Сергей Зарубин - Трубка снайпера

– Верст пяток «нейтралке», – прикинул солдат.

Понимает Номоконов, чувствует: кипучей, хоть и тайной, жиз­нью наполнена долина. Сотни глаз осматривают «ничейную» зем­лю. Затаились в низине стрелки и наблюдатели. Ночами обе сторо­ны выдвигают за передние края отряды охранения, секреты. Что это мелькнуло в ельнике? Наши поползли или фашисты крадутся?

Много захватчиков полегло возле деревень и городов, на высотах и на лесных дорогах, видел солдат груды разбитого немецкого ору­жия. На пути отступления встречались и более гиблые, чем эта доли­на, места. Но нигде враги не рыли глубоких окопов и траншей, не ставили землянок и блиндажей. Нет, не только сырая падь заставила фашистов крепко взяться за топоры и лопаты. Погоди, погоди…

Знает Номоконов и другое: в жестоких боях поредели ряды его полка, устали люди, тоже потеряли много оружия. Слышал, соседние части совсем ослабли, в тыл ушли, на пополнение. Не­легко кругом. Нечего время терять, надо действовать. А делянка добрая, видать, охотиться можно, правильно сказал лейтенант… Простор кругом, раздолье.

Весь день Номоконов осматривал свой квадрат, а вечером, уви­дев, что группа стрелков готовится к выходу за передний край, подошел к командиру взвода и попросил у него с десяток патронов.

– Зачем?

– Цель, да не одну, увидел, лейтенант. Пора охоту зачинать…

– Патронов маловато просите.

– Давай больше, унесу. Привык жалеть патроны, всегда нуж­дался. Чего ждать? Пять дашь – пятерых и завалю. Отпускай, лей­тенант.

– Где цель увидели?

– Который лес прямо есть, оттуда глянули. Не наши каски… Шмыг и спрятались. Можно на бугорке лечь, перед круглым лесом… где дерево сломалось. Водятся на моей местности фашисты.

– Рассказывайте маршрут движения.

– Это как?

Командир взвода стал расспрашивать о рельефе, секторах, ори­ентирах, но эти слова не понимал солдат.

– Как доберетесь до места охоты? – спросил Репин. – Мимо чего пройдете, какие озера и пеньки минуете? Я должен точно знать, где вы остановитесь. Чтобы вас за фашиста не приняли наши. Понимаете?

– По-своему сперва зачну, – стиснул винтовку Номоконов. –Не сумлевайся. Однако, так буду добираться. Значит, свои ловуш­ки под бугром, а потом сотни три шагов до воды.

– Двести метров от заграждения до первого озера, – поправил лейтенант. – Потом?

– У грязного места в сторону возьму, – повел локтем Номоко­нов. – На эту руку.

– Почему?

– Иначе не пройдешь, зыбун, на сухой рукав тронусь, там ста­рая тропа.

– Как найдете ночью перешеек? – посмотрел на карту Репин.

– Обыкновенно, – сказал Номоконов. – Я в темноте возле воды к сохатому подбирался, зверя обманывал. Щупай ногой землю и ходи.

– Дальше?

–Потом опять вода. Мелкая, с травой… Потом по кошеному мож­но, ровным ходом. На сухом месте окажусь – вот и есть бугорок с поломанным деревом. Круглый лес напротив – шагов сотни три.

– Островок леса, ельник, – сказал Репин.

– Еще погляди, лейтенант. Не видно отсель, а за круглым ле­сом – падушка должна.

– Поляна.

– А там снова лес побежал, повыше… Сосняк на краю. Теперь снова погляди в бумагу, лейтенант. За сосняком канава есть. Боль­шая, глубокая. Далеко тянется, должно, делянкам по трем.

– Овраг, – сказал лейтенант. – Это уже там, под немецким кра­ем. Три тысячи двести метров до него, четыре квадрата пересекает. Чего мудрите? Бывали там?

– Нет, командир, – покачал головой Номоконов. – Это я на лес глядел. Здешний тоже признает – рассказывает. Вали сюда, гово­рит, за соснами большая канава есть, туда обязательно фашисты выйдут. Вот там… По-нашему, сидку будут делать, скрадок.

– Далековато, – не согласился Репин. – На первый случай да­вайте так. Вы пойдете за передний край – до бугра со сломанным деревом. Заройтесь там, хорошенько осмотритесь днем, все обду­майте. Я пойду с вами, провожу. Только учтите: если собьетесь с маршрута, закружитесь, плохо укроетесь – немедленно отправлю в блиндаж.

–Ну-ну…

Хмурый, недовольно бормоча что-то про себя, Номоконов стал собираться. Развязав вещевой мешок, он вынул из него какой-то предмет и подошел к лейтенанту.

– Свой, поди, возьму? – бережно развязывал солдат чистень­кие тряпицы, закрывавшие большущий черный бинокль. – Вот он, гляди. Тоже голову чесал, не верил.

– Ух ты! – прищелкнул языком Репин, рассматривая трофей. –Цейсовская штучка, многократная… Правильно, бинокль – офи­церский! К делу приберегли, Семен Данилович, пригодится. Ока­зывается, вы давно в мой взвод собирались?

– Для тайги сохранял, для колхоза, – вздохнул Номоконов. – В наших местах с такой штукой богачом можно стать. Для охоты, для мирной жизни завернул, для общей пользы. А вот не видно своего села, далеко… Приходится доставать. Правду говоришь: давно думал за фронтовую охоту взяться, только подходящих ко­мандиров искал. Всяким не показывал свое оружие.

Веселее стало в блиндаже, а лейтенант нахмурился. Строго по­кашливая, долго наставлял он стрелков и ровно в полночь вывел их из блиндажа. Саперы провели группу через проволочное заграждение, по проходу в минном поле. Все тихо разошлись в разные стороны. Лейтенант пропустил Номоконова вперед и пошел вслед за ним.

Вот и квадрат шестнадцатый.

Не знал зверобой цифр большого счета, не считал в тайге своих шагов, никогда не ходил с компасом. Еще днем, метр за метром, он осмотрел все складки местности, запомнил канавы, бугорки, остро­вки. Все было понятно и привычно: будто по чернотропу на зверя пошел охотник. Повеяло сыростью, ноги ощутили влажную почву, первый клок камышей шаркнул по обмоткам, и Номоконов свер­нул влево. Теперь должен быть заболоченный, выкошенный летом лужок, здесь можно будет пройти между двумя озерками. Под ботин­ками тихо хрустнула жесткая щетка срезанной травы. Все верно. Вода в прокосах, куст ивняка, возле которого когда-то отдыхали люди. Но­моконов ощупал полусгоревший таганок из берез и уверенно пошел прямо. Еще минуты на три хода… Рытвины, ухабы, ямки, наполнен­ные жидкой грязью. Опять камыши, а за ними должна быть полоска воды. Номоконов остановился и подождал командира взвода.

Репину показалось, что чьи-то всевидящие глаза смотрят на него, хитровато прищуриваются. Только что лейтенант оступился и упал. Все время он двигался шумно и едва поспевал за солдатом, обходившим невидимые препятствия с ловкостью ночного хищни­ка. Несколько раз терял лейтенант тень своего спутника, маячив­шую совсем рядом, и тогда приходилось останавливаться, прислу­шиваться. Шли в одинаковом темпе, но лейтенант тяжело дышит, покашливает, и в сапогах полно воды, а солдат – вот он, все такой же легкий на ногу, спокойный. Нет, этот не закружится…