Фриц Маутнер - Ипатия

Прежде всего Кирилл облегчил свой гнев бранью в адрес ученого константинопольского собрата. Владыка полагает, конечно, что епископы Азии и Африки могут третироваться, как простые попы. И все это только потому, что этот константинополец обладает ухом императора или, вернее, ухом его горничной! Ого! К счастью, именно в Африке и Азии церковь властвует над сердцами и кошельками, и к тому же все церковное знание принадлежит Азии и Александрии. Константинопольский владыка должен будет сократить свои властолюбивые поползновения, иначе Африка согласится скорее повиноваться епископу Древнего Рима, безвредному старому дураку, чем новоримскому интригану, предводителю церкви милостью женщин.

Так ворчал Кирилл больше для собственного успокоения, чем для того, чтобы посвятить Гиеракса в свои мысли. Наконец, он кинулся в кресло и подозвал своего чиновника.

– Этого не изменить за один день. Это самое большое зло, с которым мне не справиться за целую жизнь. Но маленькие неприятности, назревающие здесь, я уничтожу, клянусь жизнью. Итак, еще раз, каковы были слова этой Ипатии?

– Ваша милость простит, что я не отвечаю за точность каждого слова. Когда студенты заметили, что я записываю, они быстро удалили меня из зала.

– Осел! Почему вы не послали шпиона, которого там не знают?

– Ваша милость! Потому что другие действительно ослы.

Кирилл примирительно махнул рукой.

– Итак, смысл ее слов? Отдельные выражения можно восстановить с помощью пытки, как только начнется процесс. А ее критика христианства сломит ее прекрасную шею.

– Ипатия говорила приблизительно так: Иисус Христос был, конечно, благороднейшим из людей, но христианская церковь учит совсем не тому, чему учил ее основатель. Епископы сделались главарями новых партий, людьми без религии, а фанатичные монахи – невежественными и безумными глупцами – нечто вроде кудесников и заклинателей старых религий.

– Гм! С таким материалом ничего не начнешь. Но она отрицала божественность Христа. Она называла Иисуса человеком. Не правда ли, это так? Гм! Конечно, этим она нарушила закон, но боюсь, наместник захочет защитить ее, и даже в Константинополе посмотрят на это косо. Гм! Я считаюсь там услужливым дипломатом. На всякий случай изложите ваши показания письменно и собирайте дальнейшие выражения Ипатии. Купите какого-нибудь бедного студента. Теперь дальше. Вчерашняя потасовка, как вы говорите, не удалась: христиане бежали?

– Как я вам и говорил, ваша милость.

– При так называемом объективном расследовании выяснится, что наши христиане начали первые, – отрицать этого нельзя.

– Невозможно, ваша милость. Театр вчера, как всегда по субботам, был переполнен иудеями. Бедные христиане свободны только по воскресеньям. Таким образом, иудеев было большинство. И когда в конце представления снаружи раздался крик: «долой жидов!» и началась потасовка, наши христиане были, в конце концов, вышвырнуты наружу. Полиция как будто ничего не видела и не слышала.

– Как обычно, отметьте в вашем донесении, что иудеи занимали все хорошие места и своим нахальным поведением должны были оскорблять каждого скромного человека, а, следовательно, начали все иудеи.

– Но наместник…

– Я знаю. Это не предназначается для его судов. Мы собираем материалы. Еще одно. Успех этой старой ведьмы Ипатии велик по-прежнему?

Гиеракс с благоговением посмотрел на распятие и сказал официальным тоном:

– Громадного зала никогда не бывает достаточно. Сегодня больше пятидесяти человек стояло снаружи. Во время богослужения! И это были юноши наших лучших семейств!

Кирилл ударил кулаком по столу.

– И быть бессильным против этого! Постоянно обращаться к этим царским холопам, всегда поддерживающих моих врагов. Неужели у меня в Александрии совсем нет друзей, с помощью которых я мог бы быстро покончить и с этой греческой ведьмой, и с иудеями?

– Могу я, ваша милость, сделать одно замечание? Такие дела безнаказанно может делать только чернь. В настоящее время наша христианская чернь ничего не имеет против Ипатии. Народу обещаны высшие блага на земле и небесное царство в потустороннем мире. Этого и ждет наш добрый народ. Он ждет терпеливо. Двинется он только тогда, когда поверит, что Ипатия или евреи стоят между ним и небесным царством.

Кирилл встал и, скрестив руки, начал расхаживать взад и вперед.

– Гиеракс, – сказал он через минуту, – за эту мысль вы станете епископом. Но сначала вы должны помочь осуществить вашу мысль. Вы думаете, у нас нет фанатичной, христианской черни? У нас есть монахи. Вы должны пустить их в ход.

Гиеракс поцеловал рукав архиепископа.

– Что я должен сделать?

Архиепископ подошел к окну и долго стоял, скрестив руки. Наконец, он сказал:

– Вы думаете, вам удастся подговорить этих людей? Это – простой, необразованный люд.

– Всемогущий Бог научит языку своего нижайшего раба, защитит его толпами ангелов от опасностей пустыни и внушит, что нужно для уничтожения суетного великолепия этого мира, и для завоевания небесного царства!

Кирилл, улыбаясь, кивнул.

– Я могу дать только общие указания, так как я вам полностью доверяю, а наградой вам будет место епископа. Этого довольно. Я знаю, что вы сделаете это во имя добра, но и место епископа неплохая вещь. Итак, слушайте. Запишите то, что я вам скажу. Зашифруйте, пожалуйста.

Кирилл большими шагами ходил по комнате из угла в угол. Гиеракс скромно сел за маленький столик, вытащил свои дощечки и приготовился внимательно слушать.

– Вы отправитесь, как только сделаете самые нужные приготовления. Конечно, вы пойдете к Питрийским горам.

Медленно поднимаясь из долины в горы, вы найдете три типа монахов. Внизу, в тесных хижинах и в палатках, живут благочестивые садовники – люди, ушедшие из мира во имя Христа, чтобы вести спокойную жизнь добровольного отречения и мирно встретить смерть и вступление в царство божие. С этими людьми делать нечего. Это, может быть, отличные христиане в смысле Иисуса Христа и апостолов, но для церкви они бесполезны. Самые обыкновенные людишки. Выше, на первых уступах гор, стоят монастыри. Они населены собственно монахами и их настоятелями. Монахам вы можете внушить, что архиепископ римский добивается власти над греческой церковью, и хочет закрыть некоторые монастыри. Архиепископ Римский…

– Антихрист!

– Превосходно! Я вижу, вы меня понимаете. Главное, однако, предложить что-нибудь настоятелям. Они хотят иметь несколько новых святых. Собственно говоря, я не люблю этого. Мертвые святые заслоняют живых епископов. И хотя, смею надеяться, после смерти я буду также объявлен святым, знайте, Гиеракс, я не верю, что черви повернут тогда обратно. О, черви – неисправимые язычники! Одним словом, я дарю монастырям святого Кириакса и святого Пафнутия. Оба, правда, провели молодость довольно бурно, но затем стали действительно святыми людьми и, кроме того, прожили необычайно долго. Этого можно и не записывать. Кроме того, я обязуюсь разрешить сжечь книги Оригена. Того, что требовал этот человек, монахи не желают признавать, несмотря на свой двойной обет. Затем надо уверить этих игуменов, что я буду поддерживать их с беспощадной строгостью во всех случаях, когда им придется силой водворять порядок в своих монастырях. Но этого не надо говорить простым монахам.