Антонин Ладинский - XV легион

Цессий Лонг в сопровождении Корнелина подъехал к святилищу.

– Если верить поэтам, – сказал трибун, – то вот так будет когда-нибудь разрушен и Рим.

И он показал рукою на поверженную богиню, все еще прижимавшую к чреву мраморный рог изобилия, полный плодов и виноградных гроздей.

Цессий Лонг нахмурил брови.

– Мало ли чего не напишут стихотворцы! Стишки не мое дело.

– Как-никак, а мы, в самом деле, изнемогаем, – продолжал Корнелин, – и сколько надо будет усилий, чтобы вновь насадить эти лозы...

Но Цессий Лонг не был расположен вести разговор в этом духе. Писавший с грамматическими ошибками, никогда не державший в руках путной книги, он, конечно, кое-чему подучился с тех пор, как получил сенаторскую пурпуровую полосу на тунику. Во время пирушек, на которые его приглашали по положению, он слышал иногда, пожирая кусок вепря, как декламировали отрывок какого-нибудь поэта. Но в глубине души он полагал, что ни стихи, ни туманные рассуждения не стоят выеденного яйца. Слова Корнелина о гибели Рима он также почитал неприличной для солдата философией. Поэтому, процедив сквозь зубы крепкое солдатское словцо, отъехал прочь.

Мимо проходили когорты. В глазах легата мелькнуло что-то похожее на нежность. О, он прекрасно знал, что это за люди. Каждый из них не упустил бы при случае стянуть все, что плохо лежит, готов был в любую минуту спустить до последнего динария годовое жалованье в первом попавшемся на пути кабачке или проиграть в кости, упиться вином, облапать каждую смазливую девчонку. Но Лонг знал также, что в опасности, в беде каждый из них закроет грудью товарища, поделится с ним последней коркой хлеба, не бросит орлы в сражении.

Посоветовавшись с Корнелином, Цессий Лонг решил рискнуть и, не дожидаясь инструкций от Агриппы, попытаться выбить варваров из Аррабоны. Передовые алы уже вошли в соприкосновение с противником. От спрятавшегося в глухом месте пастуха римляне узнали, что варвары сожгли Аррабону, разграбили город, а жителей, которым не удалось бежать, перебили или увели за Дунай. Перепуганный насмерть пастух передавал фантастические слухи со слов бежавших мимо его хижины аррабонцев. Якобы первые отряды варваров появились совершенно неожиданно, переправившись через Дунай по дну с длинными палками тростника во рту, через которые они дышали, высовывая тростник над водой. Другие переправились через реку на грубо сколоченных плотах, держа на поводу плывущих за плотами коней, воспользовавшись тем обстоятельством, что галеры дунайской флотилии находились в Понте и не могли помешать переправе.

Легион двигался теперь по открытой равнине. Цессий Лонг перестроил его в классический «квадратный строй» – четыре когорты впереди, карробаллисты и повозки в середине, по две когорты по бокам, две в замке. Так в минуту опасности легче было перестроиться в каре, в так называемый «орбис». Цессий Лонг в данном случае следовал указаниям Корнелина, который был начинен схемами великих сражений и тактическими примерами из Цезаря и Арриана. На горизонте было заметно какое-то движение.

– Агенобарб Корнелин, завернуть когорты! – торжественно сказал Цессий Лонг, – мы начинаем игру!

Он искал маленькими зоркими глазами место на широком поле, где бы можно было зацепиться за неровности почвы. Конница под командой Ация была впереди. Кони и люди были утомлены переходами, но все-таки 800 всадников Ация еще представляли собою внушительную силу. Императоры африканского происхождения, с нумидийскими традициями, ведя непрерывные войны на Востоке, обращали большое внимание на развитие и организацию конного дела.

Аций получил приказание, отнюдь не доводя дела до столкновения с противником, привлечь на себя удар варваров и отойти, скользя по фронту легиона на левый фланг, который и прикрывать. Увлеченные преследованием варвары при таком маневре должны были очутиться перед развернутым строем легиона, а лобовой удар был самым приемлемым в данном положении. Цессий Лонг имел основания надеяться на стойкость своих когорт. Правый фланг легиона упирался в непроходимые овраги. Еще правее блестела река, один из притоков Дуная.

Трубачи подняли к небесам медные трубы. Долину огласили тягучие римские сигналы. Солдаты сняли со щитов кожаные чехлы, предохранявшие металл от ржавчины в дурную погоду. Строй блеснул медью. Уже конница Ация склонялась на левый фланг. Земля гудела под копытами варварских орд.

– Мужайтесь, мужи! – призывал Цессий Лонг, объезжая фронт.

Легионеры переговаривались:

– Не зевай, товарищ! Ставь крепче ногу!

– Будем живы, угощаю массилийским...

– Хо-хо! Гудит!..

– Юст? Живем? Крепись, товарищ...

Со времен Адриана римская тактика претерпела большие изменения. Уже не было больше манипулярного строя, когда легионы выстраивались в шахматном порядке. Строй упростили и превратили в фалангу, в восемь рядов глубины. Позади этой неповоротливой, но несокрушимой линии ставились лучники и передвигавшиеся на колесах метательные машины. Особенность новой тактики состояла в том, что до соприкосновения с противником на него можно было обрушить град метательных снарядов, стрел и копий. Только метнув копья, которые обыкновенно вонзались в щиты неприятельского строя, легионарии обнажали страшные короткие мечи. Раны, наносимые этим оружием, были ужасны.

Легион замер. Четыре тысячи солдатских сердец бились как одно. Позади строя неподвижно застыли орлы. Птицы хищно вонзили когти в серебряные шары – символ власти над всем миром. Корнелин распоряжался около карробаллист.

– Агенобарб! Баллисты! – крикнул Цессий Лонг.

Но Корнелин сам считал мгновения. В нужный момент он махнул рукой. Солдаты отпустили рычаги. Тетивы из туго накрученных бараньих кишок швырнули через головы фаланги тучи стрел, а также фаларики – зажигательные снаряды, которые наводили ужас на варварских коней. За фалариками полетели, фыркая в воздухе, камни онагров, метательных машин, построенных по принципу пращи. Четыре катапульты бросили с ужасным грохотом тяжкие камни. Раздался резкий короткий звук трубы, и тогда тысячи дротиков, как по мановению руки, обрушились на лаву дико орущих варваров.

Солдаты с взволнованными лицами ждали, когда опрокинется на них это страшное бедствие. Было видно, как падали друг на друга пронзенные копьями кони и давили под собою людей. Но задние ряды напирали, и варвары налетели, как бурное море на утес. Сарматы в кожаных колпаках, геты в железных шлемах с бычьими рогами, полуголые карпы, еще какие-то дикие люди, размахивая дубинками и топорами, обрушились на римлян. Тогда легионеры привычным движением, как один, обнажили мечи.

Стараясь перекричать грохот сражения, клики и стоны, Корнелин кричал на ухо легату: