Александр Козенко - Джон Голсуорси. Жизнь, любовь, искусство

Несмотря на то что людоедство официально не практиковалось на архипелаге только последние десять лет, Джон и Тед отважно решаются на самостоятельное пешеходное путешествие. Они оставили свой багаж в Суве и направились в Левуку на острове Овалау, третьем по величине в архипелаге. Так как Джон и Тед должны были идти в глуши среди аборигенов, Тед решил, что они должны быть подготовлены к церемониалу питья Кавы, чтобы не обидеть хозяев, отказываясь от этой формы гостеприимства. Кава – это перебродивший сок разжеванных корней растения Piper methysticum. Напиток этот – темно-серая, грязноватая на вид кашица, довольно неприятного горького вкуса. Он вызывает некое подобие опьянения и ослабление зрения и памяти. Тед разузнал, что у меланезийцев корни толкут руками, а не жуют, а затем выплевывают в специальную посуду. Именно у них Джон и Тед пробовали Каву, чтобы немного привыкнуть к нему. У полинезийцев все было более экзотично и разжеванные корни, и вместо приветственного поцелуя приходилось с ними тереться носами.

Природа острова поражала их своей красотой. Джон писал родителям: «Самым прекрасным там был гигантский водопад в буше; в верховьях водопада росло дерево, и местные жители любили прыгать с этого дерева в глубокий бассейн у подножия водопада. Они плавали вместе с нами и угощали нас молоком зеленых кокосовых орехов, которые мальчики приносили с вершины больших пальм. Их подъем на те деревья был настоящим акробатическим подвигом». Тед предлагал Джону подольше побыть в этом райском месте. Но Джон не хотел значительно изменять сроки ранее запланированных посещений. И 20 января они на кече – маленьком двухмачтовом судне – по реке Ба отправились к сахарной плантации кузена Джона Голсуорси Роберта (Боба) Эндрюса.

Они отыскали дом Эндрюса только к полуночи, и оказалось, что их не ожидали. Боб Эндрюс получил извещение об их визите всего за день и не успел подготовиться к приему. Гостей даже нечем было накормить, и в доме имелась лишь одна свободная узкая койка. Но Боб сделал все, чтобы разместить их. Он предложил Джону и Теду спать в бунгало под москитной сеткой. Но москиты как то пробирались под сетку, и, лежа на койке валетом, они периодически били друг друга ногами по лицу, сгоняя москитов.

На следующее утро гостям предложили посмотреть плантацию. В их распоряжение были предоставлены лошадь и мул. Тед выбрал мула, так как посчитал, что Джон перестанет себя уважать, если поедет верхом на таком животном. Тем самым он избежал неприятности, которая могла закончиться трагически. При переправе через реку Джона понесла лошадь, но местные жители, прыгнув в воду, остановили ее, чем инцидент и был исчерпан.

Джон, несмотря на то что пешее путешествие для него было непривычно, решил пройти через джунгли около тридцати-сорока миль до форта Карнавон, а далее на лодке до Сувы. Он считал, что туземцы никакой опасности не представляют, и даже из любопытства хотел пожить с ними дней десять. (Длительное время не было ни одного случая людоедства, хотя после их отъезда оно, бывало, вспыхивало вновь.)

Сам переход представлял массу неудобств. Конечно, прорубать себе дорогу не приходилось, имелись исхоженные тропы, но постоянно попадались ручейки и речушки, и друзья хлюпали по грязи в ботинках.

У Джона было тем не менее хорошее настроение, и он шалил, как мальчишка. Так, забравшись на крупный валун и балансируя на нем, он выкрикнул: «Я сейчас прыгну!». Но, поскользнувшись, свалился с него и упал в воду. Хорошо, что он ничего себе не повредил, но это заставило его стать осторожнее. К тому же ему не хотелось нарушать им же составленный график движения по маршруту. У него была эта черта характера, заставлять выполнять себя ранее запланированное. Поэтому, когда около полудня Тед стал просить остановиться для ланча, он не согласился, мотивируя это тем, что к часу они должны дойти до речки, отмечавшей первые пройденные 10 миль. Привал у них получился лишь в два часа. Непривычный вести хозяйство, Джон забыл взять тарелки и соль, к тому же они перегрелись на солнце, и у них пропал аппетит. Джон заметил, что Тед съел пару кусков говядины, одно печенье и немного мармелада… Завершив свою скромную трапезу, путешественники спустились вниз по течению, и было так жарко, что они решили искупаться в реке, которая вынесла их в озеро, прятавшееся в тени деревьев. Под скалой в роще бамбука молодые люди решили ненадолго вздремнуть. Но не тут-то было. Не менее полудюжины аборигенов, перебравшись через поток, окружили их, разглядывая и пытаясь о них все узнать. Их сильно поразил зонт Теда, представлявшийся им настоящим чудом. Джон торопился пуститься в путь, так как боялся до наступления ночи не успеть дойти до Набергу.

Длительный переход по гористой местности отнял у них много сил. Они пришли в деревню и удивили вождя местного племени появлением белых. Прежде всего, они должны были выпить с ним ритуальный напиток Каву. Молодые девушки вручили его им в кокосовых шарах. И Джон, пробовавший его раньше, мог выпить достаточно много к удовольствию вождя. Затем им предоставили хижину, похожую на стог сена, немного приподнятую над землей, по всей видимости, жилище самого вождя.

Уставшие путешественники так проголодались, что не стали готовить еду, а поставили на огонь консервную банку с супом, достали сосиски и печенье и сразу принялись за еду. «Чистюля» Тед хотел помыться и переодеться, но Джон скомандовал: «Сначала еда, потом чистота».

Утром у Теда начался приступ лихорадки, сопровождавшийся полным упадком сил. Вскоре болезнь обострилась, и оказалось, что у Теда тяжелая форма дизентерии. Туземцы пытались лечить его по-своему. Они положили его под деревом, а туземка взяла за руку и в то же время чем-то оглушительно стучала, пытаясь таким образом, наверное, выгнать из него духа болезни. Вождь зарезал и сварил петуха, но Тед не мог есть. Джон, тогда специально для него сделал бульон, положив петушиную ногу в горшок. Вставив в глаз монокль, он с надеждой заглядывал в кипящий горшок…

Тед своей жизнью всецело обязан Джону. Несмотря на всю свою непрактичность в деле приготовления пищи и упаковки багажа, Джон сумел сорганизоваться и обнаружил природный дар ухаживать за больным.

Джона, естественно, раздражали все неудобства походной жизни и особенно необходимость приготовления пищи. С другой стороны, он, уже имевший опыт путешествия по Америке, хорошо представлял себе, на что идет, отправляясь на острова Южных морей. Жаль только, что он так и не научился открывать консервные банки с мясом или джемом. Почему-то у него всегда искореживается крышка, при этом дико уродуя содержимое. Джем часто выливался и пачкал самые неподходящие вещи, которые невозможно было от него очистить. В домашних условиях все это делала прислуга, а здесь помогал Тед, когда был здоров. Сейчас все приходилось делать самому.