Борис Васильев - Князь Ярослав и его сыновья

– Прими дары наши, великий хан! – возопило и поле, и шатер, и ритуал был завершен.

Начался пир, всем присутствующим развозили кумыс и варенное без соли мясо. В том числе и вельможам: пир был ритуальным. Князь Ярослав сумел избегнуть чаши с кумысом, но мясо пришлось есть, и он давился от отвращения: несоленая жирная баранина застревала в горле.

– Великий почет Руси оказали, – с торжеством объявил он пробившемуся к нему Сбыславу.

– А как угощение? – холодно спросил Сбыслав.

– Потерпим, потерпим! Во имя Руси…

– Во имя… – вздохнул Сбыслав.

Вечером того же дня великий хан Гуюк принял послов. Он сидел на троне слоновой кости под зонтиком, украшенным драгоценными камнями. Плано Карпини оказался первым европейцем, увидевшим зонтик; этот предмет настолько его поразил, что он трижды упомянул о нем в своих воспоминаниях. Равно как и о пяти сотнях телег, нагруженных золотом, серебром и китайским шелком: Гуюк был едва ли не самым богатым властелином своего времени, что потрясло князя Ярослава.

– Он мир завоюет!

Сбыслав тоже подумал об этом, но от замечаний воздержался. Он был раздавлен пышным днем коронации, потому что ясно осознавал, что судьба не оставила ему иного выхода, кроме того, о котором он до сей поры вспоминал только как о запасном, а потому и почти невероятном.

– Господин позволит ничтожному монаху задать вопрос?

Сбыслав оглянулся. Перед ним в рясе францисканского ордена стоял папский посол Плано Карпини.

– Имя вашего превосходительства Федор Ярунович?

Карпини говорил по-русски. Кое-как, но объясняться можно было без переводчика, и Сбыслав молча поклонился.

– Его высокопревосходительство господин главный советник Бату-хана просил передать вам, господин, свой нижайший поклон.

– Произнесенное вами имя не следует часто поминать в этой земле, господин посол.

– Извините мою ошибку. По просьбе упомянутого лица я привез подарок его сиятельству князю Ярославу.

– Примите мою благодарность, я представлю вас князю. Но не сейчас и не здесь. На приеме у ханши Туракины, если вы не против.

Карпини рассыпался в благодарностях, а Сбыслава опять бросило в жар. Он сделал первый шаг, еще не продумав всего пути, но уже понимая, что это – путь. И как только Карпини отошел, тут же принялся искать Орду: первый шаг – самый трудный – требовал второго. Не менее трудного.

Найти хана Орду было несложно: сложно было увести его для разговора наедине. Самодовольный Орду раздулся от важности, оказавшись главной персоной в окружении великого хана. Тем более что перед тем, как появиться Сбыславу, Гуюк сказал ему с глазу на глаз:

– Знаешь, о чем мечтает сейчас твой великий хан, Орду? О бесценном даре, который ты мне доставил. Я уже повелел разбить для нее шатер.

Это был намек на щедрую награду. А Орду, несмотря на воинский аскетизм и прирожденную доброту, очень был неравнодушен к дорогому оружию. И решил во что бы то ни стало выпросить его у счастливого великого хана.

– Я занят, – с неудовольствием сказал он. – Зачем ты меня тревожишь?

– Ключ иссяк, бел-камень треснул, – сквозь зубы процедил Сбыслав.

– Да, да, – Орду сразу присмирел. – Что я должен делать?

– Исполнять то, что я прикажу. Первое: рассказать Туракине, что князь Ярослав поддерживает связь с католиками через прелата Доменика.

– Великий хан Гуюк не поверил…

– А Туракина должна поверить! Пусть она спросит о Доменике самого Ярослава, когда будет вручать ему ярлык. И пусть обратит внимание, как его будет поздравлять Плано Карпини.

– Я обращу ее внимание.

– Что она сделает, увидев все своими глазами?

– Туракина – сибирячка и сделает то, что скажет ей шаман.

– А что он скажет?

– Не знаю.

– Он должен сказать… – Сбыслав гулко проглотил ком в горле. – Два слова: тихая смерть. Тихая смерть, запомнил? Тихая – значит, без боли. Без боли. Так повелел Бату.

– Без боли, – послушно повторил Орду, привычно не вдумываясь в смысл произносимых слов. – Так повелел Бату.

Князь Андрей был в восторге от охоты. Он так много говорил о ней, что Чогдар с усмешкой заметил:

– Он променяет на охотничьи забавы любое княжество.

– Жена не позволит, – буркнул Невский. – Может быть, дать ему волю, Чогдар?

То ли Чогдар услышал в этих словах намек, то ли хотел услышать, а только через несколько дней тот же Неврюй предложил Андрею большую охоту в Кубанских степях. На сайгаков и ланей, волков и пардусов, не считая других объектов. Туда собирался целый караван: охотники, загонщики, ловчие, охрана, челядь, рабы для черной работы и рабыни для утех. И князь Александр с облегчением дал на это свое согласие: они с Чогдаром понимали друг друга без слов.

– Завтра с Дона вернется Сартак, – сказал Чогдар, когда охотники уехали. – А послезавтра он подарит тебе, князь Александр, свою боевую саблю. Не выходи из юрты, пока я не позову.

Обмен боевым оружием служил прологом к обряду побратимства. Невскому рассказывали об этом и Ярун, и Чогдар, и Сбыслав, и он шел на него не просто с открытым забралом, но и с полным пониманием необходимости этого поступка. Татары отличались изощренным коварством не в силу собственного национального характера, а потому, что, по их представлениям, обман являлся делом почетным, им хвастались, как военной хитростью. Но своих не обманывали никогда и ни при каких обстоятельствах: подобное приравнивалось к предательству, за что полагалась смертная казнь. А побратим становился не просто своим, но, согласно Ясе, считался ближе и надежнее брата, потому что побратима воин избирал сам, лично, а в рождении брата принимали участие многочисленные монгольские боги, как черные, так и белые. Брат оказывался непредсказуемой смесью Добра и Зла, в которой человек был неволен, в то время как побратима он выбирал только по собственной воле.

Александр Невский хорошо разбирался в этой казуистике. Природа одарила его поразительным талантом продумывать ход событий на много шагов вперед. Но он знал и о строгих обычаях, предшествующих торжественному обряду. Особое внимание здесь отводилось размышлению, на что и намекнул Чогдар в последнем разговоре. И князь Александр терпеливо ждал в отведенной ему юрте.

Через два дня появился очень серьезный, почти торжественный Чогдар.

– Ты готов, князь Невский?

– Я готов.

Александр потянулся было за мечом, но Чогдар остановил его:

– Ты уже вручил свое оружие Сартаку. Там, – он выделил это слово, – передашь боевой меч еще раз. И повторишь за царевичем слова, которые он произнесет.

Они молча прошли во дворец, в который попали не через парадный, а через боковой вход. И оказались не в тронной зале, а в маленькой комнате, устланной коврами. На низеньком столике стояла серебряная чаша, наполненная кумысом.