Георгий Марков - Строговы

Притихшие улицы опустели. Не сновали из двора во двор бабы, не бегали по улице, не играли в лапту на лужайках ребятишки, не беседовали о мирных делах на завалинках старики. Исчезли даже собаки.

Казалось, что село вымерло или покинуто людьми. На самом деле никогда еще за всю свою долголетнюю историю Волчьи Норы не жили так кипуче и бурно.

Прокрадываясь дворами и огородами, люди собирались в овинах, в банях, в стайках. Собирались все, без различия возраста и пола – целыми семьями. Встревоженно озираясь по сторонам, люди вполголоса вели разговоры обо всем, что происходило в Волчьих Норах.

Четвертый день в селе свирепствовал отряд белых. За эти дни совершилось много таких дел, которые подняли всех, от мала до велика.

В первый же день белые, по указке Евдокима Юткина и Демьяна Штычкова, начали обирать мужиков. Белой армии и интервентам нужны были солдаты, лошади, хлеб.

На второй день запылали избы уклонившихся от мобилизации. На третий белые собрали все село на площадь и выпороли семь мужиков, рискнувших угнать своих лошадей от реквизиции в кедровник. Вечером в этот день дед Фишка известными ему одному тропами направил тринадцать молодых мужиков и парней в буераки за кедровник, где скрывался Матвей Строгов.

На четвертый день отряд белых выехал на поля разыскивать запрятанный там хлеб и скот. На передней подводе, рядом с начальником отряда штабс-капитаном Ерундой, сидел Демьян Штычков. Он знал достатки волченорских мужиков не хуже своих собственных.

Село притихло, затаилось, но оно неусыпно, днем и ночью смотрело и слушало сотнями глаз и ушей.

Дед Фишка, перемахивая через заборы и изгороди, бегал из двора во двор. Матвей наказал старику прислушиваться ко всем разговорам и как можно чаще обо всем сообщать ему.

Когда дед Фишка узнал, что отряд белых почти в полном составе выехал на поля, он хлопнул себя ладонью по лбу и выругался: «Просмотрел, старый дурак!»

Он настолько был взволнован этим, что, оставив все предосторожности, направился домой не огородами, а проулком. Поднявшись возле кладбища на горку, он увидел двух мальчишек: Агапку – сына Калистрата Зотова и Никитку Бодонкова.

Запрятавшись в яму, из которой волченорцы брали глину для своих хозяйственных нужд, ребятишки зорко посматривали по сторонам. Ясноглазые, серьезные, в собачьих шапках и вывернутых вверх шерстью шубах, они походили на молодых волчат, выглядывавших из норы.

Дед Фишка весело ухмыльнулся: от таких глаз ничего не скроешь. Ребятишки, смущенные тем, что старик их заметил, нырнули в глубину ямы.

Дед Фишка хотел пройти мимо, но вдруг скорыми шагами, вприпрыжку направился на косогор и, остановившись на краю ямы, ласково проговорил:

– Ишь какие смышленыши! Местечко хорошее выбрали. А только, сынки, рано вы сюда забрались. Эти варнаки вернутся с полей не раньше как вечером.

Ребятишки насупились, молчали.

– Сейчас бы, ребятушки, не за мостом догляд вести, а на поля бы стрекануть да посмотреть, что там делают эти ворюги, – приподнято проговорил дед Фишка и, помолчав, продолжал вполголоса: – Корзинки взять с собой можно. Где гриб какой попадет, давай его сюда. А самим и высмотреть все. Уж за это весь народ спасибушко сказал бы. Пойдете?

Агапка с Никиткой переглянулись, и ясные глаза их заискрились. Дело, которое предлагал старик, хотя и было небезопасным, зато нужным всему селу и сулило интересные приключения.

…Через полчаса все трое встретились за мостом, в кустарнике. В руках у них были корзинки, а в корзинках по большому куску хлеба про запас. Пошли.

Стояла осень. Понемногу осыпался лист с деревьев. Трава пожелтела, зачахла и попахивала гнильцой. Все вокруг становилось блеклым, унылым, и глаза деда Фишки тосковали по яркому многоцветью лета. Правда, по склонам холмов и долинам совсем по-весеннему зеленели дружные всходы озимых, но среди необозримых просторов полей, посеревших от осенних дождей и холодов, эти по-весеннему яркие клочки казались ненастоящими.

Дед Фишка молчал, зато ребятишки болтали без умолку. Они громко разговаривали, хохотали, со свистом бросали комья земли в галок и ворон.

Старик вначале снисходительно улыбался, но когда кончились церковные земли и начались поля мужиков с узкими полосками распаханной земли и соломенными балаганами для ночевок, дед Фишка внушительно сказал ребятишкам:

– Теперь молчок, ребятки. Вовсю надо глядеть. Может, они, сукины дети, тут где-нибудь рыскают.

Агапка и Никитка зашагали молча, внимательно осматривая поля.

Вдруг Агапка вскрикнул:

– Конники!

Дед Фишка увидел верховых не сразу и с завистью подумал: «Ах, постреленок, вперед меня узрел!»

Верховых было трое. Они поднялись из-за холмика и на самом гребне его остановились.

До них было не меньше версты, но по очертаниям фигур дед Фишка определил, что это солдаты. Боясь, чтобы солдаты не заметили их, он поспешно свернул с дороги в мелкий березник. Пригибаясь, ребятишки ринулись за ним.

В лесу остановились.

– Ну, сынки… – начал дед Фишка, но Агапка опередил его.

– Ты, дедушка, здесь оставайся, а мы с Никиткой вон туда, будто по грибы пойдем, – захлебываясь от волнения, скороговоркой проговорил он.

Дед Фишка потрепал рукой по плечу мальчугана.

– Хорошо, сынок, хорошо. От земли ты невелик, а думаешь мудрей большого! – с восхищением проговорил старик и, наскоро курнув трубку, продолжал: – А наткнетесь на солдат, сынки, не робейте. У вас с ними разговор короткий: «Грибы, мол, собираем» – и только. Про меня, конечно, ни слова. Найдут меня – не уйти мне отсюда живым.

Тут же в березнике дед Фишка помог ребятишкам отыскать по десятку уже застарелых груздей и, повторив еще раз свои наказы, проводил их до опушки леса. Глядя ребятишкам вслед, он думал: «Пошли вам бог удачи, сынки! Экая жизнь наступила: с малых лет – и в полымя!»

Потянулись минуты томительного ожидания. Коротая их, старик сидел, ходил, курил, несколько раз принимался собирать в свою корзину грибы, по время текло мучительно медленно. Наконец на гребне-того холмика, где стояли солдаты, дед Фишка увидел Агапку и Никитку. Вскочив на старый березовый пень, старик замер от любопытства.

Спешившись, один из солдат стоял рядом с Агапкой и Никиткой и о чем-то спокойно разговаривал.

Ребятишки руками указывали ему что-то в противоположном от деда Фишки направлении. Потом солдат вскочил в седло и поскакал за холмик.

Оглядываясь, Агапка с Никиткой пустились бегом обратно. Дед Фишка подумал с тревогой: «Ах, глупышки, бегут-то как! Ну, как солдаты догадаются да вернут!»

Когда ребятишки подбежали к деду Фишке, они с минуту не могли вымолвить ни слова. Груди их высоко вздымались, а на раскрасневшихся лицах выступил пот.