут, заглушая всех, прозвучал голос генерала Сингха:

– А что станет с Панч-Махалом? Что будет с дворцом?

– Здесь будут жить британские официальные лица, которые приедут на следующей неделе.

– Во дворце, в котором жили предки нашего раджи? – крикнул кто-то.

– Неслыханно! – воскликнул диван.

– Это приведет к войне! – с угрозой в голосе произнес другой.

Рани поднялась со своего места.

– Мы будем вести себя мирно и не ронять собственного достоинства. Переезд начнется завтра, – заявила она.

Так все и завершилось, а нашим княжеством завладели британцы.

Многие спрашивали меня, что мы ощущали, перебираясь из пышного Панч-Махала в Рани-Махал. Они воображали себе ужасные сцены, но каждый, кому довелось пережить в своей жизни нечто подобное, знает, что неспешные, постепенно происходящие перемены переносятся намного легче. Подозреваю, именно на это и рассчитывали британцы, когда дали рани три месяца на переезд.

Сначала британцы возражали против того, чтобы рани перевезла обстановку Панч-Махала на новое место. Ковры, мебель, даже изящный «павлиний» трон они собирались оставить себе, но рани писала прошение за прошением, пока наконец генерал-губернатор лично высказал свое веское мнение: «Правительство не вправе распоряжаться частной собственностью покойного раджи, которая по закону принадлежит усыновленному мальчику. Усыновлением можно передать права на частную собственность, но не на верховную власть».

– Они хоть понимают всю иронию ситуации? – спросила рани, настолько удивленная, что даже не рассердилась. – Усыновление оправдано, если передаешь частную собственность, но трон, оказывается, передать нельзя.