Леонид Ляшенко - Александр II, или История трех одиночеств

Сложность, двойственность позиции Валуева проистекала не только от неоформленности его взглядов, но и от неоднозначного характера самих александровских реформ. Ведь их цель вполне может быть понята и как веха на пути гражданского раскрепощения общества, и как отчаянный способ сохранения российской монархии в ее неизменном виде. Суть многократно пережитой Петром Александровичем драмы заключалась в выполнении дел, заведомо им не вполне или даже вовсе неодобряемых. Часто это была обычная для чиновничьего мира драма самоуничижения личности, «закабаленной служить», реже – драма осознанного примирения с реальностью, которую ни правителям нашим, ни нам переделать не дано.

В чисто политическом смысле позиция Валуева являлась попыткой создать новый, более устойчивый и многочисленный центр с ориентацией на правые силы. Однако, во-первых, фигура министра оказалась недостаточно весомой для общества, во-вторых, взгляды и симпатии влекли его исключительно к консерваторам. В результате вместо стабилизации положения в стране политика Валуева еще больше раскачала государственный корабль. В самом деле, как можно было понять и логично расценить увольнение им лучших российских губернаторов Арцимовича, Грота, Муравьева, урезание прав земств, борьбу с новыми судебными уставами и одновременное предложение превратить Государственный Совет в австрийский рейхсрат (парламент), для чего предполагалось созвать собрание представителей от всех сословий или, например, протест Валуева против исключительно репрессивных мер, применяемых полицией против оппозиционных элементов общества?

Сам же закон о местном самоуправлении, принятый в 1864 году, четко определил структуру земских учреждений и их компетенцию. Земства вводились в уездах и губерниях, и каждое из них имело распорядительные (земские собрания) и исполнительные (земские управы) органы. Уездные собрания избирались по куриям (разрядам) землевладельцами, сельскими обществами, городскими избирателями. Губернские собрания избирались на съездах уездных земств из числа гласных (выбранных населением уездов депутатов). Земства должны были заниматься местными путями сообщения, учреждениями народного образования, больницами, тюрьмами, снабжением населения продовольствием, учреждениями общественного призрения (сиротские дома, дома престарелых, инвалидов и пр.). Перечень задач вроде был впечатляющий, но деятельность земств могла быть гораздо более эффективной. Однако они (земства) были введены лишь в 34 из 59 российских губерний и 16 областей, но главное заключалось в том, что средства, переданные земствам не превышали 40-50 тысяч рублей в год, а содержание земских учреждений обходилось в 80-100 тысяч рублей.

Функционирование земских учреждений допускалось только на уездном и губернском уровнях. В ходе реформы не было создано ни высшего – Всероссийского земства, ни низших – волостных. Все это позволило шутникам называть земства «зданием без фундамента и крыши». По словам известного консервативного журналиста М. Н. Каткова, в России получилось самоуправление, напоминавшее гримасу человека, который хочет чихнуть, но не может этого сделать. Кроме того, Валуев поправками к закону о выборах в земства добился преобладания в них дворянства. Всесословность органов самоуправления, провозглашенная Милютиным, на деле обернулась новыми дворянскими привилегиями, и ни о каком сословном примирении посредством земств теперь не могло быть и речи.

Несколько нарушая хронологию событий, но сохраняя внутреннюю логику разговора, отметим, что 16 июня 1870 года в стране была проведена реформа городского самоуправления. Подготовка к ней началась в 1862 год с Высочайшего повеления «приступить к улучшению общественного управления во всех городах империи» и учреждения в 509 городах особых комиссий из депутатов всех сословий, владевших недвижимой собственностью. По разработанному ими закону 1870 года распорядительными органами в городах стали городские думы, а исполнительными – избранные думами городские управы. Думы избирались раз в четыре года и численность их гласных колебалась от 30 до 72 человек (в столичных думах гласных было значительно больше: в Петербурге – 250, в Москве – 180). Управа включала в себя 2-3 человека, действовавших под руководством городского головы.

К выборам в думы допускались лица, достигшие 25 лет, из числа платящих городские налоги и подати. Лично голосовать могли только мужчины, за женщин, имевших право голоса, голосовали их отцы, мужья, братья и т. п. Лишенными избирательных прав оказались наемные рабочие, а также интеллигенция, не владевшая недвижимой собственностью. Подобные правила привели к тому, что в 46 крупнейших городах империи избиратели составляли 5,6% от общего числа жителей. Полномочия же городского управления в целом были теми же, что и у земских учреждений.

Таким образом, важнейшие реформы – крестьянская, земская и судебная – вместо того, чтобы сблизить позиции общества и правительства, еще больше разъединили их. Не изменили этой тенденции и преобразования в области просвещения и цензуры, хотя ими занимался весьма достойный и незаурядный человек. Судьба министра народного просвещения Александра Васильевича Головнина была предопределена его встречей с великим князем Константином Николаевичем, чьим секретарем он вначале и стал. Человек высоко образованный, знавший в совершенстве английский, французский, немецкий и итальянский языки, Головнин являлся посредником между великим князем и ведущими реформаторами александровского царствования. Заняв в 1862 году пост министра народного просвещения, он сумел поставить свое традиционно периферийное ведомство в один ряд с ведущими министерствами империи. Необходимо отметить, что работали в его подчинении отнюдь не талантливейшие педагоги страны, а в основном заслуженные в прошлом командиры воинских частей и подразделений, для которых служба на ниве просвещения являлась своеобразной синекурой. И все же министерство Головнина успело сделать очень многое. Сельские училища, учительские семинарии (педагогические училища), Комитет грамотности, Педагогическое общество, новые уставы гимназий и университетов – таковы любимые детища Александра Васильевича. А как ему доставалось от противников! Сколько нападок пришлось вынести этому непреклонному человеку! Ведь в педагогике, как и в истории, у нас всегда разбирались все, и примерно с тем же успехом. «Человек самого тонкого ума, горячий патриот», – писал о Головнине известный историк М. И. Семеновский, и эта оценка не выглядит преувеличенной или несправедливой.

Реформа средней школы стала результатом компромисса между сторонниками классического и приверженцами реального образования. В ней использованы заключения и предложения 110 педагогических учреждений и 255 частных лиц. Новый устав школы, написанный под руководством Головнина, провозглашал принцип равенства детей всех сословий без различия вероисповедания. Согласно этому документу в России создавались семиклассные гимназии двоякого типа – классические и реальные, а также прогимназии с четырехгодичным сроком обучения. В классических гимназиях в основу было положено преподавание гуманитарных дисциплин и древних («классических») языков – греческого и латыни. В реальных повышенное внимание уделялось занятиям математикой и естествознанием.