Эвелин Энтони - Виктория и Альберт

Казалось, что только у среднего класса присутствовали те качества, которые нравились Альберту, и которые он желал бы видеть у своих соратников.

Эти люди были серьезными и трезвыми, вели весьма организованную жизнь. Но подобно бюргерам и лавочникам в его родной Германии, они были отделены от высшего общества широкой социальной пропастью.

Предки Пила происходили из этого класса. Они торговали тканями и на этом сколотили состояние. И только в такой сумасшедшей стране, как Англия, их потомки сумели подняться до лидерства в партии, представляющей интересы аристократов. А люди с голубой кровью, подобно Джону Расселу и отвратительному Пальмерстону, тратили свою энергию и страсть на защиту интересов низших классов.

– Дорогой Альберт, только тебя можно благодарить за успех этого мероприятия. – Голос Виктории пробудил его к реальности. – И нет никаких сомнений в том, что этот человек прекрасно знает: ему лучше быть благоразумным. Ты все сделал прекрасно, дорогой мой, и мне не пришлось заниматься всем этим самой. Как же это чудесно! Я постараюсь, чтобы все узнали, как ты помог этим несчастным тори, и, надеюсь, им станет стыдно за то, что они срезали деньги, выделяемые тебе на содержание.

«Она никогда ничего не прощает», – подумал ее муж, почти не слушая Викторию, когда она снова принялась восхвалять его ум и такт. Она могла испытывать только обожание или вражду. Он так уставал от этого! Она чувствовала любовь и ненависть. Лорд Мельбурн, этот распутник, был ее «милым другом». А Пил, которого многие уважали, оставался «несчастным человеком». И только Бог знает, возможно ли заставить ее изменить свое мнение. Почтенный епископ Эксетера был врагом рода человеческого, если только Альберт правильно запомнил его описание, и по мнению Виктории, должен был до конца жизни носить хвост и рога.

Непонятно почему, но Альберт вдруг расстроился. Их жизнь протекала в идеальной гармонии. Виктория предугадывала его желания и постоянно уступала ему во всем. Стокмар заметил, что принц находится в удивительном положении, и должен был ликовать. Альберт уже обладал достаточной властью, и к его советам прибегали постоянно. Он мог играть самую важную роль в правительстве его жены. Кроме того, нравился он ее подданным или нет, ему не грозило их презрение.

Все шло просто прекрасно, и ему было тем более неприятно узнать, что он все равно чувствовал себя несчастным. Иногда, как в частности и сейчас, он чувствовал, что крохотная, любящая, страстная женщина, сидящая с ним рядом, просто лишает его возможности дышать и что горные пики достижений и обязанностей, которые он должен был покорить, на самой вершине останутся такими же серыми, как и их склоны.

– Давай не станем больше говорить о Пиле и прочих тоскливых вещах. Пойдем, Альберт, дорогой, у нас есть целых полчаса до того, как нам будет нужно переодеваться перед ужином. Пойдем в музыкальную комнату. Мне так радостно, что разговор с Пилом уже в прошлом! Может, мне удастся поладить с этими тори. Пойдем, Альберт! Пошли же, дорогой!

– Милорд, надеюсь, что вы простите мое вторжение. Джордж Энсон откашлялся. За всю свою жизнь он не чувствовал еще себя так неловко. Он не в первый раз приезжал в Брокет, великолепный загородный дом Мельбурна. Когда он был секретарем Мельбурна, они часто проводили время вместе – охотясь или соревнуясь в стрельбе, а потом уже занимались делами, не забыв при этом поставить на стол графин с портвейном. Мельбурн откинулся в кресле и улыбнулся.

– Дорогой, вам не следует извиняться. Я всегда рад вас видеть. Проходите и садитесь.

Он посмотрел на Энсона и заметил, что у того с собой портфель с дипломатической почтой. Энсон аккуратно поставил его рядом с креслом. Он выглядел напряженным и серьезным. Внезапно Мельбурн с улыбкой подумал, что собаки и секретари довольно быстро начинают напоминать своих хозяев. Когда Энсон работал с ним, у него был модный и элегантный вид.

Библиотека лорда занимала большую красивую комнату. Неяркое солнце поздней осени лилось сквозь огромные окна. В помещении слегка пахло старой кожей от переплетов сотен книг. Приезжая в Брокет, Мельбурн много времени проводил здесь.

Радушный хозяин налил Энсону бокал вина. Лорд как раз пил хорошее бургундское, работая над комментариями о жизни Святого Джона Крисостома. Будучи его старым другом, Энсон знал, что лорд Мельбурн часто жаловался: политика совсем не оставляет ему времени для серьезных занятий. Он и теперь посетовал на это, и Энсон согласился с ним, быстро заметив, что ему, наверное, приятно отдохнуть за городом после такой насыщенной общественной жизни, которую он вел в последние месяцы.

Мельбурн снова улыбнулся:

– Дорогой мой Энсон, в последнее время я посетил всех моих друзей и прекрасно провел время. Я уже, признаться, и забыл, как приятно просто наслаждаться жизнью! Ее величество не оставляла мне для этого времени.

Он действительно посещал множество балов в этом сезоне, и уходил с них жутко усталым и недовольным. Он гостил у Лейстеров, у герцога Бедфорда и у Пальмерстона, который наконец женился на его сестре Эмили. Насколько все это в духе Пальмерстона: много лет иметь любовную связь, а потом хитренько прикинуться непорочным и преданным мужем. Мельбурн ужинал с леди Холланд и выслушал все сплетни о скандалах и всевозможных интригах. Он всех заставил думать, будто ему хорошо и весело, и он вовсе не скучает о королеве.

Он даже снова начал встречаться с Каролиной Нортон, потому что у него не нашлось сил отвергать ее «авансы». Теперь, когда прекратилась его связь с Викторией, ему уже нечего было беспокоиться о своей репутации. Но в сердце его царила пустота и разочарование. Он существовал в вакууме, плохо ел и спал, разговаривал просто по привычке, и жил ради писем, которые регулярно шли из дворца. Мельбурн часто перечитывал эти письма.

– Как королева? – наконец спросил он.

– Она прекрасно себя чувствует, – ответил ему Энсон.

– А принц Альберт? Надеюсь, у него все в порядке?

– Видимо, так. Он очень много работает.

– Да, я уверен в этом, и еще уверен, что он ей очень дорог и нужен. Мне было бы неспокойно, если бы я знал, что она осталась одна. А как у нее складываются отношения с Пилом? Понимаете, Энсон, я боялся скандала, но она мне время от времени пишет, и кажется, что королева привыкает к нему.

– Да, между прочим… – Энсон заколебался. Правда больно ранит Мельбурна, но лучше сказать ему все сразу. – Между прочим, королева изменила свое отношение к Пилу. Она теперь очень хорошо отзывается о нем.

– Вот как?

Мельбурн настолько мастерски скрыл укол ревности, что Энсон успокоился и продолжил:

– И принцу он очень нравится. Как странно, не так ли? Никогда бы не подумал, что у них найдется что-то общее. Принц очень стеснительный человек, и мне казалось, что ему будет сложно работать с Пилом – у него такие странные манеры. Но они прекрасно поладили друг с другом. И принц убедил королеву, изменить свое мнение о Пиле.