Александр Артищев - Гибель Византии

Как бы отгоняя наваждение, Роман тряхнул головой, повернулся и пошел прочь.

«Так, должно быть, Орфей заставлял плакать камни», — подумал он, просовывая ногу в стремя.

Через несколько кварталов, на знакомом пересечении дорог, он вновь остановил коня. Не раз сопровождавший хозяина в его вечерних прогулках, слуга без лишних слов принял лошадь под уздцы. Роман соскочил на землю и хлопнул ладонью по конскому крупу.

— Если меня срочно вызовут, ты знаешь, где меня искать.

Пройдя немного, Роман приблизился к выщербленному участку ограды и быстро перелез через нее. С обратной стороны стены уже третью неделю была установлена позаимствованная с молчаливого согласия садовника переносная деревянная лестница.

Идти по мокрому от недавнего ливня парку не составляло удовольствия: как ни старался уберечься Роман, нижняя часть камзола и брюки пропитались водой, в правом сапоге чуть слышно захлюпала вода. Ступая на цыпочках, он подошел к боковому фасаду дома. На втором этаже, над галереей, сквозь занавеси окон пробивались лучи света. Сотнику не потребовалось много времени, чтобы добраться до карниза, а затем и перепрыгнуть на балкон.

Алевтина полулежала на низкой софе, обитой шелком цвета багрянца. Ее длинные, золотисто-пепельные волосы рассыпались по подушке и плечам, пальцы нервно перебирали цепочку с маленьким золотым медальоном. В широко раскрытых глазах застыла грусть и тревога, она смотрела на освещенную лампадой икону Богоматери, но, казалось, не видела ее.

Заметив входящего через дверь балкона Романа, она вздрогнула и приподнялась на локте.

— Ты пришел? Слава Всевышнему!

— Я немного запоздал, прости. На всех постах димархи объявили повышенную бдительность — похоже, мусульмане решили крупными силами штурмовать город.

— Значит…, - она не договорила.

— Значит завтра, а может еще день или два, нам придется слегка попотеть.

— Ты так спокойно говоришь об этом?

Роман пожал плечами и устроился на краешке софы. Алевтина вскочила, быстрым шагом подошла, почти подбежала к иконе. Всмотревшись в темный от времени лик, она резко повернулась к молодому человеку.

— Ты можешь улыбаться, зная, что завтра лицом к лицу столкнешься со смертью?

— Ну не в первый же раз, — спокойно ответил он.

И усмехнувшись, добавил:

— Я частенько прогуливался под руку с Костлявой, но видно так и не сумел приглянуться ей.

— Не смей так говорить! — пронзительно закричала она, зажимая уши ладонями.

Затем, как подкошенная, опустилась на пол и зарыдала. Не на шутку перепуганный, Роман вскочил и подбежал к ней.

— Алевтина, ангел мой, прости меня! Я, дурак, бахвалился перед тобой как пьяный солдат. Больше не буду….. прости!

Он осыпал ее лоб поцелуями. Затем подхватил на руки и легко, как ребенка, отнес на софу.

— Алевтина, ну перестань…. Неужели мои глупые слова….

— Нет, это не только слова, — она отняла руки от мокрого от слез лица. — Еще до твоего прихода я вспоминала всех знакомых мне молодых людей, которые наравне с тобой взялись за оружие. Где они? Их больше нет! Леонид Кафар, Анастасий Малин, Николай Акопан, Максим Нотар, твои друзья Франческо и Мартино — все они погибли! Все!

Она зарыдала еще горше.

— Я вижу, я чувствую, как Смерть кругами ходит возле меня. И с каждым разом она все ближе и ближе. Я знаю, она хочет отнять у меня самое дорогое — отца и тебя.

Роман растерянно топтался рядом, не зная, как утешить плачущую девушку.

— Алевтина, ну не надо! Успокойся же, дорогая!

Он наклонился и припал губами к ее шее в том месте, где разметавшиеся волосы обнажили пятнышко кожи. Рыдания стихли, она приподнялась и крепко обхватила его руками.

— Прошлой ночью я видела страшный сон, — дрожащим голосом проговорила девушка.

На ее раскрасневшемся лице блестели в пламени свечей влажные дорожки от слез.

— Я стояла на берегу, а ты, смеясь, на лодке плыл ко мне через волны. Внезапно…., - она запнулась, — внезапно вода на горизонте покраснела и эта багровая полоса стала стремительно приближаться к тебе. Все ближе и ближе….. Я вскрикнула, зажмурилась, а когда открыла глаза…..

Она всхлипнула и уткнулась лицом в плечо своего возлюбленного. Роман погладил девушку по волосам и нежно поцеловал в висок.

— Когда я открыла глаза, — она распрямилась и устремила остекленевший взгляд в окно, — все море вокруг тебя было в крови. Даже пена на волнах, и та была розового цвета. Кровавые буруны захлестывали тебя, ты выбивался из сил, кричал мне что-то. А я стояла и беспомощно смотрела, как красная вязкая пучина все глубже затягивает тебя на дно.

— Глупый сон! — решительно заявил Роман. — Посуди сама, Алевтина….

— Роман! — она положила ему руки на плечи. — Пообещай мне выполнить одну мою просьбу.

— Какую, радость моя?

— Дай слово, что завтра ты не поднимешься на Стены!

Сотник оторопел.

— Как это так?

— Пообещай! Я больше никогда ни о чем не попрошу тебя.

— Но дорогая, я не могу! Мой участок, мои воины…. Как я потом оправдаюсь, как я взгляну им в глаза?

— Это несложно. Скажись захворавшим.

— Бог мой, Алевтина, что ты говоришь? — Роман вскочил и взволнованно заходил по комнате. — А честь? Честь дворянина? Не говоря уж о долге перед людьми и клятве, данной императору.

— День! Один только день! — молила она.

— Нет, Алевтина! Нет и нет! Мне странно слышать от тебя такие речи. Из-за какого-то кошмара, дурного сна ты предлагаешь мне стать отступником? Ты боготворишь своего отца, но как бы он поступил, если бы я решился выполнить твою просьбу? Да он тут же приказал бы повесить меня на крепостной стене и был бы тысячу раз прав!

Девушка опустила голову на скрещенные на коленях руки. Плечи ее мелко вздрагивали. Роман подошел к ведущей на балкон двери, приоткрыл ее и выглянул наружу. Затем вернулся к софе и нерешительно топчась на месте, встал около Алевтины.

— Ангел мой, — неуверенно начал он. — Если тебе сегодня нездоровится…

Он замялся.

— Может, мне лучше уйти?

Девушка бросилась к нему и крепко обняла.

— Нет, нет, не уходи! Я говорила глупости, сама знаю это. Но говорила лишь потому, что хочу одного — чтобы ты не погиб. Живи на радость мне! Только об одном молю тебя: в течении одного — двух дней будь предельно осторожен. И тогда, клянусь Богородицей, ты будешь спасен!

— Ты звал меня, мастер?

— Да. Присядь, — Феофан указал на кресло напротив себя.

— Как твое плечо? Рана зажила?

Алексий поморщился и кивнул головой.

— Пока не совсем. Швы наложены умело, но при резких движениях края расходятся вновь.

— Надо беречь себя, — вздохнул старик. — Не поднимайся на ноги без особой на то необходимости.