Степан Злобин - Степан Разин (Книга 1)

– Степан Тимофеич, где ты?! – крикнул с крыльца Сукнин.

Разин смолчал, прислушался к лязгу железной щеколды, понял, что есаул снова вошел в избу, и закрыл глаза...

– Степан Тимофеич! Батька! Степан! – послышалось несколько голосов с крыльца есаульской избы.

Степан по-мальчишески затаился.

С камышистой песчаной отмели слышались крики, стук топоров и песня:

Имал рыбак рыбу,

Рыбу-то рыбу,

А за ту за рыбу

Попался на дыбу.

Рядом с собой Степан услышал приглушенный смешок. Он поднял глаза и встретился взглядом с ясными, озорными глазами Мишатки Сукнина.

– Ты чего? – с усмешкой спросил Разин.

– Хошь, в малину тебя схороню? Ни в жизнь не найдут! – предложил Мишатка в восхищение от озорства атамана, который лежал в траве, когда его звали. – Тятька как хочет меня секчи, я всегда – в малину.

– Степан Тимофеич! Где ты, атаман?! – еще раз крикнул с крыльца Иван Черноярец.

– А может, по делу кличут, – серьезно сказал Мишатка.

– Какое там дело! – махнул рукой Разин, любуясь мальчишкой и думая о своем сыне.

– Бражничать! – поддаваясь его недоверию, подхватил Мишатка. – Ух, тятька мой бражник! Матка ему: «Ты меня-то с Мишаткой пропьешь!» А он ей: «Небось, не пропью-у!» – смешливо передразнил мальчишка повадку хмельного отца.

– Чего же ты молчишь-то, Степан! – досадливо проворчал, выглянув из кустов, Черноярец.

Мишатка весело захохотал.

– А мы со Степаном Тимофеичем спрятались! Ладно – тут. А кабы в малину – тебе бы вовек не найти! – восторженно выкрикнул он.

– Баловники вы со Степаном Тимофеичем, – с деланной строгостью сказал Черноярец. И обратился к Степану: – Не зря тебя ищем-то, батька! Послов понаехало – диво!..

– Что за послы?

– Урожай на послов: с Астрахани дворяне – двое голов стрелецких от воеводы, да от донских атаманов казаки с царской милостью.

– Вместе ехали? – настороженно спросил Степан.

– Астраханские – с моря, а те – через степь. С разных ворот пришли. Казакам я баню велел истопить, пусть попарятся прежде; а дворяне – те, знать, не к нам, к протопопу. В церковь к обедне поехали...

– Давно я не хаживал в церковь, – сказал Разин и, не входя в дом, направился к воротам.

За ним устремились все бывшие в доме у Сукнина...

Богомольцы разделились на обе стороны, пропуская вперед атамана. Удивленный, опасливый шепот зашелестел среди них: за все девять месяцев пребывания в городке атаман ни разу ногой не вступил в церковь.

Протопоп кончал службу. Заметив Разина и толпу казаков, он смутился, забормотал невнятно и заспешил.

Воеводские послы незаметно, бочком отступили к алтарной двери и скрылись в алтарь.

– Держи собак за хвосты! – озорно и громко выкрикнул Черноярец.

Кругом зашикали на нарушителя тишины.

Протопоп бормотал себе под нос молитвы, не смея поднять взора. Хор отвечал нестройно, поспешно. Всем не терпелось скорей довести до конца церковную службу. Все понимали, что главное впереди...

Перед крестным целованием, обратясь громко ко всем, протопоп попросил прихожан остаться в церкви. Люди сбились толпой к амвону. Разин вызывающе двинулся вперед. Расталкивая толпу, за ним прошли казаки и особою кучкой стали возле амвона.

Воеводские послы несмело вышли из алтаря. Один из них, оглядывая толпу, развернул воеводскую грамоту и стал читать вслух.

– "Ко причту соборной церкви святых апостолов Петра и Павла, ко всему духовенству, горожанам и ратным людям Яицкого городка... – прочел дворянин, тяжело перевел дух и торопливо добавил: – атаману гулебному Стеньке Разину и его есаулам и всем казакам..."

Именем государя, царя и великого князя астраханский воевода призывал попов усовестить горожан и отвратить их от всякого худа.

Степан не умел внимать витиеватой приказной речи. Она в нем вызывала досаду. Приказные грамоты писались словно для того, чтобы труднее было уразуметь.

– "А вам, богоусердствующим прихожанам и яицким ратным людям, тех богоугодных священнослужительских увещаний слушати и в воровстве не стояти и подати и недоимки великого государя его величества Алексея Михайловича царевым людям давати против прежнего и грабежу не чинити..." – громко читал дворянин.

– А-ами-и-инь! – по-пономарски звонко прервал Черноярец.

В толпе засмеялись.

Дворянин искоса взглянул на Степана.

Разин стоял мрачный, с черным лицом, угрюмо потупив взор. Не шевельнулся.

– "А тебе бы, вору, гулебному атаману Стеньке, и вам, есаулам и казакам, воровство бы покинути, – запинаясь, торопливо читал посол. – Вам бы ружье положити да податься к домам в Войско Донское... Твоим, Стенька, лихим воровством заслужил ты у великого государя смерти, а когда воровство покинешь, милостив государь и, бог даст, тебя, Стеньку, простит и вины заслужить дозволит..."

Разинцы глядели на своего атамана.

Степан, не моргнув, смотрел куда-то вперед – на царские двери.

– "И вам, есаулам и казакам, по милости государя вины отдадутся..." – читал дворянин.

Многие переглянулись. Именем царя воевода обещал им прощенье вины за мирный возврат на Дон. Выскочить из яицкой мышеловки и мирно уйти на вольную жизнь – это была завидная доля. Сам атаман не перечил и слушал молча. Значит, боярское обещанье смутило даже его. Так же поняли и послы...

– "А буде сильны учинитесь, от воровства и грабежу не отстанете и лихо чинить..." – окрепшим, уверенным голосом вычитывал дворянин.

– Тпру! – прогремел голос Разина.

Вся толпа богомольцев вздрогнула и замерла. Люди страшились перевести дыханье...

– Слазь, приехали! – резко сказал атаман в напряженной мертвенной тишине.

– Во храме божьем... – дрожащим голосом начал увещевательно протопоп.

– Духота во храме, – перебил его Разин. – Идем-ка на волю! – Он, не оглядываясь, пошел к выходу. – Ведите дворян на площадь, – добавил он на ходу.

Народ повалил за ним...

Над городом зычно ревел набат. Со всех улиц бежали люди на площадь. Из рыбацкой слободки с топорами неслись работавшие над постройкой и починкой судов плотники, рыбаки, казаки...

На площади, где при взятии городка казнили сопротивлявшихся стрельцов, собрался народ. Здесь уже девять месяцев кряду сходился казацкий круг для обсуждения общих дел.

Степан взошел на помост. Сергей и Иван Черноярец несли перед ним атаманские знаки. Тут же в толпе стояли посланники Дона.

– Послов у нас нынче богато, – сказал Черноярец – Не обессудьте нас, атаманы донские: перво с дворянами станем беседы вести, а там уже и ваше слово послушаем.

Донцы пробубнили что-то невнятное под нос.

– Пожалуйте, господа дворяне, сюда, на помост. Отсюда народу слышней, – позвал Черноярец.

Приведенные из церкви дворяне поднялись на дощатый помост.