Александр Константинович Белов - Великий поход

Он скоро будет здесь. В надежде, что сиддхи примут его как пророка.

Индра холодным взглядом ответил Диводасу. Оценив это как вызов.

На кругу Совета было тесно. Сиддхи в косматых шкурах, перевязанных накрест, гудели, будто пчелиный рой. На каменном уступе восседал Диводас. Наклонившись вперёд и облапив колени. Взъерошенный и могучий, как старый дуб на ветру. Он иногда перебирал толпу взглядом. В ожидании действия.

Наконец вперёд вышел человек, колченогий и сутулый, с нескладно длинными узловатыми руками и фактурным лицом. Он был чёрен бровями настолько, что это казалось неправдоподобным.

— Сиддхи! — заговорил человек, прижимая к груди белые известковые доски. — Можно ли начертать великие законы Ману так, как чертит своё имя ночь, созвездиями на ясном небе? Или зверь лесной, оставляя на земле могучий след? Чтобы великие законы оставили свой отпечаток не только в душах людей, но и на неистребимых священных камнях?

— Он святотатствует, — всполошились одни.

— Верно, верно, — закивали другие.

— Этот паук так же заботится о законах Ману, как мы о его бабушке! — хмыкнул мастер Ушана. Тот, что сделал Индре палицу из кости Дадхъянча. Индра, стоявший рядом, и бровью не повёл. Впитывая взглядом лукавого письмотворца.

— Теперь мы можем забыть Слово, потому что есть знак! —продолжил Шамбара. — Ведь слово — только звук. Оно взывает к ушам, а знак сотворён для глаз. Но разве не глаза — окна души? Вы скажете мне: «Закорючка не заменит живое слово!» Так скажете вы. Потому что видите перед собой только закорючки. А я скажу по-другому: «Верь не тому, что видишь, а тому, что хочешь увидеть!»

Он засмеялся, обнажив кривые зубы.

— Ты— плут! — вдруг заявил кто-то из толпы и ввязался в бой. Шагнув в круг.

— Говори, Атри, — кивнул Диводас.

— Я говорю, что он плут, — негромко повторил новый персонаж умобойного фарса. — Нельзя не верить увиденному, ибо только глаза скажут тебе правду. «Не верь тому, что говорят, а верь тому, что ты видишь!»

— Значит, не надо верить ушам? — коварно улыбнулся Шамбара.

Диводас закусил губу. Стыдливо и досадливо. Атри понял, что попался.

— Говори то, что хотят услышать, а не то, что есть на самом деле! — провозгласил Дасу. Он надменно оглядел подавленных мудрецов. По толпе прошёл рокот.

— И тогда истина пожертвует тобой, поскольку ты перестанешь ей внимать! — вдохновенно произнёс Атри. Вполне ублажённый собой.

— И тогда ты переживёшь истину, ибо переживёшь последнего, кто станет её утверждать, — спокойно поправил его Шамбара. — Не истины ради будь, а ради себя, и тогда истиной станешь ты!

Атри горестно кинул Диводасу:

— Я не могу поспевать мозгами за этим словесным плутовством.

Он вышел из круга под мёртвое молчание сиддхов.

— Ну что же вы не спорите? — улыбчиво спросил Дасу. Демон тащил паутину, в которой запутались эти просвещённые умы.

— Если значки плута так же изворотливы, как и его мозги, их не осилит ни один глаз, — вступил в дело Надха, высокий и седой сиддх, к которому Диводас относился недружелюбно. Из-за неподелённой когда-то власти, о чём Индра слышал краем уха.

— Простота — удел бездарных. Засыпающий в простоте просыпается в глупости, — заспорил Шамбара. — Письмена не просты и не сложны. Они совершенны. Против Слова, за которое никто из вас не может спрятаться, ибо оно не совершенно.

Он поднял над головой скрижали, и мелкие глаза Дасу сверкнули злобой:

— "Пропусти их вперёд, но всегда будь на один шаг впереди!" Ну кто из вас убьёт эту крепость Духа?

— Вот, значит, почему он начал с законов Ману, — тихо сказал Ушана. Тот, что сделал Индре палицу. — «Пропусти их вперёд…»

— Ты не то услышал, — поправил его Индра. — «Всегда будь на один шаг впереди.» Это важнее.

— Письмена так же смертны, как и их идеи, — попробовал возразить Надха. — Бессмертен только дух Слова, ибо ничто не может заткнуть говорящему рот. Мы говорим — и значит, мыслим! Шамбара коварно улыбнулся:

— Ничто, говоришь, не может заткнуть рот? Сура! Она сперва заткнёт тебе рот, а потом заткнёт тебе мысль. Может быть, суры недостаточно? Тогда я придумаю зелье и покрепче. Ты лучше попробуй заткнуть письмена, которые и через тысячу лет скажут моим языком: «Если хочешь кого-то уничтожить — стань ему другом, и он погибнет сам!»

— Как ты смеешь?! — закипел Надха. — Как ты смеешь творить скверну на светлом имени Митры? /* У арийцев дружба считалась священным понятием. Митра — «друг» (санскр.) /.

— Если он сочтёт это скверной, пусть сам скажет об этом.

— Смело, — хмыкнул Индра, — а главное — нахально. Вот в чём весь его секрет. Нахальство вытесняет традиционализм мышления. — А сколько всего у тебя крепостей? — громогласно спросил кшатрий, решив, что пора выпускать бычка.

Шамбара увидел вышедшего из толпы воина, не похожего на сиддхов и достаточно молодого, чтобы превратить его в посмешище и не поплатиться за это. Демон снова поднял доски:

— Восемнадцать.

— Второе число тамаса, — задумчиво произнёс Индра и подошёл ближе. — Выходит, письмена — это крепости против Слова, за которым не спрячешься?

Он внезапно выхватил палицу и одним ударом разбил обе известняковые скрижали. Сиддхи обомлели. Бесполезные куски извести разлетелись по песку. Под ноги спорщиков.

— Вот и нет рукописей. Вот и ты остался только со Словом.

Воин обжёг Шамбару взглядом. Медленно пришли в себя мудрецы. Загудела восхищённая толпа.

— А ты говорил, что за ними можно спрятаться, — продолжил Индра.

Шамбара хотел открыть рот, но воин не позволил ему это сделать:

— Видишь ли, у меня тоже есть крепости. Например, эта, её я люблю больше других: «Если кто— то долго и мерзко говорит — убей его!»

Индра поднял палицу. Демон занервничал. Он прочитал в глазах противника вдохновенное сумасшествие.

— Разве мудрецы так ведут спор?

— Прости мне мою глупость! — перехватил Индра реплику противника и дёрнул рукой. Палица ответила рвением раскроить Шамбаре череп. Толпа успокоилась дружным смехом. Расцвёл в улыбке Диводас.

— К тому же зачем нам твои письмена? — продолжил кшатрий. — Ведь мерзость, чем бы она ни прикрывалась, всегда останется только мерзостью. Стоит ли с ней возиться? Убей разносчика — и больше нет проблемы.

— Что ж, — хмыкнул Дасу, — ты разбил крепости, но не победил их. Впрочем, я признаю твою победу, мой бесстрашный переспорщик. «Подари ему победу и забери его жизнь!» — как любят говорить наши воины.

— Ты отдаёшь мне победу только потому, что подчиняешься силе. Но в том-то и фокус, что ты всегда будешь подчиняться мне, что бы там ни болтал, поскольку всегда на твою изворотливую слабость найдётся моя изворотливая сила!