Грегори Нормингтон - Корабль дураков

– Такой знатной поебки у тебя еще в жизни не было, сам сейчас убедишься, – шепчет он. – Она еще ничего не начнет, а у тебя уже встанет, как у взбешенного коня. Ты сам не поверишь, что такое бывает.

Ткач, однако же, не проявляет особых восторгов от подобной перспективы. На ватных ногах поднимается он вверх по лестнице, и когда наверху открывается дверь (и ткача обдает женскими ароматами), бедняга дрожит, как осиновый лист. Но уже пять минут спустя он выходит из спальни всклокоченный и довольный донельзя. Теперь это совсем другой человек, который легко расстается с недельным заработком.

– Расскажи там своим, в цеху, – подмигивает Копрологус.

Стратегия надежная. Не прошло и недели, как к вящей Белкулиной радости пять сотен ткачей слетелись к ее постели, что твоя стая голодных птиц – к щедрой кормушке. Эти первые, так сказать, ласточки обрели в неуемной Белкуле сбычу всех своих эротических мечт: ненасытную и сговорчивую девицу, каковая ни в чем никому не отказывает и не чурается смелых экспериментов, на которые редко отважатся благочестивые женушки. Желающих совокупиться – великое множество, и достижения Белкулы воистину впечатляют:

Наименование: Оружейники………17

Наименование: Пекари………19

Наименование: Пивовары………3

Наименование: Увечные калеки………6

Наименование: Рыбаки………29

Наименование: Монахи нищенствующих орденов………2

Наименование: Воры-карманники………8

Наименование: Торговцы и лавочники………63

Наименование: Ткачи………98

Теперь, когда деньги текут рекой, наш предприимчивый Копрологус нанимает целую армию добропорядочных прачек. Также он подряжает хорошего зодчего, дабы тот сконструировал систему блоков, надобную для того, чтобы по мере необходимости приподнимать Белкулу, ни в коем случае не потревожив ее, из ее медвяного болота и омывать из лохани розовой водой.

Дабы ублажить золотую свою гусыню – а Копрологус видел, что может сделать Белкула, даже во сне, если оставить ее в небрежении, – он идет в Грот-Влесхёйс, Большой дом мясников, что на площади Грётенмарк, и договаривается с шустрыми поварами, которые за отдельную плату готовы состряпать самые замысловатые кушанья. Например, hors d’oeuvre, сиречь холодные закуски: заливная телятина или луковый пирог. Или горячие блюда: кролик с черносливом, пареный карбонат или утка в собственном соку. На десерт: krakelingen в сахарной карамели, заварные пирожные и ириски barbelutten. Копрологус также узнал, что кедровый орех – сильный афродизиак (все получилось случайно: Копрологус не разумел по-латыни и не поскупился на гонорар для одного ученого мужа, дабы тот перевел за него Галена, какового Галена ему задали на дом в университете, и оттуда он, собственно, и почерпнул сии ценные сведения), и с тех пор просто закармливает Белкулу этим самым кедровым орехом.

Однако же это излишне. Среди шлюх Белкула – что Баярд [ 13] среди жеребцов: сексуальный гигант, только женского рода. Никто из уродов с kermesse [ 14] не способен удовлетворить ненасытное ее лоно, ни Полидор, ни Аргайон [ 15], ни даже могучий Голиаф. Катаясь по дымящимся простыням, Белкула произносит свои первые в жизни слова:

– Еще! Еще! Хочу еще!

Предприимчивый Копрологус, обнаружив воистину ненасытное предложение на ненасытный спрос, распространяет на рыночной площади прейскурант с перечнем цен и услуг. (Он не стал обсуждать это с Белкулой. Она все делает забесплатно, проявляя поистине неиссякаемую изобретательность. Для нее каждый новый любовник остается de facto первым и единственным.) Вот полный список услуг:

миссионер

приходской священник

простата епископа

пылкий пастух

запасливый хомяк

страус

трудовая пчела

вялый слизень

пес, гоняющийся за своим хвостом

кошка моется лапкой

дремлющий ослик

ломовая лошадь

коняшка-качалка

рессорная двуколка

ручная тележка

тачка

бегущий краб

моллюск

моллюск, печёный на горячих камнях

ловушка для угря

moule аи vin blanc [ 16]

пьяная груша

фига в сахаре

пастернак в масле

сырный торт

ванильный пудинг

кровяная колбаса

съешь меня

ночной горшок

разливочный желоб

жемчужная диадема

жемчужное ожерелье

мягкая мочалка

задний проход

рыцарский поединок

булава

палочные удары

звон литавр

волынка

свистулька

роммельпот [ 17]

jeu d’harpe [ 18]

гальярда [ 19]

гавот на корточках

горизонтальная джига

поросенок с прицепом

чехарда

салочки

стойка на голове

нырок рыбкой

голый слепец

кипрская борьба

козлик и терка для сыра

сердитая кормилица

гунн-мародер

вороватый иудей

тоскующий турок

Известность приносит свои плоды: клиент пошел классом повыше. Вместо мастеровых и бродяг-оборванцев приходят купцы в дорогих шелках, и пахнет от них зерном. Вместо ткачей состоятельные торговцы из суконных рядов заходят в поисках отдохновения – в пароксизмах блаженного забытья – после тяжелого трудового дня. Спальня Белкулы превращается в катакомбы petites morts. [ 20] Старики умирают, безумно счастливые, от разрыва сердца; подмастерья спускают в штаны от одного только вида роскошных бедер; неудовлетворенные мужья барахтаются в горько-сладком желе. Городские печатники, подтверждая дурную свою репутацию, распространяют пиратские копии гравюр с изображением божественной анатомии; для разумеющих грамоту доморощенные рифмоплеты сочиняют октавы на вульгарной латыни, где превозносят таланты Белкулы в выражениях самых что ни на есть непотребных. Даже золоченый дракон с башни Беффруа наклоняется с остроконечного шпиля, дабы понаблюдать за пылким соитием своих цеховых мастеров.

Белкула довольна, что все ее мужики остаются довольны, и сама иной раз получает какое-то удовольствие, когда ей попадается кто-то, кто хотя бы приблизительно соответствует ее меркам. Но, как говорится, tempus fugit. [ 21] Сон вожделения длился недолго.

Культурные и утонченные люди обладают особым талантом объединяться с жестокими, грубыми и тупыми скотами, когда того требуют обстоятельства. И вот как-то днем после обеда Освольт ван Тошнила и Питер Сивуха встречаются в доме купца, то есть даже не в доме, а в тенистом саду перед домом. Питер Сивуха задумчив и мрачен, чисто выбрит и трезв как стеклышко; он обводит критическим взглядом скамью, куда ему предложили сесть, потом с достоинством присаживается и подносит к своему ученому носу маленький ароматический шарик со смесью душистых трав. Освольт ван Тошнила – этакий румяный здоровячок с отвисшим пузом и манерами самыми грубыми: он громко пердит, не стесняясь присутствием гостя, ибо дух дорогих кушаний, съеденных за обедом, приятен ему и в таком исполнении. Речь Питера Сивухи, как всегда, витиевата и пестрит латинизмами и нелепыми неологизмами, непонятными никому, кроме самого Питера. Освольт ван Тошнила (который языкам не обучен, но в совершенстве владеет английской, французской и немецкой бранью) говорит так, как будто Цицерон задохнулся еще при рождении, а Демосфен был шотландцем из горцев. И все-таки, несмотря на различия, между Человеком Науки и Человеком Коммерции крепнет тесная дружба, порожденная взаимной необходимостью.