Мишель Моран - Последняя принцесса Индии

В махале царила полнейшая суматоха. Я стояла рядом с Джхалкари на первом этаже дворца, нацелив стрелу на пустынное пространство перед воротами. Первый же бунтовщик, показавшийся здесь, умрет, пронзенный стрелой прямо в сердце. С тремя тысячами я не справлюсь, но многие умрут прежде, чем прорвутся во внутренний двор.

Мы стояли, храня молчание, вслушиваясь в шум приближающейся толпы. Я слышала голоса людей, гонимые сюда попутным ветром. Иногда звучали одинокие выстрелы. Если вы очень долго ожидаете чего-то плохого, то знаете, что ожидание иногда оказывается хуже реальности.

– Я пойду им навстречу, – произнесла рани.

– Нет! – Опустив свой лук, Кахини преградила ей путь. – Они вас убьют!

– Тогда ступай со мной, – заявила рани. – Если они пришли сюда убивать, то никто из вас не сможет надолго задержать их.

Кахини на самом деле дрожала всем телом. Я никогда не видела ее такой встревоженной и озабоченной безопасностью рани. Ее лицо побледнело, но она вышла за двери, а затем направилась к воротам. Я заметила, что Арджун крайне удивлен. Он медленно кивнул и что-то произнес, но я не расслышала его слов. Потом он увязался за женщинами. Они покинули внутренний дворик, а солдаты закрыли за ними ворота.

Я держала лук наготове. Появились мятежники. Их было несколько тысяч. Люди были одеты во что придется. Кроме горожан там были и сельские жители. Скорее всего, они присоединились к войску на марше. Теперь трудно было не услышать их крики. Некоторые требовали смерти рани, но по мере того как солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в оранжевый и розовый цвета, эти голоса стали звучать приглушенно, а потом и вовсе стихли. Наконец ворота растворились и рани вошла во двор. Кахини и Арджун быстрым шагом следовали позади госпожи.

– Они уходят, – сохраняя бесстрастное выражение лица, произнесла Кахини.

– Арджун убедил их, что жители нашего города верны мне, и только мне, – объяснила рани. – Они идут дальше, в Дели, но запросили кошель с драгоценными камнями. Кто-то должен отнести им выкуп.

– Я пойду, – тут же предложила Кахини.

– Кому-то следует пойти с тобой, – сказала Сундари.

– Это излишне, – возразила Кахини.

– Пойдут две женщины, – решила рани.

Вызвалась я. Мы подождали, пока рани вернется с кошелем, наполненным изумрудами и рубинами без оправы. Затем я последовала за Кахини по внутреннему двору. Арджун не подошел, но приказал своим людям открыть ворота. Мы ступили в плохо одетую и дурно пахнувшую толпу. Эти мужчины провели в пути весь день – под палящим солнцем, без еды, без омовений, почти без воды. Кахини, повысив голос, спросила, где тут человек по имени Садашив Нарайан. Когда Садашив вышел вперед, я решила, что этот высокий мужчина с длинными волосами, ниспадающими на плечи, и ухоженными усами весьма красив. На вид ему было лет двадцать пять – тридцать. Он протянул руку. Я несказанно удивилась, увидев, как, передавая кошель, Кахини провела ладонью по его пальцам.

– Спасибо, – сказал Садашив и вытряхнул содержимое кошеля себе на ладонь.

Я заметила, как он засунул в кошель небольшую золотую вещицу с голубым камнем, вполне возможно, перстень с сапфиром.

– Мне это не нужно, – сказал Садашив, передавая атласный кошель.

– Тогда я верну его рани, – молвила Кахини.

Их взгляды встретились.

Я ничего не сказала, но позже, когда все ели, я поспешила в наши покои на первом этаже, где обыскала сундук Кахини. Там, завернутый в несколько слоев голубого шелка, лежал перстень с сапфиром. Зачем Гопал послал его Садашиву Нарайане, претенденту на трон рани? Следует ли мне поговорить с Сундари? Или прямо обратиться к рани? Позади послышался звук шагов. Затаив дыхание, я приготовилась услышать чей-то крик.

– Что ты здесь делаешь?

Я облегченно выдохнула. Это оказалась Джхалкари. Я не задумываясь сунула перстень себе в карман.

– У меня возникли кое-какие подозрения, – сказала я.

– И поэтому ты роешься в вещах Кахини?

– Да.

Начали возвращаться другие женщины.

– Я тебе потом объясню.

– В ответ на запрос парламента граф Стэнли [106]назвал происходящее в Индии мятежом. Британская пресса подхватила его слова, – сказал гонец.

– Называть это мятежом можно было бы, если бы мы были подданными Британии! – воскликнул отец рани.

Гонец бросил недовольный взгляд на Моропанта, но рани взмахом руки дала ему понять, чтобы продолжал.

– Прошу.

– Выдан ордер на ваш арест как предводительницы мятежа, – сказал мужчина. – Простите, Ваше Высочество, но вас приказано повесить в Форт-Уильяме.

В глазах гонца блестели слезы, руки его дрожали, когда он протягивал рани письмо.

Моропант вихрем вылетел из зала. В свете услышанного уже не имело особого значения, какую весть принес второй гонец, который сделал шаг вперед и сложил ладони в намасте.

– Слушаю, – тихо произнесла рани.

– Боюсь, я тоже принес недобрые вести, Ваше Высочество.

– Продолжайте.

– Садашив Нарайан захватил соседнюю крепость Кархера и провозгласил себя раджей. Он назначил чиновников и выдал постановление о взимании налогов.

Если бы эта весть не пришла вслед за новостями из Англии, она могла бы показаться забавной, но постановление о взимании налогов было куда больше, чем могла сейчас снести рани. Я видела, что ее решимость начинает давать слабину, но тут двери распахнулись: вернулся ее отец.

– Для рани Джханси! – помахивая документом, заявил он.

Мы уставились на него, не понимая, что могло послужить причиной такой разительной перемены. Моропант вытащил кхариту и протянул ее мне.

– От майора Эрскина, – сказала я, прочитав. – Здесь пишется, что вы вступаете в управление княжеством Джханси по поручению британского правительства.

Все в зале возрадовались. Кое-кто из дургаваси даже всплакнул, но я с подозрением относилась к британцам и мотивам их поступков и поэтому вела себя сдержанно. Им просто нужен кто-то, кто будет сохранять здесь мир, пока они не смогут вернуть себе власть [107].

– И какой будет твой первый приказ? – спросил Моропант.

– Направляйтесь в Кархеру и арестуйте узурпатора.

Два часа понадобилось на то, чтобы повстанцы выдали Садашива Нарайана. Вскоре после этого мы вернулись в Панч-Махал. Вооруженные стражи сопроводили пленника в зал дурбара, где рани вынесла ему смертный приговор. Услышав это, Кахини впала в истерику.

– Пожалуйста, – молила она, – отправьте его в тюрьму. Не отнимайте у него жизнь!

– Кахини! – зашипела рани. – Что такое? Ты знаешь этого человека?

– Да. Мы вместе росли при дворе в Унао.

Я вспомнила о письме, которое Гопал случайно дал мне. Подписано оно было буквой «С». Значит, Садашив . Вот кто был любовником Кахини. Я смотрела на красивого мужчину в распахнутой безрукавке, который рос вместе с Кахини. Как она смогла обвести Гопала вокруг пальца и заставить его носить Садашиву письма?