Борис Васильев - Князь Ярослав и его сыновья

Так продолжалось до весны, хотя самой-то весны как-то особо не чувствовалось. Ночью по-прежнему стояли сильные морозы, днем, если распогоживалось, на солнце таяло, но уже к вечеру замерзало снова. Доман и Миша, посовещавшись, решили поберечь коней и спешили свои дружины, пригнав всех лошадей Невскому.

– Разумно, – сказал князь. – Кони отдохнут и подкормятся.

Конские табуны привели самые опытные, знающие толк в лошадях дружинники Миши Прушанина. Их старший и докладывал князю Александру о причинах такого решения, а после княжеского одобрения протянул Невскому увесистую торбу.

– Миша велел тебе передать. Отряд в пять рыцарей нам попался, сдаться не пожелали, гордые очень. Положили мы их, а Миша наказал подковы с их коней тебе отвезти.

Князь внимательно осмотрел подковы. Шипы на них были тупыми и закругленными.

– Как по-твоему, давно коней ковали?

– Нет, князь Александр, – сказал старший, обследовав подковы. – Ковка свежая, даже заусенцы не стерлись.

– Понятно, – усмехнулся Невский. – Савка, покорми гостей да Урхо ко мне мигом!

Урхо появился тотчас же. Тщательно изучил Мишин подарок, усмехнулся:

– На льду ливонцев встречать решил, Ярославич?

– Не решил еще. Но ты собери кузнецов, обучи их своей ковке и раздувай горны. Чтоб на всю отцовскую дружину подков хватило. Так, про запас. На всякий случай.

Урхо сменил богатую одежду старшего дружинника на кожаную робу кузнеца и раздул горны. А Невский велел Савке разыскать Якова Полочанина.

– Ливонцы собираются в Дерптском епископстве во главе с магистром, – сказал Яков. – Помощь рыцарям подходит чуть ли не ежедневно. Слух прошел, что Папа издал буллу о новом крестовом походе против еретиков, то есть против нас, православных. Но относительно буллы еще надо проверить.

– Когда могут выступить?

– Уже на полях руку набивают, верные люди сами видели. Выстраиваются клином – железной свиньей, как новгородцы говорят. В середине клина и позади него бегут кнехты. Кнехтам выданы прямоугольные щиты, мечи, копья, а лучникам – луки с короткими тяжелыми стрелами. Говорили мне, что такой стрелой можно кольчугу пробить, а у нас все ополчение в тегиляях: поскупился Новгород.

– Значит, к ближнему бою готовятся, – вздохнул Александр. – Рыцарские кони в броне?

– В броне. Панцирь на груди и железная пластина на морде. Переносье прикрывает.

Александр задумался. Спросил вдруг:

– Сколько полная рыцарская броня весит?

– Не взвешивал, Ярославич… – растерялся Полочанин.

– Так взвесь! – резко сказал Невский, но тут же взял себя в руки. – Конь в броне, рыцарь в броне – с места рысью не тронешься, разгон нужен. Зато коли разгонятся – не остановишь.

– Одно слово – свинья, – вздохнул Яков. – А брони я взвешу. Мое упущение, князь.

– Срочно вели Домашу одного такого рыцаря мне привезти. Живого или мертвого, но лучше живого. И потом пусть дружину отводит свою и Миши Прушанина тоже… – Невский подумал, похмурился. – К Чудскому озеру.

Домаш был на редкость исполнительным человеком, но и до него дошли слухи, что ливонцы получили крупное рыцарское пополнение и усиленно готовятся к решающему сражению. Понимая, как Невскому дорого время, он сразу же отправил дружину, куда было указано, оставив при себе небольшой отряд наиболее опытных воинов. И, выполняя приказ, напал на рыцарский дозор, но воинское счастье на сей раз ему изменило, и князю Александру доставили в смертных санях не ливонского рыцаря, а самого Домаша Твердиславича.

– Эх, Домаш, Домаш… – только и сказал Невский.

Он не просто любил новгородского воеводу за доблесть и преданность, рассудительность и спокойное достоинство. Он уже определил ему место в битве именно с учетом этих качеств – самое трудное, в центре боевого порядка во главе «чела», то есть центрального полка, на который падал первый, и самый тяжкий, удар ливонской «железной свиньи». Теперь вместо него приходилось искать такого же стойкого и опытного командира, и Александр все время думал об этом.

Вскоре подошел Ярун с ополчением, и Невский тут же спросил у него совета.

– Отдай мне свою спешенную дружину, а Гаврилу Олексича поставь на левую руку во главе дружины покойного Твердиславича.

– А почему не наоборот? – без улыбки спросил князь: сейчас ему было не до улыбок.

– А потому, Ярославич, что за моей спиной встанет ополчение, а они меня знают и мне верят.

– Ну, а ополчением кто командовать будет?

– Есть такой, – улыбнулся Ярун. – Олексич ко мне Буслая привел с его татями. Уж его-то мои ополченцы хорошо знают, как раз для них воевода.

– Это правда, драться он умеет, – в глазах Невского блеснула усмешка. – Они с Мишей пол-Новгорода переколотили. – И, подумав, добавил: – Как только Андрей отцовскую дружину приведет, собери всех воевод, дядька Ярун. Место поедем искать, где с ливонцами встречаться.

До прибытия дружины Невский не терял даром времени. К нему водили знатоков Чудского озера из местных жителей, каждого он подробно расспрашивал, и в результате у него сложилось мнение, что лучшего места для битвы, чем урочище Узмень, ему не найти. И как только пришла отцовская дружина, ночью выехал в урочище с воеводами, советниками и опытными воинами, на которых полагался.

К тому времени вернувшийся Гаврила Олексич уже принял осиротевшую дружину Домаша. Он не беспокоил Александра – да и никто не беспокоил, каждый занимался своим делом, и даже перестановки в командовании воеводы провели без его участия, – но радость настолько распирала его, что не выдержал и приехал к Невскому чуть раньше назначенного часа.

– Что в Новгороде слыхать? – отрывисто спросил князь.

– О моей свадьбе разговоры, – широко улыбнулся счастливый жених. – Почтишь присутствием, Ярославич?

– Когда?

– После битвы с рыцарями.

– Чего же не до? – усмехнулся Невский.

– Так боязно молодую вдовой оставлять.

– С такими мыслями ко мне больше не подходи.

– Шучу я так, Ярославич, – Гаврила Олексич продолжал несокрушимо улыбаться. – В битву женихом идти надо. Ярости больше.

– Мне не ярость твоя нужна, а ясная голова, – проворчал Александр. – Ярости у твоих дружинников хватит, каждый за Домаша посчитаться хочет. В Буслае уверен?

– Уверен, Ярославич. Он в Новгород во славе мечтает вернуться.

– Тогда ступай и вели ему с нами на озеро ехать. Есть у меня одно соображение насчет его ратников.

Из отцовской дружины Александр взял с собой в урочище только князя Андрея да почему-то Сбыслава. Но отряд выглядел внушительно, потому что воевод, советников да опытных воинов, мнением которых Невский дорожил, набралось много. Поспешали всю ночь, к рассвету прибыли на крутой берег урочища Узмень, где их ждали два местных рыбака.