Георгий Марков - Строговы

– Ну, все, – сказал Матвей, – разводите людей по своим местам, готовьте их к бою и ждите. В случае чего – я буду у своей землянки.

Он пошел берегом озера. Тут до землянки было немножко дальше, но зато дорога тянулась по гладкой, обтоптанной равнине и была ему хорошо знакома. Тайга шумела тягучим, ни на минуту не умолкающим шумом. Где-то поскрипывали качаемые ветром деревья. Темнота, сгустившаяся с вечера, начала понемногу рассеиваться, и на небе появились светлые пятна, озаренные холодным блеском далеких звезд.

Матвей шагал широко, быстро, беспокойные мысли теснились в его голове. Теперь, за какой-нибудь час до боя, когда многое было уже невозможно исправить, он с болью увидел, как еще плохо подготовлены партизаны к вооруженной борьбе.

«Надо б взводным сказать, чтоб связных послали. Потребуется что-нибудь передать – хоть сам беги», – думал Матвей.

Но едва заканчивалась одна мысль, как появлялась другая: «А будут раненые – что делать с ними? Куда девать их?»

Матвей дошел до штабной землянки и, занятый своими мыслями, присел на толстую кедровую колодину у входа.

В темноте раздались быстрые шаги. Подошел Тимофей Залетный, доложил:

– Людей расставил, товарищ командир. Теперь не то что человек – бурундук к нам не проскочит.

– Будем ждать. Садись, покурим, – предложил Матвей.

Они закурили и долго сидели молча.

Вдруг послышался хруст. Кто-то шел к ним, топча ногами осыпавшуюся сухую хвою. Они насторожились, взялись за ружья.

– Не дед ли Фишка? – прошептал Залетный.

Матвей ничего не ответил. Шагал кто-то неосторожно, тяжело. Старик ходил по-другому: легко, неслышно. Матвей знал его походку.

– Ты где, Захарыч? – остановившись, спросил человек из темноты.

– Это ты, Архип?

– Я, товарищ командир. Фу, язва, ни зги не видно!

– Ну, как у тебя дела?

– Плохо, товарищ командир. У меня во взводе кое-кто не хочет идти в бой.

– Почему?

– Не желаем, говорят, зря кровь проливать. До наших, дескать, хуторов далеко, а тайгу все равно не отстоишь.

– Во, Тимофей, видал? – возмущенно проговорил Матвей, сдерживаясь, чтобы не закричать: «Гони таких партизан к чертовой матери!»

– Ты побудь здесь, Тимофей, а я схожу туда сам, – сказал он и зашагал вместе с Архипом к партизанским землянкам.

Прошло не менее часа, прежде чем Тимофей Залетный снова услышал шаги Матвея.

– Что там? – спросил он.

– Сын ломовицкого мельника затесался. Он и мутит. Ну, да я еще до него доберусь.

– Тут есть гуси лапчатые! В партизаны пошли, а са… – Оборвав на полуслове, Тимофей схватил Матвея за руку. – Слышишь?

Матвей прислушался, сдерживая дыхание. С той стороны, откуда можно было ожидать приближения белых, доносился многоголосый говор.

– Кто это? – почти одновременно проговорили они.

На белых это никак не походило. Люди шли шумно и, судя по голосам, были в веселом, приподнятом настроении. Посты охранения их не обстреляли, и это значило, что идут не чужие.

– Видно, в самом деле охотники или новые партизаны, – сказал Тимофей.

– Зажги бересту, чтоб тут не плутали, – распорядился Матвей.

Тимофей ощупью нашел на дровах бересту и зажег ее. В это время послышался голос деда Фишки:

– Сюда, ребятки, сюда!

Потом кто-то сказал, видимо, что-то смешное, и люди дружно захохотали. От нетерпения Матвей готов был ринуться навстречу идущим.

– Кого ведешь, дядя? – крикнул он.

– А вот приведу – узнаешь, – засмеялся дед Фишка.

Береста жарко вспыхнула, и темнота вокруг стала еще более непроницаемой.

Матвей отошел в сторону, напряженно всматриваясь в гущу леса.

Наконец из-за кедров вышел один человек, потом второй, третий, и Матвей разглядел, что на огонь движется толпа.

– Я тут, дядя, – сказал он, давая знать о себе.

Дед Фишка подскочил к нему, весело заговорил:

– Ты, Матюша, всегда меня на такие дела посылай. Я тебе плохих людей не приведу…

– Кто это, дядя? – нетерпеливо спросил Матвей, тщетно стараясь разглядеть прибывших.

– Они, Матюша, сами скажут, – увильнул от прямого ответа старик.

– Смирно! – вдруг раздался в темноте голос, и высокий человек, рассмотреть которого в темноте было невозможно, немного выдвинулся из толпы и не совсем четко, с хрипотцой и придыханием отрапортовал:

– Товарищ командир, отряд шахтеров в составе двенадцати человек прибыл в ваше распоряжение. Вместе с ним прибыли военспец – бывший капитан царской армии Старостенко и сорок шесть крестьян, завербованных по пути нашего продвижения. Отряд имеет: десять винтовок и тридцать гранат, один пулемет в разобранном виде, семь пистолетов, четыре тысячи винтовочных патронов. Комиссар отряда член шахтерского подпольного комитета большевиков…

Свою фамилию говоривший произнес невнятно, и Матвей торопливо сказал:

– Очень хорошо, товарищ! А вот фамилию вашу не разобрал.

Тогда высокий человек шагнул вперед и совсем другим голосом, отчетливым и ясным, крикнул:

– Антон Топилкин!

Люди, стоявшие вокруг и знавшие уже из рассказов деда Фишки о долголетней дружбе Топилкина с Матвеем, засмеялись, а Матвей бросился к командиру отряда.

– Вот это подвалило счастье! – радостно заговорил он, обнимая Антона. – Ах ты, черт! Вот это повезло так повезло! Тимофей, собирай всех на поляну, собирай скорее!

– Ночью-то? – изумленно сказал Антон Топилкин.

– А что ж ты думаешь, до утра людей будем томить? Ведь мы тут беляков ждали… Ну, как добрались? – нетерпеливо спросил Матвей.

– По тракту проскочили удачно, а тут вот третий день по тайге кружим. Охотников никого не нашлось, провести некому, пошли наобум. А слух о вас далеко прошел, – сообщил Антон.

Через несколько минут прибежал Залетный.

– Товарищ командир, партизаны в сборе.

– Зажигай, Тимофей, бересту, со светом пойдем.

Залетный и дед Фишка приволокли охапку бересты, нанизали ее на палки и подожгли. Несколько новичков взяли палки с пылающей берестой и пошли, освещая тайгу, впереди командиров.

Дед Фишка подшутил:

– Мы, нычит, как волхвы, – с огнями путешествуем.

На поляне Матвей велел развести большой костер. Дров тут было в поленницах много, и костер получился яркий, осветивший всю поляну.

Матвей подошел к огню, поднял руку и, когда люди утихли, начал говорить:

– Товарищи партизаны! Радость у нас! Большую, неоценимую подмогу получили мы сегодня. Рабочие города, партия большевиков не забыли о нас, крестьянах…

Эхо подхватывало голос Матвея и разносило его по всему партизанскому лагерю.

Эти дни не прошли, а пронеслись как ураган. Оглядываясь на прожитое, Максим Строгов с удивлением думал:

«Неужели все это было?!»

Однажды к Строговым вломились солдаты. Испуганная Анна в первую минуту не могла слова вымолвить. Но на этот раз солдаты не грубили, и один из них довольно учтиво сказал: