Николай Павленко - Петр Первый

Навстречу Петру, овеянному славой победителя, спешили союзники, ранее оставившие его в одиночестве. В Люблине его приветствовал обершталмейстер Августа II. От имени Августа II он пригласил Петра в Торунь. Август вновь стал польским королем — Станислав Лещинский, получив известие о разгроме войск своего патрона под Полтавой, решил убраться из Польши. Петр иронизировал: «Лещинский бороду отпустил (то есть ходит в трауре) для того, что корона ево умерла».

К Петру, ехавшему в Торунь на крыльях славы, мчался камергер прусского короля. В свое время Фридрих I не откликнулся на просьбу царя о посредничестве при заключении мира со Швецией. Теперь прусский король искал встречи с царем. В Торунь прибыл также чрезвычайный посол датского короля, чтобы поздравить с победой и заодно домогаться заключения оборонительного и наступательного союза.

26 сентября при въезде в Торунь царя в полумиле от города встречали польский король и сенат в полном составе. Август II во время свидания пережил неприятные минуты. Поздравляя Августа с восстановлением его прав на польский престол, Петр сказал ему, что прошедшего не стоит вспоминать, он, Петр, понимает, что король действовал вопреки собственным интересам и не по своей воле. Август, слушая утешительные слова царя, не сводил глаз с его шпаги. То была шпага, которую Петр в знак дружбы некогда подарил ему, Августу. Польский король преподнес этот подарок Карлу XII, а Карл оставил шпагу на поле боя под Полтавой.

Царь и здесь проявил великодушие: простив крупное предательство, он оставил без последствий и эту мелкую подлость.

На Петра все эти торжественные встречи, высокопарные слова, артиллерийские салюты, подобострастные взгляды впечатления не произвели. Европейская слава и всеобщее признание полководческих дарований не вскружили ему голову. Он оставался самим собою, сохранив ту же простоту поведения и обыкновение решать дела в непринужденной обстановке за обеденным столом. «Мы здесь с господами поляками непрерывно на конференциях о делах Ивашки Хмельницкого бываем», — писал он в те дни.

Дипломатическая миссия царя завершилась полным успехом. Распавшийся Северный союз был восстановлен: помимо России, Саксонии и Дании, в него вошла Польша.

Из Торуня для встречи с прусским королем Петр отправился в Мариенверден. Переговоры с Фридрихом I завершились заключением оборонительного союза. Здесь царь подарил своему союзнику шпагу, которая была при нем во время Полтавского сражения. Рослый царь носил увесистую шпагу, не испытывая неудобств. Королю она затрудняла передвижение, и его придворный заметил: «Она была до того массивна, что я постоянно боялся за моего доброго короля, как бы он не упал с нею».

Полтавская виктория резко изменила положение России в Европе. Теперь уже при европейских дворах перестали хохотать по поводу неудачи под Нарвой и не сомневались ни в мощи России, ни в талантах полководца, сумевшего разгромить «непобедимых шведов». Герцог Луи Сен-Симон, вельможа французского короля Людовика XIV и автор 20-томных мемуаров, записал: 1709 год «принес полное изменение положения на севере: упадок, чтобы не сказать уничтожение Швеции, которая так часто приводила в трепет весь север и не раз заставляла дрожать империю и австрийский дом, и необычайное возвышение другой державы, доселе известной лишь по названию и никогда не влиявшей на другие страны, за исключением своих ближайших соседей».

На глазах изумленной Европы рождалась новая великая держава.

Зиму 1709 года царь провел в хлопотах об организации триумфального въезда в Москву героев Полтавы. Петр придавал этому событию огромное значение и начал подготовку к нему еще в октябре. Пленные шведы, размещенные в разных городах страны, по царскому указу свозились в Можайск и Серпухов. Наконец, Петр рапортовал «князю-кесарю» Ромодановскому о сосредоточении 22085 шведов, плененных у Лесной и Полтавы.

Москвичи уже успели привыкнуть к такого рода торжествам, но подобного зрелища им видеть еще не доводилось. Удивить триумфальными арками, музыкой, хорами, полками, шагавшими под боевыми знаменами, вряд ли было можно — парады победителей ведут свою историю от второго Азовского похода. Новое состояло в показе содеянного победителями — огромного количества пленных и трофеев.

Взору толп, разместившихся вдоль улиц столицы, сначала предстали трубачи и литаврщики в красивом убранстве. За ними следовал батальон Семеновского полка, отличившегося в битве у Лесной. Его вел командир полка генерал-лейтенант М. М. Голицын. За гвардейцами везли трофеи, взятые у Лесной: пушки, знамена, штандарты. За трофеями шли плененные в том же сражении шведские офицеры. Замыкал шествие, посвященное Лесной, второй батальон Семеновского полка.

Сценарий торжества, разработанный, как и всегда, царем, предусматривал комический момент, уязвлявший самолюбие побежденных. В санях, запряженных оленями, ехал сумасшедший француз Вимени. Современник об этом французе отзывался так: «Он порою разговаривал так разумно, что в его речи сказывалась тонкая наблюдательность, по занимательности не уступавшая беседе самого умного человека». Этого Вимени Петр выпросил у польского короля и назначил «королем» ненцев. За санями Вимени ехали 19 саней ненцев, одетых в шкуры оленей шерстью наружу.

Шуточный король и его свита, предварявшие полтавскую часть торжества, по замыслу царя, должны были подчеркнуть сумасбродную цель подлинного короля, пытавшегося осуществить несбыточное: завоевать Россию, поделить ее на княжества, свергнуть его, Петра, с престола.

Полтавскую часть шествия открывал Преображенский полк, затем шли офицерские чины, плененные под Полтавой. В промежутке между колоннами низших и высших офицеров везли взятую у шведов артиллерию и знамена. Среди трофеев находились и носилки, которыми пользовался шведский король под Полтавой. Главный трофей Полтавской баталии — первый походный министр Карла граф Пипер — замыкал ряды пленных.

Последним верхом на том самом коне, на котором он участвовал в Полтавской баталии, ехал полководец, одержавший блестящую победу, — Петр.

На новый, 1710 год, встреченный, как всегда, торжественным молебном в Успенском соборе и шумными пиршествами, Петр возлагал много радостных надежд. Поверженный неприятель уже не мог восстановить сил и, следовательно, должен был искать путей к миру, которого давно уже домогался царь. Вечером был зажжен грандиозный фейерверк. Это было не просто красочное зрелище, а «огненное действо» с острым политическим сюжетом, подлинное театрализованное представление, происходившее на открытом воздухе, где зрительным залом являлись площади и улицы, заполненные многими тысячами людей.