Александр Торопцев - Бросок на Альбион

«Разве можно нарушать правила игры, Господи?!» – шепнул Ульв, не получил ответа, решил спешно развернуться – он знал, кто и зачем пришел в церковь и не хотел отворачиваться от смерти. Он успел повернуться и увидеть меч, летевший молнией ему в грудь.

Монахи в тот же день закрыли церковь, оскверненную кровью. Церковь дана человеку для других дел. С этим люди в церковь ходить не должны. Так думали монахи, оскорбленные случившимся. Иначе думал Кнут Могучий, повелитель Датской Державы. Он повелел через верных людей открыть церковь. Слуги Божьи сделали все, как приказал король, даже намеком не попытались они заявить о своих мыслях, о своих чувствах, о… правилах игры! Они приняли правила сильного.

Кнут Датский продолжил подготовку к войне с сильным противником – Олавом Толстым.

В битвах и сражениях той удачной для датчан войны Годвин сын Вульфнота, одержал со своим отрядом несколько славных побед. О трагической ссоре ярла Ульва и Кнута Могучего он знал. Но не испугался принять предложение повелителя Датской Державы занять важный пост. Началось стремительное восхождение Годвина к вершине власти. Уже в Норвегии он понял, что с повелителями лучше не играть ни в какие игры, но играть не расхотел. И более того, он играл, и не просто выигрывал, но и навязывал соперникам правила игры, хотя часто в своей деятельности Годвин, как мудрый и опытный кормчий, лавировал между многочисленными группировками и партиями, пытавшимися править Англией. То был талантливейший государственник!

После похода в Норвегию прошло несколько лет, и Кнут Датский отдал ему в жены свою сестру. Это говорит о многом. Совсем еще молодой Годвин расположил к себе могучего повелителя не велеречивой болтовней на пирах и даже не воинскими подвигами (полководцев и отчаянных вояк в государстве Кнута хватало и без него), но именно государственным умом, умением найти общий язык и с саксами, своими соотечественниками, и с датчанами, захватившими власть в Англии, и с нормандцами, которые с каждым годом все активнее просачивались разными путями на Альбион, и с норвежцами, и с вождями бриттских племен.

Первая жена родила Годвину сына. Тот, к несчастью, вскоре умер. Не надолго пережила младенца и мать. Кнут в этой беде поддержал мудрого помощника, выдал за него племянницу – родную сестру Свейна, в недалеком будущем короля Дании. Годвин породнился и с могущественной европейской семьей.

Так, может быть, он предал интересы Англии и стал верноподданным слугой датчан, исполнителей их воли? Нет! В этом его не могли обвинить даже враги.

После смерти Кнута Датского на собрании Витана решался вопрос о том, кто займет английский престол. Годвин и его эссекские вассалы предложили выбрать короля из соотечественников, саксов. То был смелый и опасный шаг в стране, где несколько десятков лет правили датчане! Витан не решился принять предложение Годвина, выбрал Харальда сына Кнута, и Годвин стал… покорным подчиненным нового короля!

Через несколько месяцев он, вольно или невольно, об этом не знает никто, принял участие в страшном злодеянии, задуманном новым правителем Англии. По приказанию короля в Нормандию было послано письмо Эдуарду и Альфреду сыновьям Этельреда, якобы от матери, призывающей детей вернуться на родину и примириться с Харальдом.

Альфред поверил письму, тут же сел на корабль.

Годвин встретил саксонского принца, проводил его в Гильфорскую усадьбу, отбыл в Лондон. Той же ночью на Альфреда и его свиту налетел большой отряд головорезов. Шестьсот человек убили они, в том числе и Альфреда.

До конца дней своих Годвин пытался доказать соотечественникам невиновность в страшном деле. Доказал? Нет. Хотя его благожелатели никогда не верили в то, что он способен на такое коварство. А враги – их у Годвина было много – верили в обратное.

Харальд правил Англией недолго. Он умер, его место на престоле занял другой сын Кнута Могучего Хардекнут. Первым делом он приказал вырыть тело Харальда из могилы и бросить его в болото. Но Годвина сын Кнута Могучего не тронул. Некоторое время он преследовал его, затем смирился, пригласил к себе. Хардекнут скончался скоропостижно, на свадебном пиру. И вновь перед собранием Витана встал жизненно важный вопрос: кому править Англией? И вновь за дело взялся Годвин. Он уговорил пассивного, склонного к отшельническому образу жизни, к меланхолическому созерцанию, а не к решительным делам Эдуарда занять пустующий престол, обещав ему полную поддержку Витана.

Некоторые исследователи той эпохи уверяют, что Эдуард действительно не хотел быть королем Англии, но в этом случае странным может показаться брак инфантильного короля с дочерью Годвина Эдит. Если же учесть, что к этому времени сын Годвина Тости женился на дочери графа Фландрского Балдуина, то можно лишь восхититься великолепной работой и цепкой хваткой Годвина, породнившегося с самыми знатными европейскими королевскими родами и сделавшего для своих детей ничуть не меньше того, что сделал царь Филипп для Александра Македонского, а Цезарь для приемного сына Августа.

Годвин сын Вульфнота мог бы гордиться собой, а был ли он пастухом или мог ли он самолично пасти стадо в то, очень важное для него утро, – не важно. А разве это важно? Разве Александру Великому так уж важно было в определенный момент его жизни выводить свою родословную от самого Геракла, о котором пастухи Македонии в день рождения будущего покорителя мира и знать не знали?! Значит – важно, если такой неглупый человек решил потратить драгоценное для всего мира свое личное время на подобного рода дела! А ведь тратил Александр Македонский время на это! И не он один занимался поисками великих своих корней. Важное это занятие для каждого конкретного человека и для всего человечества в целом. Почему-то – важное.

Конечно же, точно ответить на вопрос, какое было стадо у Годвина и кто его пас, может только сам Годвин, но дело тут не в поголовье крупного рогатого и не рогатого скота, а во времени. Оно в своем бесконечном диалоге с разными людьми из разных родов ведет себя, мягко говоря, не очень логично. То ему захочется, чтобы будущие правители пасли свои стада, занимались извозами, пахали землю, дубасили молотом по наковальне, то вдруг время требует от людей совершенно иные родословные, и отцы-основатели тех или иных стран-государств становятся потомками Гераклов и богов. Время ведет странный разговор с людьми. Поэтому можно оставить родословную Годвина в покое и перейти к событиям, которые надвигались с неотвратимостью на Англию, и в которых два его сына, Тости и Гарольд, сыграют исключительно важную роль.

Гарольд, как и его будущий соперник в борьбе за английскую корону дюк Нормандии, тоже любил читать книги, но в отличие от Вильгельма, ему не нужно было с самого раннего детства доказывать всему миру законность своего рождения. Он рос в спокойной обстановке процветающего семейства, обласканный матушкой, слугами, домочадцами. Хотя отцу некогда было заниматься воспитанием и образованием детей, но все они имели прекрасную возможность познакомиться с классической литературой, с трудами по истории Европы.